Товарищ Торин

Мервиль. Покровительница ремёсел и экономики. Женщина, расчётливая до мозга костей. Учитывающая невообразимое количество показателей, чтобы принять оптимальное решение из предложенных вариантов. Едва ли кто сделал для процветания Эльфланда больше, чем эта эльфийка.

Скабеевель. Покровительница внутренней безопасности и связей с общественностью. Всегда надменная, строгая. Не терпящая никаких возражений от нижестоящих. И в то же время на удивление гибкая, когда того требуют обстоятельства. Умеющая производить сильное впечатление. Знающая как, когда и кого следует убеждать или наказывать. Истинная опора для власти Эльфланда последние пятьсот лет.

Факандра. Покровительница взаимоотношений с варварскими расами. Высокомерная, нахальная, привыкшая требовать, а не просить. Диктовать условия, а не договариваться. На первый взгляд, худший кандидат на роль дипломата, которого только можно было сыскать во всём Эльфланде. И тем не менее умело натравливавшая людей, гномов и орков друг на друга, давая эльфийской империи благословенный мир и покой долгие годы. Плетущая интриги, распространяющая среди чужих рас опасные слухи. Олицетворение коварности и притворства. Безжалостная женщина, долгое время игравшая во внешней политике важную роль.

Врунелла. Покровительница военного ремесла. Жалкая замена великой Тинтур. Рьяно критиковавшая прежнюю Покровительницу, но не сделавшая для Эльфланда и сотой доли предшественницы. Она не стоила его внимания. Просто пешка, не личность.

Илона. Покровительница магических искусств. Официальное лицо чародеев. Помогавшая в организационных вопросах, но никогда не вмешивавшаяся в тёмные дела магов. Оберегавшая их от пристального внимания общественности, выставлявшая деятельность волшебников в самом выгодном свете. Полезнейший инструмент, к сожалению, давший сбой в самое неподходящее время. Падение с большой высоты не прошло для эльфийки бесследно. Кости восстановились, но головушка перестала работать правильным образом. Вместо помощи, от неё теперь исходил один вред. Женщина-проблема, Гэльфштейн таких ненавидел.

— Какая компания! Не хватает только Великой императрицы, — нарочито радушно приветствовал пятерых эльфиек старый маг. — Я имел в виду, бывшей императрицы, — как бы невзначай уточнил он.

В отличие от него, на лицах женщин не было даже тени улыбки. Ещё бы, они ведь не были полными дурами и хорошо понимали на что идут, когда срывали планы великого чародея. Как должны были знать, что едва их заметят, они окажутся в полной власти могучих волшебников. Для каких бы то ни было переговоров их позиция была крайне слабой.

— Признаюсь, я теряюсь в догадках, что могло привести столь прекрасных и, безусловно, неглупых дам ко мне в гости. Ведь я и сам направлялся навстречу именно вам на наши любимые острова. До меня дошёл слушок, что вы затеваете там весьма непристойную деятельность…

Обездвиженные эльфийки какое-то время молчали, презрительно взирая на эльфа, которого некогда превозносили. Такими уничижительными взглядами обладали лишь женщины, Гэльфштейн мог добиться подобного эффекта только при помощи колдовства. Он поймал себя на мысли, что подсознательно ему хочется извиниться, хотя умом он отдавал себе полный отчёт, что вину следует испытывать пятерым Покровительницам.

Тишину нарушила Илона, громко и презрительно фыркнув. Ишь, понабралась у орков! Того и глядишь, скоро рычать и плеваться начнёт!

— Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что это мы явились к тебе. Это ты полетел навстречу своей судьбе, подлый маг, — без всяких формальных предисловий сказала Илона. — Неужели ты полагаешь, что мы надеялись и дальше оставаться в тени после того, как помешали тебе принести в жертву весь мир? Было совершенно очевидно, что наши имена скоро станут известны и повторить трюк в следующий раз уже не получится. Как понятно и то, что ты не успокоишься, покуда не погубишь все разумные расы. За собственное бессмертие ты без колебаний готов заплатить миллионами жизней, ибо они не значат для тебя ничего! Самовлюблённый ублюдок. Предатель Эльфланда и всего живого на этой планете!

Удерживавшие женщин чародеи вопросительно посмотрели на своего повелителя, но Гэльфштейн лишь усмехнулся. Он не любил мелочность. Если уж мстить, то так, чтобы боль пронзила каждую клетку врага, а душа в ужасе покинула тело! Пока же можно ещё немного построить из себя любезного эльфа.

От звучавшей в голосе Илоны угрозы Гэльфштейн отмахнулся. Это был признак бессилия, а не силы. Слабаки всегда брызжут слюной, когда не могут ничего сделать.

— Не знаю, дорогая Илона, что такого рассказал тебе наш общий зеленокожий друг Рычача, но ты явно превратно всё поняла. Моей целью никогда не являлось спасение собственной шкуры. Признаться, за две тысячи лет она изрядно мне надоела. Но вот свой дух, свою душу, как и души всех остальных, я действительно стремился спасти. Я точно знаю: когда в сей мир явится Проявленный, от них не останется ничего! Вообще ничего, понимаешь? Вселенная будет уничтожена полностью, всё сущее схлопнется в точку, о нашем мире не останется даже воспоминаний! Через миллиарды лет начнётся новый цикл масштабного мироздания, но какое это будет иметь значение для навсегда исчезнувших душ? Я никого не собираюсь губить, глупая женщина, моей задачей всегда было спасение самого главного! Дух, я должен спасти души этого мира, а смерть жалких физических оболочек не имеет никакого значения! Предатель… Почему всех истинных спасителей мира всегда называют именно так? Почему неблагодарные жители никогда не понимают, что им дали шанс, что их пытаются спасти, а вовсе не уничтожить?!

Илона кривилась, явно не желая принимать объяснение мага, больше походившее на настоящую исповедь.

— Я понимаю твоё недоверие. Ты ничего этого не видела, не ощущала приближение рока, когда рвётся сама суть мироздания. Но я клянусь, не пройдёт и тысячи лет, как вместо безобидных Семён Бездны, в мире начнут проявляться куда более тёмные сущности! На одной из недавно погибших планет их называли отродьями… Вот тогда вы почувствуйте, какого это, навсегда лишиться души. Жаль, что будет уже слишком поздно… — Гэльфштейн невольно содрогнулся при воспоминании о путешествии духа в тот далёкий мирок. — Спасаться надо сейчас! Проявленный близко! И нет во Вселенной силы, способной устоять перед этим чудовищем. Бездна поглотит в себя всё!

Он вновь всмотрелся в лица эльфиек, но по-прежнему видел в их глазах недоверие, граничащее с отвращением к выжившему из ума старику.

— Нашему миру невероятно повезло, наш техно-магический прогресс ушёл гораздо дальше других планет во Вселенной. Вам может быть трудно в это поверить, но я видел куда более отсталые цивилизации в космосе, с абсолютно неразвитой магией! Глупцы уверовали в силу технологий, почти как лихнисты. Ну-ну, посмотрим, как их бездушные конструкции спасут их от того, что не имеет материи. Магия и технологии должны идти рука об руку, в конце концов это поняли даже орки.

Гэльфштейн больше не следил за реакцией эльфиек, он скорее убеждал сам себя:

— Есть всего несколько способов избежать скорбной участи. Но все они предполагают глобальные жертвы, все тем или иным способом искажают реальность. Ведь полное уничтожение Вселенной — не кара Творца, но закономерный процесс. Всё, что имеет начало, должно когда-то заканчиваться, включая весь космос. Нельзя избежать этого непреложного правила, не сломав законы мироздания, а вот за подобное нарушение уже действительно полагается наказание. Поверьте, если бы существовал какой-то гуманный способ избегнуть небытия, то хотя бы в одном из бесчисленных миров его нашли. Но все, кто тянул с неприятным решением, погибали.

Старый эльф устало вздохнул, давненько ему не приходилось выдавать такие тирады. Он предпочитал мысленно нашёптывать речи другим, оставаясь в тени более харизматичных ораторов. Помимо всего прочего, такой подход помогал ему сохранять отрешённость, а отстранённость, в свою очередь, позволяла оставаться более объективным и рассудительным. Эмоции — хороший помощник для вовлечения в процесс окружающих, но для разработки долгосрочной стратегии их лучше отбросить. Чтобы успешно управлять миром, надо находиться над миром. Быть всегда одиноким, отбросить все личные чувства.

На палубе триеролёта воцарилось молчание. Только легонько посвистывал ветер, скрипели мачты, да фыркали недовольные единороги, чувствуя возникшее напряжение.

— Ты всё врёшь, — прошипела Илона, нарушив молчание.

— Вру? — искренне удивился Гэльфштейн. — Кому? Для чего? Неужели ты в самом деле считаешь, что я надеюсь на кого-то из вас произвести впечатление?! Зачем это мне? Вы всё равно уже ни на что не влияете. Благодаря эльфовидению, ваша репутация уничтожена, никаких серьёзных ресурсов у вас тоже нет. Как не будет у вас больше свободы, ибо хоть я и добр, но не беспечен. Второй раз сорвать Ритуал ни у кого не получится.

— Ты всё врёшь, — упрямо проговорила эльфийка и на сей раз в голосе Илоны звучало куда больше уверенности. — Если бы ты был хоть наполовину столь всеведущ, как говоришь, то не угодил бы в ловушку. Я специально вводила орков и Ламелию в заблуждение. Никто не собирался организовывать подпольную борьбу в Эльфланде, мы лишь хотели выманить тебя из Торинграда, чтобы ты отправился на своём личном триеролёте на острова, — на прекрасном лице эльфийки читалось злорадство. — Какой смысл бороться с марионеточным режимом и столь же марионеточными чародеями, когда источник проблемы в одной-единственной личности? Ты расстроился, не увидев Белегестель? Ну так можешь передать ей привет! Она летит вернуть тебе Дар, паршивая ты старая сволочь.

Белегестель вынула тёмный шар из коробочки с кровью. Ничуть не заботясь, что перепачкается, засунула маленькую бездну в сумку на поясе. Затем перелезла через борта корзины воздушного шара, велев подкупленному гному поднять аэростат ещё выше в небо.

Бывшая императрица совершенно не боялась чудовищной высоты. Она летала на триеролётах и единорогах всю свою долгую жизнь, небо стало для неё вторым домом. Цепляясь, словно ловкая обезьянка, за ступеньки верёвочной лестницы, Белегестель оказалась под днищем корзины, где ждал своего часа так называемый крыльеплан. Она не являлась мастерицей полёта на этой штуковине, но успела потренироваться на малых высотах, пока эльфийки дожидались прибытия Гэльфштейна в опустевший за последние годы Эльфланд.

Приняв исходную позицию, эльфийка глубоко вдохнула разреженный воздух. Посмотрела на триеролёт, проплывающий мимо воздушного шара навстречу заходящему солнцу. Невольно полюбовалась несколько мгновений закатом, без малейшей тени сомнений зная, что это последний закат в её «вечной жизни». На лице императрицы заиграла улыбка, полная тоски и печали. Всё когда-то заканчивается. Она прожила славную жизнь.

Удерживавшие крыльеплан крепления издали характерный щелчок, Белегестель устремилась навстречу судьбе. Холодный воздух засвистел в длинных острых ушах, хрупкое, почти невесомое тело эльфийки напряглось, чутко реагируя на любой порыв ветра. Императрица не жалела сил, понимая, что этот полёт будет недолгим.