Аномалии

― Ты чувствуешь себя неполной, ― перебивает парень в желтом.

― Точно.

― Я тоже. ― Он смотрит на нее ободряющее и косится на нас с Каем. ― Я Бертон, ― говорит он хриплым голосом. ― Я здесь единственный из Учебной Общины, что меня не удивляет. В смысле, в нашей общине редко появляются Аномалии, но когда появляются… ― Он не заканчивает предложение.

― Почему ты так пессимистично настроен? ― спрашиваю я. ― Нам просто нужно быть запечатленным с кем-то другим, и потом мы станем, как все.

― Ты этого хочешь? ― спрашивает Кай. ― Быть как все?

― Конечно, ― быстро отвечаю я. ― Этого все хотят.

― Разве? ― Кай смотрит мне прямо в глаза, испытывая мое терпение. Почему он просто не может оставить меня? Я хочу, чтобы Клаудия Дюрант быстрее вернулась и рассказала, что делать дальше.

Меня бесит незнание.

― Посмотри вокруг, ― говорит Бертон и проводит руками по волосам… ну, точнее по тому, что от них осталось. Как и у Заступников, у женщин и мужчин в Учебной Общине могут быть только очень короткие волосы. Черные колючие волосы Бертона подстрижены настолько коротко, что он кажется лысым. ― Единственные, с кем мы можем быть запечатлены ― это только друг с другом. Небольшой выбор. И, если вы не заметили, мальчиков четверо, а вот девочек всего три. Не очень хорошо для парней.

Он смотрит на Кая и Дженезиса, а затем на мускулистого парня, который облокотился на свой коричневый вещмешок и еще не представился.

Мы все поворачиваемся к парню, который сконцентрирован на своих руках: он что-то крутит и связывает. Наконец, он встает и подходит к Микаэле и передает ей этот предмет. Она успокаивается на секунду, чтобы осмотреть его. Это красивое ожерелье, аккуратно сплетенное с травой и маргаритками, которые он сорвал рядом с собой на поле.

― Я Радар, ― застенчиво говорит он и улыбается Микаэле, пока осторожно одевает ожерелье на ее шею. ― И, если мы должны быть запечатлены, я выбираю тебя.

***

― ТЕБЕ НРАВИТСЯ МИСС СИНГХ? ― спрашивает Собек своего сына, когда тот, наконец, сел обратно в кресло.

― Она нормальная. ― Каликсу интересно, почему его отец спрашивает про его предписанного партнера. Уже прошло два года с тех пор, как Каликс посетил Лагерь Монарха, и Собек ни разу не спрашивал его про Сараю. Она хорошенькая девушка из Учебной Общины, и Каликс проводил с ней положенное время: они разговаривали по планшетам, смотрели голограммы друг друга на идентификационных часах и планировали совместное будущее. Точнее… он не очень планировал… в основном говорила Сараю. Она могла говорить часами про их будущее и готовила свой переезд из Восточной Америки в Саббатикал-Сити, чтобы быть вместе с ним. Она нравилась Каликсу, и он был рад провести жизнь с ней, но сейчас голограммы на окнах его отца были ему намного интереснее. Он раздумывал, как может получить к ним доступ.

Он раздумывал, как может украсть часы своего отца.

― Просто нормальная? ― Собек повел бровью. ― Разве не странно, что все твои друзья… как вы там говорите? По уши. А ты говоришь про своего предписанного партнера ― нормальная?

― Мне кажется, имею в виду. Я никогда об этом не думал.

― Ты когда-нибудь думал, почему твой Третий не жужжал, когда ты был в лагере?

Каликс рассеяно дотронулся до Третьего, который был зашифрован нано-технологиями его отца. Третьи позволяли Собеку собирать и распространять информацию через спутники. Так что через них граждане могли наблюдать, но и за ними наблюдали.

― Нет. Я имею в виду, я подумал, что не было жужжания из-за глюка.

― Глюк? У моих технологий не бывает глюков. У меня отлично слаженная система.

― Конечно, так и есть, сэр. ― Каликсу интересно, сколько еще будет длиться этот разговор. Обычно их отцовско-сыновьи беседы не превышали пяти минут. Может он еще успеет вернуться в игровую комнату до окончания игры.

― Третий спас планету.

― Я знаю. Ты гений, Отец. ― Каликс попытался изобразить благоговение. Он едва знал этого человека, который передал ему свой ДНК. В основном, его растила мама, в то время когда отец был занят руководством мира.

― В чем смысл Третьего? ― спросил Собек?

― Третий используется для сбора информации и для соединения с голограммными трансляциями, ― механически ответил Каликс. ― Третий отслеживает картинку. Третий делает каждого жителя ответственным за его или ее действие.

Он учил это с самого детства. Его мысли снова заполнились его друзьями. Начали ли они вторую игру. Каликс был счастлив, когда играл в виртуальные игры с друзьями. Это был единственный способ убежать от реальности, в которой он единственный сын Собека. Он бы предпочел быть обычным подростком и не выделяться ― быть как все.

― Сын, ты слушаешь? ― грозно произнес Собек.

― Да, сэр. Смотри, я же из королевской семьи, так? Я думаю, что мой предписанный партнер не имеет значения. Поэтому нет разницы, нормальная она или фантастическая. А Сараю нормальная. Даже замечательная. Но она просто родит мне детей. Моей главной задачей, в итоге, будет помощь в управлении этим местом, ведь так?

― Этим местом? ― Собек посмотрел на сына. Неужели он и правда такой глупый? ― Когда вы окончите школу в следующем году, все твои друзья воссоединяться с их предписанными партнерами, а что будешь делать ты?

Каликс задумался на секунду. Он не обдумывал это. Он считал, что у его отца уже есть план, и сейчас он посвящает Каликса в него. Каликс поудобнее устроился в кресле.

Каликс уже не закончит игру в голографический лазертаг.

ГЛАВА 4

Я изгой

Отвергнутая. Изгнанная. Персона нон-гранта. Мы все. Нас держат отдельно, как будто мы заразные.

Мы спим отдельно, едим отдельно и отдельно занимаемся. Хотя, это скорее случайность, чем ошибка, что наши предписанные партнеры умерли, и мы не вписываемся в систему, и нас нужно перепрограммировать для выживания в этом мире. Мы должны начать все с начала.

Клаудия Дюрант не вдавалась в подробности, но убедила нас в том, что это не наша вина, что мы Аномалии. Мы просто функционируем вне хорошо отлаженной системы, и ее стремление ― интегрировать нас как можно быстрее. Дюрант объяснила, что вскоре мы будем запечатлены с подходящей парой, и сможем вести такую же продуктивную жизнь, как и все остальные, кто уже был запечатлен. К несчастью, объясняет она, что по протоколу мы должны пройти ряд тестов, чтобы определить, кому мы лучше всего подходим. Это означает, что у нас не будет «нормальной» лагерной смены ― она будет заполнена тестами, чтобы оценить нашу совместимость, как с общиной, так и с партнером.

Наши вожатые Заступники ― элитная группа, которая наслаждается более высоким статусом, чем шесть рабочих общин: Трудовая, Сельскохозяйственная, Океанская, Учебная, Экосистема и Возобновляемая Энергия. Заступники работают на разных уровнях Глобального Управления: от ведущих новостей до высокопоставленных телохранителей Собека Васела. Лишь один из ста человек становится Заступником, вы либо рождены в их общине, либо лично выбраны мировым лидером. Заступники ― это глаза и уши Собека Васела, и всю свою жизнь я росла в восхищении ими… и в страхе.

Теперь они мои вожатые.

Клаудия Дюрант дает нам инструкции каждое утро. Мы просыпаемся в шесть утра для пробежки по периметру лагеря, быстро едим завтрак и умираем от монотонных занятий, наполненных историей ГУ. Я уже все это слышала, но, похоже, Клаудию Дюрант это не волнует. Каждое утро она все повторяет и повторяет про эгоизм людей, и как это едва не привело к уничтожению мира. Покровительственным тоном она объясняет нам, как Великая Технологическая Война, также известная, как Китайская Война с США и Россией закончилась в считанные минуты. Настоящее «сражение» состояло в том, что три стороны нажали на кнопки ― и умерли миллионы людей, умерли из-за невежества и жадности. Она напоминает, как ядерные последствия Великой Технологической Войны практически уничтожили океаны и животных, и как Собек Васел выступил с предложением решения: новым миром без войн. Мир, в котором несогласие ― это пережиток прошлого, и все послушны, счастливы и довольны. Мир, в котором информация и защита исходят из новой технологии, названной Третий, технологии, которую изобрел Собек и поделился ей с миром.

На четвертый день Клаудия показала нам пропагандистскую голограмму — ту же самую, которую я смотрю каждый декабрь на День эмансипации — где Собек представляет чип с данными. Этот чип не только подключает людей к спутниковой системе, но и использует ДНК новорожденных для запечатления граждан ГУ с предписанным партнером, который подойдет и дополнит их. На голограмме показаны счастливые пары по всей Америке, так как малыши получают свои Третьи. Голограмма заканчивается сценой, в которой все поднимают кулаки вверх и повторяют самый известный лозунг Собека: «С удовлетворением приходит счастье, а с счастьем приходит мир во всем мире».

Сегодня уже шестой день выслушивания этих нескончаемых лекций, и я хочу кричать. Я поняла их. Я посмотрела их. Почему я должна опять их слушать? Я лишь хочу найти Аннику и Рейн, чтобы поговорить с ними. Я хочу домой к папе. С тех пор, как я научилась разговаривать, понимать речь и пользоваться Третим, я то и дело слушала, как Собек Васел и его Глобальное Управление спасли нашу планету от разрушения. Так почему меня заставляют пересматривать уроки? Потому что я — Аномалия? Поэтому я должна слушать это постоянно? Они боятся, что я буду бунтовать, потому что я другая? Я же чувствую по-другому: я хочу вписываться в общество, быть запечатленной и забыть об этом ужасном времени.

Забыть, что я когда-то была другой.

Каждый день, когда Клаудия снова заводит свою шарманку про нашу историю, я хочу закричать, что мне скучно. Что я знаю о каждом факте про наше прошлое, о котором она собирается рассказать. Но я молчу. Мы все… кроме Бертона, который раздражает ее, постоянно задавая вопросы. Я думаю, что это в его природе, потому что он из Учебной Общины, но не хорошо так сильно выделяться. И все же Бертон не собирается молчать. Я знаю, что он злит ее, потому что с каждым днем она проявляет все меньше и меньше терпения к нему. А Заступники известны своим терпением.

Это как раз то, что делает их опасными.

После обеда Клаудия отправляет к нам инструкторов, которые дают нам серию ежедневных тестов. Эти тесты предназначены как для определения нашей предрасположенности к определенной общине, так и сходства друг с другом. Инелия ― пожилая дама с серыми глазами и седыми длинными волосами, заплетенными в тугую косу. Я думаю, она пропустила пункт в правилах, где говорится, что почти у всех Заступников короткие волосы. Ее волосы великолепны и достают до середины спины. Она слегка хромает и ходит с тростью из черного дерева, как цвет её кожи. Но Инелия не инвалид, а как раз наоборот. Хотя она и самая старшая по возрасту из вожатых, обычно она очень бодра. На тренировках по боевому искусству мастерски использует свою трость ― как будто у нее черный пояс по боям с палкой. Даже Радар, эксперт по Крав-маге, не ровня Инелии, которая каждый раз уделывает его в схватке рукопашного боя.