Закон дороги

Видимо, Даррен чем-то выдал себя: Верховная удивлено подняла соболиные брови:

— Что случилось, волшебник? Снова подумал о своей Хранительнице?

— Возможно. Я не останусь с тобой, Дингра, ты напрасно стараешься.

— Почему?!

— Потому что ты лжешь! Я нужен тебе, для того чтобы избегнуть, в случае неудачи, заслуженной кары Царя Бездны и завладеть вторым ключом, что спрятан в Ирольне. Жаль, но твой расчет не оправдался.

— И что с того? Чем лучше твоя Тайри?! — Дингра произнесла имя его любимой женщины, точно ругательство, — она ведь тоже вертит тобой, как хочет.

— Тебе не понять, сколько бы я ни говорил, — грустно усмехнулся Лоцман, — в любом случае, она не лжет. А здесь нет ничего, кроме обмана, впрочем, предельно глупо было бы ожидать иного.

Женщина резко отдернула руку, будто обжегшись. Прекрасное лицо ее все еще оставалось спокойным, но глаза полнились гневом.

— Ты играешь с огнем, зеленоглазый. Я еще никому не доверяла так, как тебе, а ты обвиняешь меня во лжи!

— Ты прекрасная актриса, Дингра.

— Это все, что ты можешь сказать? — она взглянула на него, чуть склонив голову набок. Почти так, как это делала Тайри, — Хочешь испытать мою Силу?!! — голос ее изменился, став низким и вибрирующим, — что ж, не хочешь добровольно, так будешь привязан!

Ожерелье из рубинов на ее шее показалось Даррену брызгами свежей крови. В каюте стало темнее, жрица чертила на ладони какой-то знак узким каменным стилетом, едва слышно произносила слова заклинания. От странного аромата ее духов путались мысли, голова становилась тяжелой, накатывала дремота. Волшебник понял, что еще минута, и он останется здесь навсегда, и, даже если вырвется, унесет в себе колдовскую занозу, которая будет возвращать все его мысли, сны, чувства сюда, к Дингре. Он собрался, стряхнул с себя оцепенение и ударил древним запретным заклинанием. Даррен никогда в жизни не решился бы на это, не покусись жрица на свободу его мыслей и чувств.

"В тебе прокиснет кровь твоих отцов и дедов.

Стать сильным, как они, тебе не суждено.

На жизнь, ее скорбей и счастья не изведав,

Ты будешь, как больной, смотреть через окно.

И кожа ссохнется, и мышцы ослабеют,

И скука въестся в плоть, желания губя,

И в черепе твоем мечты окостенеют,

И ужас из зеркал посмотрит на тебя."

(Поль Верхарн)

Лоцман не стал дожидаться, подействует ли его страшное оружие, или Дингра отразит его. Он шагнул, а лучше сказать, вломился на ближайшую Сокрытую Тропу. Обратная дорога показалась ему вечностью: весь путь домой пришлось «выжигать», отдавая за каждый шаг частицу собственного Огня. Когда он буквально вывалился во внутренний дворик бывшей резиденции купца, шум сражения и пушечная канонада показались ему райской музыкой. Он с трудом верил, что добрался живым.

— Творец милосердный, Дар, что с тобой случилось? — перед ним стояла Тайри — живая, хоть и с перебинтованным плечом. — Я чуть с ума не сошла от беспокойства. Ты как будто исчез…

— Н-ничего, надеюсь, что ничего страшного. Мне сказали, что ты опасно ранена…

— Да, было дело, зазевалась — полоснул какой-то сумасшедщий, — отмахнулась волшебница, — нет ни времени, ни сил затянуть рану. Что-то ты мне не нравишься, не верю я твоему «ничего страшного».

— Я сам ему не верю, Тайри. Я все расскажу тебе… позже.

— Хорошо, — Хранительница смотрела на него обеспокоенно, но допытываться не стала, — мы отступаем, Дар, а правильнее сказать — бежим. На нас прет лавина нечисти, с которой одной мне не справиться. А мои элеттийцы сейчас настолько выжаты, что еще одно усилие просто убьет их.

— Я могу…

— Ты сам сейчас выглядишь не лучше. Думаешь, я не вижу? Нам всем нужен отдых. Так что и не пытайся. Мы послали гонца к королю, хотя он наверняка уже и сам все увидел. С этими тварями может справиться только его чудо-оружие.

— Жезл?

— Секиры. Я боюсь одного: что все наши усилия будут тщетны…

Через двор шли солдаты — последние из тех, кто удерживал дом, волоча за собой легкие корабельные орудия на собранных из подручного материала лафетах, тяжелые стационарные арбалеты, ящики с глиняными ядрами для катапульт.

— Пора, мой Лоцман, пойдем, — Тайри взяла Даррена за руку, — да у тебя пальцы ледяные!

— Всем отойти на ярмарочную площадь! — услышали они голос командующего отступлением Раррока.

— О, кажется. Его величество прибыли, — устало улыбнулась Хранительница, — идем же, сейчас здесь начнется такое…

Поначалу вполне организованное отступление рассыпалось. Тайри и несколько едва державшихся на ногах элеттийцев кое-как справлялись с отвратительными тварями А’Деула, миновавшими королевские Секиры. Батарея вяло огрызалась, прикрывая отходящий к Цитадели изрядно потрепанный отряд. Даррен и правда ничем не мог помочь им, он едва находил в себе силы двигаться. Прорыв по заполненной Тьмой Тропе и разговор с Дингрой обошлись ему очень дорого. Стыдно было признаться, но сейчас им владело одно желание: лечь и уснуть. Еще Лоцмана мучила совесть, ведь он чуть не поверил темной жрице и был в шаге от того, чтобы навсегда покинуть Тайри. А ведь вернуться удалось только благодаря той ниточке, что соединяла его и Хранительницу. Он был слеп и глух, все его магические чувства отказывались работать во Тьме… Даррен шел на далекий свет ее души — и спасся! Да, Тайри может быть, еще не любила его, но никогда и не предавала. А он… Задумавшись, Лоцман отстал от сопровождавших его воинов, замешкался, обходя догорающий труп какого-то не в меру зарвавшегося монстра.

— Быстрее, господин волшебник! — окликнули его, — не ровен час Темные из пушек в ответ палить начнут. Если с вами что случится, как мы Хранительнице в глаза-то посмотрим.

— Бегу, уже бегу, — откликнулся Лоцман, прибавляя шагу.

Захватчики, точно услышав, дали залп, за ним другой… Рядом с Дарреном тяжело бухнулось и разорвалось на десяток острых осколков большое ядро. Зеленоглазый волшебник слабо вскрикнул, схватился за грудь и осел наземь.

— Ох, небесные защитники, лейтенант, ты как в воду глядел, — охнул рядом немолодой вояка, — беги теперь за ней…

Но Тайри уже сама спешила к ним. Бегло осмотрев мага, велела как можно быстрее доставить его во дворец — там Одри поможет извлечь осколки и затянуть раны. Тяжелое предчувствие ледяными пальцами сжало сердце, к счастью, в бою невозможно было на нем сосредоточиться.

Вечер принес кратковременную передышку за стенами, но не облегчение. Хороших известий просто не было, да и откуда им взяться? Враг замкнул кольцо вокруг Старой Цитадели, людей, способных держать оружие, становилось все меньше и меньше. Едва алеттийские маги находили способ одолеть одних чудовищ, как на смену им тут же появлялись другие, которым только что действовавшая защита была нипочем. Силы были на исходе, и горожане это хорошо понимали.

Тайри дома ожидало еще одно неутешительное известие: Одри легко залечила раны Лоцмана, но он до сих пор не очнулся. Даррен пребывал в каком-то тяжелом горячечном полусне, временами стонал и метался, но глаз так и не открыл. Леди Даллет провела у его постели всю ночь, применяя самые сильные и самые тайные средства, пустив в ход все известные ей секреты Гарды, но увы… Ранения были пустяковые, а ее друг умирал. Хранительница видела, что его Сила, его внутреннее Изначальное пламя, раньше сиявшее маленьким солнцем, теперь едва теплится в нем. По обрывкам сказанных в бреду фраз волшебница поняла, что с Лоцманом произошло нечто такое, что заставило буквально сжечь все свои силы. Она чувствовала его страдание и была уверена — именно эта душевная боль и мешает ему по-настоящему бороться за жизнь. Если бы Даррен хоть ненадолго пришел в себя, Тайри смогла бы все узнать, понять и помочь, но сейчас она была бессильна. Все ее искусство, все ее знания не могли преодолеть тот барьер, который, сам того не зная, воздвиг между ними Даррен. Поэтому ей оставалось только сидеть рядом с метавшимся в горячке другом, меняя снимающие жар компрессы и держа его за руку. Тайри казалось, что так ему легче будет понять, что он не один, что не брошен на произвол судьбы, что он нужен ей, как и прежде…

Когда Орданну доложили о том, что Лоцман ранен и возможно, при смерти, король даже не пытался скрыть свое горе. Зеленоглазый волшебник так много сделал для него, а последнее время они просто стали близкими друзьями. Как же так, сначала Габриэль, теперь Даррен… Кого судьба отнимет в следующий раз? И сможет ли он пережить эту потерю? Если бы было хоть немного времени, Орданн бы обязательно нашел способ вылечить друга, перерыл бы библиотеку Дома Мудрых, попросил бы помощи у элеттийцев и лесовиков… Увы, эта война не оставляла ни времени, ни надежды. Король со своими Секирами Света нужен был повсюду, ибо разнообразной нечисти конца-краю не было. Люди вполне справедливо говорили, что оборона пока держится во многом благодаря ему одному. А тут еще сообщили, что в переполненном госпитале уже сутки как закончились лекарства и травы из Арашамфа, которые сильно облегчали и работу целителей, и страдания раненых. Последний караван из лесного мира должен был подойти еще неделю назад, но война, видимо, внесла свои коррективы.

Утром возле дверей комнаты Даррена собрались все, кому была небезразлична жизнь зеленоглазого волшебника. Никто долго не решался заглянуть и потревожить его или Тайри, которая после бессонной ночи выглядела немногим лучше своего пациента. Наконец, король осторожно открыл дверь и, неслышно ступая, приблизился к постели раненого, возле которой на низкой скамеечке сидела Хранительница.

— Как он? — негромко спросил Орданн.

— Без изменений, — не меняя позы, не выпуская из своих рук ладонь Даррена, ответила целительница, — не знаю, я ли его удерживаю, или он сам… Или это просто вопрос времени.

— Чем можно помочь, Тайри? Только скажи.

— Видит Создатель, я бы много отдала за то, чтобы узнать…

— Отдохни, иначе ты не сможешь даже слышать его через нить, — попросил король, — я знаю, что вы связаны крепко, но… Пусть с ним побудет Одри.

— Хорошо. Только сначала загляну в госпиталь. Мне сказали, там нужна помощь.

В приоткрытую дверь заглянул Лиард, позвал шепотом:

— Ваше величество, странные новости!

— Минуту, — кивнул Орданн Командору, — потерпи, Одри скоро придет, — как можно ласковее сказал он Тайри.

— Что еще стряслось? — спросил король, затворив за собой дверь, — Сын Ночи пожаловал лично?

— Я же сказал, новости странные, а не страшные, — без тени улыбки ответил Командор, — хотя и до появления А’Деула, боюсь, недалеко. Командир дозорной роты докладывает, что на перевале появился караван из Арашамфа — очевидно, тот самый, что мы ждали неделю назад. Во всяком случае, все опознавательные знаки на месте. Только вот как они очутились в долине, на стороне наших маленьких соседей, и что там делали… Скоро они будут здесь. Было донесение, что три дня назад там же видели большой отряд ньятти, но он бесследно исчез. Может, малыши посмотрели на кишащую по эту сторону нечисть и домой вернулись…

— Так дорогу давно перекрыли бешеные рубаки с островов во главе со своим шаманом, — вздохнул Орданн, — лесовиков должны были уже порвать на мелкие кусочки. Какие они воины?