Камень Сокрушающий

Глава Шестая – Камень Сокрушающий

Тем временем над часовней совсем развиднелось. Утреннее солнце бодро выкатилось из-за гор осветив округу по-летнему ярким сиянием, но сорвавшийся с моря ветер вскоре заставил его померкнуть, с грозою нагнав огромный вал свинцовых туч. Природа замолчала, застыв в ожидании ливня. Резко стряхнув с глаз остатки сна, старина Сид очнулся и, маленько поворочавшись и покряхтев, поднялся с кресла. В часовне все еще царили сумерки, но глядя на остывший камин и серые от холода угли Сид догадался о наступившем утре. Умыв лицо водой из жестянки и как следует протерев глаза, Сид решил осмотреться: отца Исгарота в часовне не было, молодой-же Бард, забывшись утренней дрёмой, лежал на коврах и по-младенчески сладко посапывал. Приглядевшись, Сиду показалось что лицо Барда омрачилось некой заботой, словно тот и не спал вовсе, а прикрыв глаза, предавался глубоким раздумьям. – Вот же бедолага. Натерпелся, видать, всякого. Ух, живорезы! – насупился Сид, вспомнив вчерашних «дорогих гостей», которые теперь безо всякого уже сомнения являлись бывшими поработителями молодого Барда. Посидев немного в Часовне и откушав четвертинку хлеба с водой, старина Сид отпер ведущую во внутренний двор калитку и, насколько возможно тихо дабы не потревожить спящего, просочился наружу. Калитку он решил не затворять и, на случай скорого пробуждения Барда, оставил её приоткрытой, дабы тот без лишних тревог смог догадаться что ночной его спутник не исчез, а отлучился во двор подышать свежим воздухом.

Двор часовни порадовал Сида аккуратностью и бурным разнотравьем – стало быть отец Исгарот травнического дела не бросил, а напротив уделял ему всяческую заботу и рачительное внимание. Рассаженные по деревянным кадкам лечебные травы сочились благоуханием, на маленькой полке подле колодца покоились различных форм склянки и лейки, сочиненные Исгаротом для аккуратного полива и удобрения самых капризных растений. Подле ограды, у южной стены часовни, был разбит палисадник с огромными кустами наливной, садовой голубики. К ним старина Сид и направился, рассудив, что сладкой ягодой не мешало бы маленько подкрепиться, да и Барду раздобыть лукошко. Сорвав парочку ягод, Сид их как следует распробовал и тотчас расплылся в блаженной улыбке, до того деликатными они оказались на вкус.

– Доброго утра, милсдарь Сид! Голубикой угощаешься на тощий желудок? – окликнул Сида отец Исгарот, выглянув из-за угла часовни.

– И тебе доброго, отче! – ответил Сид, – Уж больно хороша у тебя голубичка – как не угоститься? Но я не шибко для своего живота: старое брюхо к пригожему глухо, а вот молодому-бы лукошку подсобрал. А то чахнет он без опеки, горести всякой хлебнувши.

– Так собери, а я покамест воды наберу, – ответил Исгарот заковыляв к колодцу.

– Скажи, справедливый отец, много-ли на этот цветник у тебя волшебства ушло? Вестимо, такому густоцветию без волшбы не вызреть, – сказал Сид, начав собирать ягоды.

– Волшба! – добродушно проворчал старый маг, – Всюду им волшба мерещится, некумекам! На цветник этот перегноя ушло три мешка и чернозема телега – попробуй-ка землю волшбой унавозить. Перегной, тук, и сыпец – и Инносу, владыке нашему, скромная молитва, вот тебе и секрет - на все воля Божья! А волшба… Слишком уж она людей тревожить стала, норовы да аппетиты людские распалять. Не к добру это, милсдарь Сид, не к добру.

– Так оно и так, - ответил Сид, – Но что тут поделаешь, да и разве люд обвинять можно? Долго-же мы жили безо всяких забот, всецело уповая на могущество королевских рыцарей-паладинов и бесконечную мудрость Магов Огня. Но грянул гром, и пошла вся мудрота прахом. Слыхивал, праведный отче, о вестях с материка?

– Может и слыхивал, - сказал Исгарот, выуживая ведро из колодца, – Но ты расскажи, авось чего нового узнаю.

– Да чего уж мне рассказывать, - махнул рукой Сид, понимая, что престарелый Маг Огня даром что живет среди глуши – а о мирских делах меж тем получше всяких будет ведать. – Пришла беда ко двору, вот лихая молва с языков человеческих как парша и сыпется. Поговаривают, что королевство пало, а король Робар сидит в родной столице под замком и конину солит, дабы с голоду ног не протянуть. По крайней мере так шепчут моряки в Хоринисских кабаках, и что-то мне подсказывает, что соли в их толках все же больше, чем в королевской конине.

Старый Маг Огня усмехнулся. – Не буду спорить, милсдарь Сид. Одно только мне известно: во всех прежних разговорах о непреложности нашего королевства славословий было завсегда больше, чем, собственно, настоящих, подлинных сил. Позабыли вельможи что на все – воля Божия, и веру в Инноса с молитвою тоже решили позабыть. Позабыли что войну выигрывают решимость и ответственность, дисциплина командирская и военное умение генералов, а не лихая ворожба. Волшебной рудой Миненталя хотели спасти королевство, и что-же? Сами от этой руды и погибли. А как суетились, сколько мудрствовали, какую толчею базарную развели с волшебным Барьером над рудниками – ну и где теперь этот Барьер? Вышел-ли из него толк, согласно разумению почтеннейших магов? Нет, не вышел. Одни лишь беды вышли и горькие испытания. Да и сильно-ли пригодилась нарытая каторжанами руда, в обмен на которую за Барьер бывало что и безвинных женщин ссылали – непорочные души в неволю для утех Рудным Баронам! Сколько вражьих когорт смогли сдержать рыцари-паладины оружием из этой волшебной руды? Говорят, что не мало, но очевидно и не так уж и много – ибо войну этим оружием не выиграли. А вот нынче руды не стало – и что теперь? Должно быть, теперь будем пропадать всем королевством, а все потому, что королевские вельможи вместо мужества, вместо ответственности, вместо дисциплины, предпочли понадеяться на ворожбу, на магию, на руны, на «артефакты древней силы», на руду из Миненталя и, конечно-же, на безудержное свое хвастовство. Впрочем, это как раз таки всем давно известно, я-же между прочим хотел тебя, милсдарюшка Сид, новостями подлинно удивить!

– Какими-же такими новостями, справедливый отче? – насторожился Сид.

– А такими, от которой весь Монастырь уже вторую неделю ходуном ходит: магия рун пропала!

– Как, пропала? - ахнул Сид.

– А вот так: была – и сплыла! – сказал Исгарот, аккуратно наполняя лейки колодезной водой. – Нет ее больше, и все. Отныне волшебными рунами можно щели в коровниках и овинах затыкать, под ножки кривой мебели подкладывать, и рыбу в водоемах глушить – до того бесполезными они стали в одночасье. И это, между прочим, не только рун церкви Огня касается, а вообще всех рун без исключения, даже тех, что у рыцарей-паладинов на вооружении стоят. Ох наплачутся они без привычной магии супротив орков! А ведь лорд Хаген с паладинами нынче в Минентале, ушел туда месяц назад дабы осаду с замка снять и вызволить гарнизон сотоварищей. Но на все воля Божия. Говаривал я и прежде – не на руны надо уповать, не на золотые скипетры с зачарованными камнями, а на волю и мудрость Божию днесь осанну ему воспевая! Только от Бога настоящая сила берется, сила подлинная а не ворожба кликушеская, неподдельная магия. Но кто-же меня слушал? Никто, только отмахивались. А теперь поздно.

С этими словами Исгарот выудил из глубин своей садовничьей сумки старую пеньковую трубку и, набив её табаком, деловито раскурил. В этот-же момент раздался скрип садовой калитки и во дворе Часовни появился Бард.

– Эй, Бард, старина, - окликнул его Сид, – Вовремя ты пробудился. Я для тебя лукошко ягод подсобрал, подходи, угощайся!

– Доброго утра, милсдарь Бард, - поприветствовал его Маг, – Присядем-же тут, на свежем воздухе, и угостимся.

Некоторое время трое молча угощались и, поглядывая на темнеющее небо, прикидывали когда-же наконец разразится гроза. Первым тишину нарушил пожилой Маг прочтя краткую молитву положенную после любого приема пищи, а потом, сызнова раскурив трубку, обратился к Сиду с вопросом:

– Что-же, милсдарь, аппетит развязавши да пищи постной отведавши, развяжи теперь и свою душу. С чем пришел, что с собою принес, от чего тебя со столь молодым и пригожим спутником преследуют иноземные тати, от которых за версту разит тьмой и Белиаровым смрадом?»

– Эх была… - подумал старина Сид, но ничего не сказав стал нащупывать в кошеле таинственный чёрный камень. Словно почувствовав это, артефакт мигом сковал Сидову волю, противясь извлечению на свет Божий и, тем паче, не желая попадать под острый и пытливый взор Мага Огня. С трудом скинув с себя внезапные эти оковы (и столь-же внезапно зажегшуюся в сердце враждебность к престарелому Магу Огня), Сид выудил из кошеля артефакт и с легким трепетом положил его на траву подле ног отца Исгарота.

– Отче! Ведомо-же тебе, достопочтенному Магу Огня, праведнику Инносову, многое из того, что в мире нашем сокрыто от разумения простого люда, – начал говорить Сид, указывая на камень, – Тем паче надеюсь и уповаю, что известно тебе и об этом – о вещи иноземной и лихой от которой точно беда стрясется, да не знамо какая. Поведай-же, отче, и милостью Божьей благослови!

Но прежде, чем отец Исгарот успел подобрать камень и что-то ответить, в разговор вступил Бард.

– Откуда у тебя это? – спросил он, изумленно поглядывая на Сида.

– У твоих прежних хозяев упёр, когда их в покоях не было. Оно в ларчике хранилось, я отомкнул и – и будто бы вещица собственной волей себя подобрать заставила. Да и нынче вот порядком пришлось попотеть и с собою пободаться чтобы из кошеля его достать и перед отцом Исгаротом на свет божий выказать.

Тем временем, отец Исгарот подобрал черный камень и, покрутив его в руках, аккуратно положил на ладонь.

– Хозяин эту штуку очень берег, – пробормотал Бард, – Да и слыхивал я разговоры с другими хозяевами – с другими колдунами то есть, что вещь эта довольно ценна и должна особым образом пригодится на грядущей войне. Но что оно и как оно – я не знаю, хозяин мне вещи этой никогда не доверял.

– А как её именовали колдуны, вещицу эту, не помнишь? – тихо спросил Исгарот, не отводя взгляда от камня.

– Вроде никак, – сказал Бард, но тотчас добавил: – А! Нет, один раз назвали, старый колдун – наставник моего хозяина, он назвал: сказал, что это есть камень сокрушающий, и велика мощь его. Правда, что надлежит сокрушать этим вот маленьким камушком вслух никто не рассказывал, по крайней мере мне.

– Мм, хорошо, - ответил Исгарот. – Теперь оба умолкните и отойдите-ка лучше в сторонку, туда – за колодец. Я хочу с этим камушком как следует потолковать.

Оба мигом вскочили и спрятались за колодец, понимая, что престарелый Маг решил затеять с камнем колдовское состязание, которое для посторонних может вылиться непредсказуемой бедой. Но все-же, поддавшись любопытству, Сид и Бард аккуратно высунули головы из-за края колодца – уж больно интересно было посмотреть на настоящую ворожбу.

Поначалу ничего не происходило. Отец Исгарот как сидел, так и продолжал сидеть на лавке, балансируя камень на раскрытой ладони. Глаза его были прикрыты, а губы тихо шевелились, словно во сне. Сид в душе огорчился, что ворожбы-то, может быть, и не будет вовсе, но тут Исгарот перекинул камень из левой руки в правую, а камень – вместо того чтобы приземлиться, над ладонью мага воспарил! Голос Исгарота тем часом усилился: послышались слова заклинаний на древних, неизвестных ни Сиду, ни Барду языках. Воспаривший над ладонью Мага камень заискрился и засиял, переливаясь всеми цветами радуги и источая ощутимый жар. Воздух вокруг камня загудел словно закипая. Сид зажал уши от страха и спрятался, Бард-же не шелохнувшись продолжал смотреть как заколдованный. Солнце, было пробившееся сквозь тучи минуту назад, окончательно померкло.