Заложница своей воли

Глава 4

Эмилия

Мы расположились в гостиной, где слуги уже растопили камин. Мне радушно помогли сбросить тяжелую одежду, взамен выдали шерстяной плед, закутавшись в который я подошла к камину. Зажмурившись от удовольствия, просто грела руки над огнем, когда принесли чай.

Все это время Валдор, сидевший в кресле, молча смотрел в окно, словно не замечал меня.

— Вы больше не дрожите, — заметил он спустя четверть часа.

— Благодарю, я в порядке.

— Тогда, — граф, наконец, повернул голову, его карие глаза в отблесках огня все также отливали медом, — поведайте мне, что привело леди Винтерс в мой скромный дом. И сядьте же, наконец!

Неуютно переступила с ноги на ногу, присела на краешек кресла, с ровной вытянутой спиной и нехотя заговорила. Оправдание пришло в голову на ходу. Я не думала, что история очень правдоподобна, все же врать в жизни мне приходилось не часто, но попытаться стоило.

— Милорд, я соскучилась по дому, — со вдохом произнесла, добавляя в голос печали.

— Уже четвертый год идет со смерти отца, через месяц мне исполняется двадцать. Я почти совершеннолетняя. Но не смогла дождаться и сбежала. Но не навсегда, — тут же добавила, — лишь на пару дней, хотела повидать дядю, сходить на могилу отца. Так тоскливо без родных.

Валдор не спешил комментировать, лишь вскинул брови, и пришлось продолжить.

— Я подумала, что вернусь в монастырь, объясню свой глупый порыв, и тогда наказания не последует. Вернее, не очень серьезное будет. Я ведь послушница, а не просто приютский ребенок. Скоро предстоит дать обет, а значит, что не будет больше шанса увидеть дом.

По лицу потекли слезы. Я и сама не знала, что так сильно скучаю, выдуманная на ходу история затронула накопившуюся тоску. Или дело в страхе, что сковал меня под ребрами и прямо сейчас сжимал в кольце своих объятий.

— Какой необдуманный шаг, миледи. Почему было не попросить разрешения у матушки Агаты? Перед обетом полагается завершить все мирские дела, а значит, вам не могли отказать, — Валдор говорил спокойно, не пытаясь уличить во лжи, словно слегка удивляясь моей глупости. — Неужели дочь герцога так неразумна? А впрочем, не важно.

Еще во время моих объяснений, он то и дело бросал взгляд на оконный проем. За стеклом уже давно стемнело, но вдобавок разгулялась нешуточная метель. Крупные снежинки буквально роились за окном.

Я заметила, что мужчина выглядит уставшим, под глазами залегли тени, он моргал медленно, словно засыпая. После столь тяжелого дня езды в старой разваливающейся карете, он явно хотел не меня лицезреть, а снять тяжелый сапоги и завалиться на мягкую кровать.

Молча ждала, когда мужчина хоть как-то отреагирует. Дверь за спиной неслышно отворилась.

— Генри, проводи леди Винтерс, в комнату для гостей. Она переночует у нас. И вели подготовить мне ванну, я зверски устал.

Ответа не последовала, но я, даже не видя происходящего, ясно представила почтительный кивок, отвешенный слугой.

— Прошу вас, — услышала голос позади и просто не могла поверить своей удаче.

Неужели на этот раз повезло?!

Развернувшись, увидела пожилого мужчину, согнутого в приветственном поклоне. Я последовала за слугой по длинной деревянной лестнице.

— Ваша комната располагается на втором этаже, — сообщил беззвучно ступающий рядом старик. В руках мужчина нес вощаницу. Ночь довольно быстро вступала в свои права.

У меня так тихо идти не получалось, рассохшиеся доски скрипели под каждым шагом.

— Сюда, — мы оказались у небольшой выбеленной двери. — Давненько у нас не было гостей, — толи извиняясь за слой пыли, толи удивляясь сему факту сказал Генри, когда дверь отворилась. — Не переживайте, сейчас пришлю Милли, она очень расторопная, живо тут все в порядок приведет.

— Не стоит. Я ведь тут ненадолго.

Удивление тут же озарило лицо мужчины, наверное, не привык к столь непритязательным господам. Но к его чести, сказав «как пожелаете, леди», мужчина удалился.

Комната оказалась просторной, хоть и достаточно зябкой.

Немного осмотревшись, заметила камин в дальнем конце, а рядом ровную пирамидку дров и немного хвороста.

— То, что надо!

Больше всего сейчас хотелось почувствовать тепло, так сильно намерзлась в дороге. И хотя дрожала больше от пережитого нервного напряжения, все равно понежиться у трескучего огня было приятно. Возможно это мой последний вечер у камина, стоит его запомнить.

Тут же оказалось весьма удобное кресло, передвинув которое, я забралась с ногами и накрылась шерстяным пледом, что все еще лежал на плечах.

Хотелось бы, чтобы это были мои домашние покои. Где-то там внизу суетились слуги, на другом конце коридора по своему кабинету расхаживал отец. Он хмуро и задумчиво курил сигару.

Но всего этого давно не было. Фантазия развеялась как дымка. Отец скончался от удара, врач говорил, что сердце было слабым. Меня же забрали в монастырь.

Я часто думала, как случилось, что имея родственников и друзей отца, благородная леди попала в приют.

А все было просто, семья, ее остатки, просто отказались от опеки. Я не могла ничего им дать. Отцовское завещание оказалось оскорбительным для меня как дочери. Все имущество перешло к двоюродному дяде, мне лишь выделили содержание, которое теперь достается монастырю. Ведь по законам, ребенок без родителей принадлежит церкви.

Жизнь повернулась другой стороной.

Я ощущала себя преданной отцом, брошенной и униженной. Но кого волновали чувства сироты? Оставалось лишь ждать совершеннолетия. Только вот с каждым годом, меня все больше убеждали, что в большом мире ничего не ждет.

Комнату наполнил веселый треск полений, а с ним холод этой ночи начал истончаться из этой комнаты, но не из сердца, я погрузилась в задумчивое забытье, наблюдая за танцем пламени, и сама не заметила, как тепло разморило и я провалилась в сон. * * *

Валдор

Лежа в теплой ванной, я раздумывал над свалившейся на голову проблемой в виде леди Винтерс.

Ей совсем не подходила роль послушницы. Вспомнился взгляд и поднятая голова. За показным смирением и кроткостью девушка скрывала упрямую гордость. Они все такие, эти аристократы.

Странно, что она попала в Святую купель. Было бы лишнее время покопаться в истории, что-то здесь не чисто. Что могло сотворить это хрупкое создание, что из ее сладкого мирка швырнули в каменные застенки. Представляю, каково ей было.

На миг ощутил даже сочувствие к девушке. Сам ведь прошел через подобное, но был еще младше. Мальчиков забирают в орден в восемь лет.

Когда за мной пришли, отец учил меня верховой езде. Помню, как кругами катался по загону, а папа одобрительно усмехаясь, подбадривал. Дома ждал обед, и вот-вот вышла бы возмущённая графиня, не желавшая садиться без мужа и сына.

А потом появились трое в серебряных плащах с закрытыми капюшоном лицами. Отец тут же подобрался, я издалека заметил, как он вытянулся струной, заслоняя им дорогу. Уже подъезжая и пытаясь соскочить с высокой для меня лошади, услышал обрывки разговора.

— … Источник указал на вашего сына.

— …призван… инквизитором.

— Я возражаю! — лицо отца стало жестким, рука потянулась к пустым ножнам, дома оружие он не носил.

Незваные гости не вступали в перепалку, один из них пошел на встречу ко мне, а когда отец попытался его оттолкнуть, упал с диким криком.

До сих пор ненавижу эту часть своего дара, каждый раз вспоминаю, как корчился на земле папа. А затем из дома выскочила мама, но меня уже усаживали в закрытую темную карету. Женщину просто отшвырнули в дорожную пыль, едва не задавив под копытами.

Меня привезли в сырое подземелье, что назвали домом ордена, где на двухъярусных кроватях сидели такие же и старше мальчишки.

А спустя несколько лет пришел кардинал и потрепав по коротко стриженным волосам сообщил о смерти родителей. Кажется, тогда он взял меня под свое крыло.

Я нырнул в воду. От усталости лезли плохие воспоминания. Или дело в девушке. Интересно, как справлялась она со сменой обстановки. Я вот был в ярости, просто неуправляем. А инквизиторы умеют воспитывать единственным способом: болью. Хочется верить, что с сиротами в монастыре обходятся иначе.

Кажется, даже ванная сегодня не сможет смыть усталость. Тяжело выдохнув, поднялся, по мокрому телу тут же побежали мурашки от холода.

Но противные мысли снова возвращались к Эмилии, когда ежась от царившей в доме прохлады, шел к кровати. Мимолетно проявилось любопытство, не замерзла ли леди Винтерс. Уж слишком она хрупкая, такой нежный цветок, не выносящий неудобства.

Но дальше мыслей не зашло. Я даже не знаю, как мог бы поинтересоваться нужно ли ей что-то. Справиться, выживала же как-то одна эти годы в монастыре.

На столике подле кровати обнаружил бокал темного виски. Генри, верный слуга, служивший еще при отце, всегда знал, что нужно господину. Опрокинув в себя содержимое, завалился на кровать и с радостью погрузился в блаженную негу сна.

А на утро проснулся с жуткой мигренью. Едва разлепив налитые свинцом веки, лежа и смотря за окно, гадал, виной ли всему эта затянувшаяся метель или же просто не к месту выпитый вчерашний бокал. В любом случае, с этой пульсирующей болью надо что-то сделать. Может кофе приведет в чувство.

Поднявшись с постели, я накинул на себя белую хлопковую рубаху, натянул грубые льняные штаны свободного кроя. Глянь, кто сейчас, не угадал бы сурового инквизитора. Скорей походил на фермерского сына. Но дома могу себе позволить.

Не утруждая себя застегиванием пуговиц, лишь надев домашние тапки, отправился на кухню. Милли наверняка уже сварила утренний напиток, а вот завтракать не хотелось. Все еще слыша тонкий писк в голове, и мечтая заглушить его, ускорил шаг. Так спешил, что не заметил, звонкий мелодичный девичьи смех доносившихся за дверью кухни.

Передо мной предстала картина сидевших за столом, где ест прислуга, служанки и молодой леди, девушки явно давно болтали и уже нашли общий язык, о чем говорил звонкий чистый смех Эмилии. Теперь я услышал те живые нотки, что звучали в ее голосе на балу. Вчера же Эмилия говорила безжизненно. Может. ю устала, а может отвыкла улыбаться. Не мне судить, сам такой же.

— Да, что вы, миледи, не уж то! — Милли сидела, широко раскрыв глаза и рот, и смотрела на Эмилию.

Та же в простом платье, явно ей большеватом, и улыбалась, изящно держа в руках чашку. Ее осанка была идеальной и абсолютно не напряженной. Удивительная способность. Я засмотрелся на платиновые переливы ее волос в лучах утреннего солнца и пропустил момент, когда меня заметила сначала Милли, подскочив на ноги, а затем развернулась Эмилия, оказавшись довольно близко ко мне. Ее лицо замерло на уровне мой груди. Девушка опешила и оттого замерла, и лишь затем медленно подняла ко мне голову. Ее щеки пылали огнем.

Я обнаружил в руках гостьи так желаемый мной кофе. Я, конечно, все понимаю, но о хозяине позаботится кто?

— Милли? — вкрадчиво обратился я к служанке. — Где мой кофе?

Служанка уже кинулась суетиться, леди все еще на меня смотрела, ее лиуо не до конца утратило улыбку, но она кажется об этом забыла. Это было приятно, хотя и не мне адресовано, просто утро у девушки задалось хорошо, и портить не хотелось бы своим хмурым видом, но… Проклятая голова!