Все пути ведут в Кингс-Кросс

— С днем рождения, Гарри, — донесся до него голос.

Гарри недовольно поморщился. Неужели утро? Он ведь только что заснул. И кровать — до чего же она жесткая и грубая. Бетонная плита какая-то, а не постель. Каждый день рисковать жизнью на должности аврора, чтобы не иметь возможности даже отдохнуть нормально, — какие-нибудь напыщенные чистокровки вроде Малфоев непременно отпустили бы по этому поводу пару гадких шуточек.

Он с трудом разлепил глаза. Действительно, ночь позади: все вокруг было залито холодным утренним светом. Но почему так плохо видно? Словно в тумане, ей-богу. Гарри проморгался, но лучше не стало: белый туман равнодушно клубился, заполняя все окружающее пространство. И еще кровать… Не было никакой кровати, только лишь каменные плиты станции Кингс-Кросс под ним. Память забилась загнанным зверьком, беспорядочно подсовывая ему картины прошлой жизни в неуклюжей попытке спрятать главное.

— Что такое? — хрипло пробормотал он. — Я снова здесь? Я умер во сне?

— Ты и не жил, Гарри, — мягко ответил ему голос, который он не слышал целую вечность.

Из тумана неторопливо вышла высокая фигура в мантии, остановившись поодаль. Гарри нерешительно поднялся на ноги и сделал шаг навстречу.

— Профессор Дамблдор? — пробормотал он, вглядываясь в безмятежное лицо человека напротив. — Я… не понимаю. Все эти годы…

— Их не было. Ты видел то, что случится, если ты покинешь это место.

Гарри нерешительно улыбнулся.

— Что ж… Тогда все неплохо. Мы одержим победу.

— Конечно, вы победите. После того, что вы уже сделали, поражение Волдеморта — вопрос времени. Но что потом?

— Вы же это видели, полагаю, — пожал плечами Гарри. — Мой шрам… Он не болел девятнадцать лет. Все было хорошо.

— Шрам — еще не вся жизнь, Гарри.

Гарри вдруг почувствовал раздражение. К чему он ведет? Ну да, его жизнь сложно назвать счастливой. Тяжелая работа, временами — изнурительная, и всегда опасная. Тягостные воспоминания. Неудачный брак… Да, здесь и сейчас он может признаться себе в этом. Но это жизнь. Реальная жизнь совсем не похожа на детскую сказку, и он давно прекратил ждать от судьбы большего.

— Я не знаю, какого ответа вы от меня ждете, профессор Дамблдор, — сказал он наконец.

— Еще не поздно что-нибудь изменить, — грустно улыбнулся тот из-под очков. — Ты всю жизнь был моим секретным оружием. Я взял маленького мальчика и превратил его в смертника. Мне нет нужды оправдываться: ты знаешь все о моих мотивах. Повторись все вновь, я не поступил бы иначе. Но ты еще можешь переиграть ту часть своей жизни, которая относится к тебе лично. В том числе и ту, которая осталась в прошлом.

— Как?

— Помнишь моменты тягостных сомнений? Все эти минуты, когда ты выбирал из нескольких возможностей, не решаясь отдать предпочтение любой из них? Увы, ты не сможешь вернуться в прошлое, вооруженный своими нынешними знаниями, и сразить врагов до того, как они поймут, что происходит. Но ты можешь подтолкнуть самого себя в момент тяжелого сомнения. И чем тяжелей был выбор, тем проще будет на него повлиять.

— Но как же… Вы говорили, что прошлое изменить невозможно!

— Так и есть. Но в этом месте вся твоя жизнь — просто чистая возможность, как будущая, так и прошлая. По-настоящему реально лишь то, что здесь, сейчас. Книга твоей жизни уже написана, но еще не опубликована, и ты все еще в силах внести финальные правки. В сущности, ты не меняешь прошлое, а выбираешь подходящее.

Гарри задумался. Многое ли он может изменить в таких условиях? Он не столь уж часто сомневался, действуя больше по наитию, нежели вследствие какого-то рассудочного выбора. Почти обо всех его самых важных решениях можно сказать, что он не мог поступить иначе, а раз так, значит и отменить их уже не получится. Но если покопаться в памяти как следует… Помедлив, он кивнул:

— Что для этого нужно сделать?

* * *

Жизнь расстилалась перед ним сияющим орнаментом: каким-то образом он понимал смысл того, что видит, хотя эти переплетенные в пустоте и горящие золотым огнем нити, непрестанно пульсирующие в невероятно сложном ритме, меньше всего напоминали картины прошлого, какими он их запомнил. Он без труда дотянулся до одной из них — не пальцами, но одним только разумом, — и заскользил вдоль нее подобно лодке в русле быстрой горной реки.

Весь этот год, предшествующий падению Темного Лорда, — что он может здесь изменить, не вызвав катастрофу? Все, что они делали тогда, лишь раз за разом спасало им жизнь, нередко — за мгновение до верной гибели. Но дальше…

Похороны Дамблдора. Что-то мучительно сжалось в несуществующей груди. Что изменилось бы, выживи директор? Даже пораженный проклятием, он мог бы прожить еще несколько месяцев, а то и целый год. Быть может, тогда и битва за Хогвартс не была бы настолько кровавой, и не погибли бы все эти люди, смерть которых множеством глубоких ран легла на его воспоминания.

Драко Малфой. Если во время их короткой схватки поразить негодяя не Сектумсемпрой, а чем-то помощнее, так, чтобы его школьный враг уже никогда не смог подняться, тогда Пожиратели Смерти не проникнут в Хогвартс, и Дамблдор останется жив. Вот только он не сможет подтолкнуть себя на убийство Малфоя, потому что эта возможность ему и в голову не приходила. То, что Сектумсемпра оказалась опасным атакующим заклинанием, для него самого явилось неожиданностью. Но если не атаковать вовсе, если вообще не выдавать своего присутствия…

Он не заметил, как отстраненное наблюдение сменилось участием. Вот он, вжавшись в стенку, слушает слезливые причитания Драко, с трудом удерживаясь от того, чтобы выскочить из своего укрытия.

— Я не могу этого сделать, — ныл Малфой. — Не могу… Не получается… А если не сделаю поскорее, он сказал, что убьет меня.

— Но Драко, — увещевала его Плакса Миртл, — может быть, тебе сделать что-то другое, чтобы тебя пощадили…

— Что я сделаю?! — завизжал Драко, заставив Гарри поморщиться. — Проклятый Исчезательный шкаф…

Он осекся, но было уже поздно: планы врага отныне раскрыты. Остается лишь уведомить Дамблдора. Гарри мысленно усмехнулся и отстранился от происходящего, что немедленно погрузилось во тьму, пронизанную золотыми нитями. И еще дальше — к той точке вне пространства и времени, где ждет его возвращения умерший Альбус Дамблдор. Белый туман привычно застил взор, но на этот раз что-то изменилось: странные события всплывали в памяти — события, которых не должно там быть.

— Неплохая попытка, Гарри, — сказал Дамблдор. — Конечно, ты не мог предвидеть всех последствий… Ты помнишь, что случилось после твоего изменения?

— Нет… То есть да. Я рассказал вам о том, что Малфой готовит диверсию с использованием Исчезательного шкафа. Вы приняли меры, и когда Пожиратели Смерти вышли из Выручай-комнаты, их уже ждали.

— А дальше?

— Вы не погибли, но… — пробормотал Гарри и только теперь окончательно вспомнил. — В стычке был убит Северус Снейп. Без его зелий проклятие свело вас в могилу через два месяца. Мы так и не смогли найти меч Гриффиндора. Сражение за Хогвартс не состоялось. Мы с Гермионой и Роном попали в засаду и… — Он умолк и опустил голову. — Что я наделал!

— Ничего, Гарри. Это ничего. Все, что ты сейчас помнишь — не более, чем возможность. Ты можешь попытаться снова.

— Наверное, нужно найти что-нибудь раньше.

— Все время твоей жизни у тебя в распоряжении.

* * *

Гарри не мог понять, скользит ли он над темной поверхностью или падает в колодец собственного прошлого. События проносились мимо огненными волокнами, отвечавшими на прикосновение мгновенным каскадом воспоминаний. Дальше. Еще дальше. В произошедшем с Дамблдором не было его ошибки, ошибка была раньше.

Вот и Отдел Тайн. Битва, стоившая жизни Сириусу — последнему, что осталось от его семьи. Если бы он только не кинулся, очертя голову, в Министерство, а проявил осторожность… Колебался ли он, принимая это решение? Конечно. Отчаянию всегда сопутствует сомнение. Поток событий замедлился, и Гарри нырнул в горящую сеть, растворяя в ней свое сознание, пока причудливое сплетение нитей не исчезло, уступив место мрачным кронам Запретного леса.

— Надо возвращаться в замок, — услышал он слова Гермионы, и в них сквозила безнадежность.

Он с трудом удержался от заготовленного ответа о том, что Сириусу угрожает скорая гибель, что надо срочно лететь в Лондон и штурмовать Министерство. Борьба с собой оказалась почти безнадежной, а сомнение — ничтожным. На какой-то миг ему показалось, что вмешательство не удалось, и сейчас история покатится по привычным рельсам. Но вместо этого он услышал собственные слова:

— Да. Ты права. Мы ничем не поможем Сириусу, действуя наобум — только сами погибнем. Нужно связаться с Орденом Феникса. Если Сириус еще жив, они смогут его спасти.

Рон и Гермиона удивленно посмотрели на него: должно быть, взвешенные рассудочные суждения казались им нехарактерными для того Гарри, каким он был когда-то. Что ж, возможно, этот однажды сделанный трудный выбор послужит отправной точкой для его изменения, он утратит толику импульсивности и станет мудрее. Остается лишь узнать, к чему привело его вмешательство.

Запретный лес заволокло туманом, и голоса друзей смолкли, рассеялись в безграничной пустоте. Туман наступал со всех сторон, и вместе с ним что-то перестраивалось в его памяти, принимало все более четкие очертания и обрастало плотью.

Дамблдор, неслышно вышедший из тумана, ничего не спрашивал: только выжидательно смотрел на него взглядом, в котором безграничное терпение переплелось с состраданием. Сердце Гарри упало. У него должно было получиться! Он ведь принял разумное решение, поступил, как взрослый волшебник, а не взбалмошный юнец. Что могло пойти не так? Он зарылся в воспоминания, пытаясь восстановить события тех дней.

— Мы не отправились в Министерство, — медленно сказал он. — Вместо этого туда отправился отряд Ордена Феникса, прекрасно понимая, что это ловушка, приготовленная для меня. Спешки не было, облава на Пожирателей Смерти оказалась отлично подготовленной, поэтому обошлось без потерь, и Сириус Блэк остался в живых. Большинство врагов, включая Беллатрису Лестрейндж, отправились в Азкабан. Директор, но это же была потрясающая победа! Я ведь правильно поступил, верно?

— Что было дальше, Гарри? — спокойно спросил Дамблдор.

— Волдеморт… Волдеморт не рискнул объявиться собственной персоной, поэтому… министр магии Корнелиус Фадж так и не поверил в возвращение Темного Лорда.

Воспоминания хлынули на него нескончаемым потоком цвета крови. Долорес Амбридж вернулась на пост директора Хогвартса и приняла решение об исключении Гарри Поттера, Рона Уизли и Гермионы Грейнджер. Министерство так и не пало, вместо этого став легальным орудием Темного Лорда. Произошло несколько замен в высших эшелонах власти, но большинство продолжали занимать свои посты — официально. Поговаривали о целой сети ментального контроля: работники Министерства нижнего звена клялись, что не раз замечали мутный взгляд одержимого в глазах очередного власть имущего. Меньше, чем через год радикальное изменение законодательства поставило маглорожденных вне закона, и тогда…