Все пути ведут в Кингс-Кросс

Рон кивнул, через силу улыбнувшись.

— Иду с Падмой. Хорошая девчонка. И я ей вроде бы нравлюсь.

Как странно, что некоторые изменения в хронологии расходятся, словно круги на воде, затрагивая жизни тысяч людей, а другие — угасают, оставаясь никем не замеченными уже через несколько дней. Какая цепочка невероятных случайностей привела к тому, что Рон вновь оказался в паре с Падмой? Должны быть какие-то глубинные законы, управляющие этим узором причин и следствий. Возможно, Дамблдору и удалось разобраться в них, но ему, Гарри, оставалось только жить и наблюдать их действие.

Гермиона пришла в той самой небесно-голубой мантии, которую он запомнил, и вела себя так, словно носила ее всю жизнь. Гарри — напротив: когда он повел Гермиону на первый танец, то дважды запутался в полах собственного наряда. Дело, однако, было совсем не в мантии. В горле стоял комок размером с драконье яйцо, а гулко бухающее сердце пыталось пробить дыру в грудной клетке. Неужели все это происходит с ним? Неужели раньше было иначе? Выскочившие на сцену «Ведуньи» в драных мантиях взяли первые ноты.

— Наша песня посвящается всем влюбленным в этом зале, — произнес солист. — Держитесь друг за друга. Делитесь своим теплом.

Гермиона, лукаво улыбнувшись, положила его руку себе на талию и шепнула:

— Успокойся. Это просто танец.

Он уже слышал эту песню, и не раз, но теперь она приобрела совершенно иное звучание. Гарри готов был поклясться, что «Ведуньи» каким-то образом знали о его вмешательстве в прошлое.

Танцуй — в последний раз:

Смотри — последний шанс.

Любовь в твоих руках —

Ты слишком долго жил в мечтах.

Слишком долго. Может быть, время не имеет такого значения для Дамблдора или Фламеля, но он, Гарри, молод, и каждый день для него — целая жизнь. Слишком долго он играл свою роль смертника, и теперь, когда завершился его полет камикадзе, у него не осталось ничего. Настало время исправить это. Он прижал к себе Гермиону, следуя непривычным движениям танца, и почти физически ощутил, как затягиваются раны искалеченной судьбы.

Верь в силу волшебства —

Не ранят — нет! — его слова.

Не дай ему уйти.

Ответ на все

В ее глазах — прочти.

Ее глаза сияли. Сама Гермиона, казалось, тоже светится, будто сошедшая с небес звезда. Может быть, так работали чары, пронизывающие зал, но ему не хотелось об этом думать. Неловкость ушла из его движений, он перестал мучительно вспоминать последовательность шагов и просто кружился в медленном танце, не обращая никакого внимания на раскрывших рты окружающих. И этого он был лишен все прошедшие годы?

Что, если это закончится? Какая-нибудь глупость, нелепая ошибка, и этот танец так и останется просто танцем, а их робкий подростковый роман даже не начнется. Может быть, правы те, которые считают, что в любви не следует спешить, но скажите это тому, кто ждал годами, теряя остатки надежды. Ему нечего бояться: все самое худшее уже было, и не единожды.

И вот — последний шаг.

Она согласна. В бездну страх.

Пусть трудно, но в отваге суть —

Не дай моменту ускользнуть.

Не прекращая движения, Гарри наклонился и поцеловал ее в губы. Он не слышал ни ропота ошарашенных голосов вокруг, ни едкого замечания Снейпа, ни презрительных разглагольствований Малфоя о нравах грязнокровок. Он слышал только потрясенный шепот Гермионы:

— Что с тобой сегодня, Гарри? Ты сам на себя не похож.

— Хочешь, чтобы я стал прежним?

— Еще чего!

— Я похож на себя, Гермиона. Возможно, впервые в жизни я — тот, кто я есть.

«Ведуньи» призывали верить в силу магии, оттого Гарри едва расслышал тихий голос, доносившийся из бесконечной дали, от которого вдруг повеяло смертным холодом и пустотой:

— Хорошее изменение, Гарри. Хочешь знать, к чему оно привело?

— Нет, — прошептал он и привлек к себе Гермиону. — Я знаю, что все сделал правильно.

Изменение продолжалось, и он не прерывал его.

* * *

— С днем рождения, Гарри, — услышал он и с трудом разлепил глаза, тут же сощурив их от яркого утреннего света.

Никакого тумана. Он лежал на чистой мягкой постели, и память неуклюже ворочалась, подсовывая его сознанию взаимоисключающие картины. Что-то коснулось его руки, изгнав спутанность сознания. Гарри перевел взгляд влево. Жена положила голову ему на плечо, не торопясь выбираться из-под одеяла, и он, протянув затекшую руку, нежно погладил ее по волосам.

— Ты даже не представляешь, какой безумный мне приснился сон, Гермиона, — сказал он.