Сказка, флейта, волшебница и монстр

Сказка, флейта, волшебница и монстр

Близка неизбежность

Так мало любви, так много слов

Совершенная нежность

Превращается в совершенное зло

Отвергая законы природы

Стоит у перил моста

Безумно глядя на воду

Совершенная красота.

Flëur — «Кто-то»

Расчёска который раз утонула в копне густых огненных волос. Сидящая перед зеркалом Лина, разозлившись, с силой дёрнула её за деревянную ручку и тут же убрала пальцы, зашипев от боли. Кселлос никогда бы не подумал, что знаменитая бандитоубийца тратит чуть ли не целый час перед сном на какое-то причёсывание. Он мог представить, как она раскладывает на кровати добытые у разбойников сокровища и с жадным блеском в глазах пересчитывает золотые монеты или как склоняется над очередным магическим пособием, так и засыпая под утро с ним в обнимку, но Лину, дотошно перебирающую чуть ли не каждый волос на голове, воображение рисовать упорно отказывалось. Если бы Кселлос был человеком, наверное, его бы позабавило это маленькое открытие. Но он им не был и потому просто привычно удивился, как неразумно люди тратят свои короткие жизни на бесполезные и глупые дела, не успевая совершить ничего по-настоящему стоящего.

Лина меж тем, устало вздохнув, наконец выпутала несчастную расчёску, положила её на тумбочку, а потом рассеянным взглядом окинула комнату, случайно задержавшись на том месте, где стоял монстр. Сотворённые Кселлосом защитный купол и заклинание невидимости надёжно скрывали его от взоров смертных, даже такие великие маги как Лина не могли почувствовать чужого присутствия рядом с собой. Однако Кселлос всё равно ощутил неприятное покалывание во всём теле, когда взор алых глаз остановился на нём. Сейчас в их глубине не таилось ни насмешки, ни злости, ни удивления, ни радости, ни охотничьего азарта. Глаза Лины казались пустыми, равнодушными. Так на Кселлоса смотрела Хозяйка, пока он, смиренно стоя у подножия её трона, пересказывал последние события из мира людей или докладывал о проделанной им работе. За тысячелетие своего существования он не смог понять значения этого взгляда и не разгадал, о чём она размышляет, слушая его.

Лина вдруг развернулась и отошла к окну. Кселлос не знал, что волшебница пыталась найти в закатных нежно-розовых облаках, напоминающих шарики мороженого, которым торговали на Сейрунской ярмарке, или в глиняных черепицах крыш, однообразно покрашенных в бордовый цвет. Обычный мелкий городишко, каких ещё сотни на свете. Небольшие одноэтажные дома, одна-единственная гостиница и по совместительству трактир, скучающие и скучные жители. Но Лина продолжала неподвижно стоять у закрытых ставен, упорно всматриваясь куда-то вдаль за стекло. Кселлосу надоело наблюдать её спину и длинные пряди разметавшихся по спине волос.

— До сих пор не замечал за вами тяги к романтике. Думал, любоваться закатами — удел госпожи Амелии, — произнёс он вместо приветствия, убрав защитное заклинание и купол.

Как Кселлос и ожидал, Лина вздрогнула и обернулась. Она зачем-то сразу обеими руками прикрыла грудь, и так надёжно спрятанную под длинной, целомудренно застёгнутой на все пуговицы рубашкой.

— Кселлос, негодяй! А если бы я в это время переодевалась?! Тебя не учили, что нельзя без стука проникать в комнату к невинной юной девушке?

Она говорила в своей излюбленной обвинительной манере своим обычным недовольным тоном, но монстр ей не верил. Её злоба не спешила перетекать в него и подпитывать астральное тело негативными эмоциями, и не было в глазах Лины ни удивления, ни страха, ни гнева.

— Госпожа Лина, поздно изображать оскорблённую невинность. Вам давно не пятнадцать, наверняка уже нашёлся человек, который удостоился чести видеть, как вы переодеваетесь, и не только это.

Он не следил за личной жизнью гениальной волшебницы, ибо Хозяйка никогда не приказывала ему вмешиваться в любовные отношения смертных, но он прекрасно знал — люди быстро взрослеют и сразу начинают искать удовольствие в плотских утехах, а потом уже заключают брачные союзы, произносят глупые клятвы. Сколько для Лины прошло лет со дня их первой встречи, пролетевших для него за одно мгновение? Кселлос не считал, однако морщины пока не изуродовали её лицо и не превратили юную колдунью в безобразную старуху.

— Ты мог бы ещё добавить, что за минувшее тысячелетие не раз приятно проводил время в компании голых женщин и теперь равнодушен к чужой наготе. — Фыркнула Лина. — Или монстрам чужды похоть и прочие низменные желания? Никогда раньше не думала об этом.

Она перестала притворяться возмущённой его внезапным приходом. Наверное, решила скинуть с себя привычную маску раздражающейся по любому поводу девчонки, раз уж Кселлос не изображал сейчас добродушного священника с вечной лукавой улыбкой. Кселлос не ожидал от неё такого вопроса и теперь испытывал нечто похожее на чувство, названное людьми удивлением.

— Монстрам доступны иные виды наслаждений. Вам прекрасно известно — наши истинные обличья не имею ничего общего с человеческой внешностью. Для нас нет большего удовольствия, чем поглощать чужие эмоции: ярость, злость, отчаяние и страх. Мы питаемся вашей болью и гневом.

Он ответил абсолютно честно, не пряча правду за своей любимой фразой, всегда выводившей из себя Лину и её спутников.

Лина прошла мимо монстра и уселась на кровать, положив ногу на ногу. В глубине алых глаз, обращённых на Кселлоса, подобно маленьким рыбкам в пруду, плескалось неподдельное любопытство.

— То есть ты ни с кем не спал?

— Я и не подозревал о вашем интересе к моей личной жизни. — Кселлос не сдержал усмешки.

Не то чтобы ему никогда не задавали таких вопросов, но с Линой они ещё не вели столь откровенных разговоров. В пятнадцать она краснела от любого намёка на интимные отношения. Кселлос мог смутить Лину, просто приблизившись к ней, склонившись к её лицу, опаляя дыханием её губы. Именно это он не раз и проделывал, желая поддразнить знаменитую бандитоубийцу. Сколько же ей сейчас? Двадцать лет? Тридцать? Хотя важно ли это… Лина повзрослела, пусть внешне она и мало изменилась, зато научилась владеть собой, сдерживать гнев, не бросаться сразу заклинаниями в любого глупца, посмевшего нелестно высказаться о размере её груди или невысоком росте. Даже в сражениях она буйствовала меньше; не взрывала таверны, борясь с Гаури за последнюю фрикадельку, не уничтожала города, отбиваясь от очередного врага, мечтающего убить или заставить служить себе саму Лину Инверс, не увлекалась схваткой настолько, чтобы окончательно забыть о безопасности тех, кто находился рядом с ней, не важно, были ли то случайные горожане или верные союзники. А теперь ещё она сидела напротив Кселлоса и спокойно расспрашивала его о любовных похождениях.

— Меня интересует всё о монстрах, с которыми мне приходится сталкиваться чуть ли не каждую неделю. Только четыре дня назад в Бруварре какой-то твой старый приятель опутал мою комнату в гостинице невидимыми смертоносными нитями. Он, видите ли, внезапно решил прославиться среди вашей братии и не смог придумать ничего умнее, как попытаться снести мне голову. Не знаю, твоей ли хозяйке или кому-то другому из лордов он собирался её преподнести в качестве доказательства своей силы, но занять должность священника-полководца при Повелительнице Зверей он бы не отказался. — Лина потянулась, зевнула, прикрыв рот ладонью, а потом отклонилась назад, облокотившись на выпрямленные руки.

Поза получилась вызывающей. Если бы перед Кселлосом сидела другая девушка, Кселлос расценил бы и этот скучающий зевок, и открывшиеся взору выпирающие ключицы, и рубашку, вдруг натянувшуюся и подчеркнувшую плоский живот и маленькую грудь, как приглашение к активным действиям интимного характера. Но он слишком хорошо знал рыжеволосую волшебницу. Битву между ней и этим недомонстром Радиусом он, кстати, видел. Наблюдал из астрала по приказу Госпожи. Кселлос почти никогда никого не жалел, и уж тем более не жалел он дураков… Лина убила Радиуса милосердно быстро, сам Кселлос мучил бы врага дольше.

— И вот, — продолжила Лина. Она приподняла одну руку и теперь задумчиво накручивала на палец прядь своих волос. — Высшие лорды и их слуги предпочитают являться людям в образах привлекательных юношей и девушек. Взять хотя бы тебя. Ты путешествуешь с нами по миру отнюдь не под личиной дряхлого старика. Нет, для своего воплощения здесь ты выбрал молодое, здоровое тело. Почему?

— Обыкновенное удобство, — пожал плечами Кселлос. Ответил он мгновенно, даже не задумываясь над вопросом. — Вы, люди, придаёте слишком большое значение внешней оболочке и порой не видите ничего кроме красивой картинки. Юная прелестница скорее, чем дряхлый старик, найдёт подход даже к могущественному магу и получит от него нужное: будь то информация, согласие заключить договор или клятва верности. Обаятельный парень быстрее уболтает упрямую колдунью и склонит на свою сторону. В этом обличье мне проще следить за смертными и общаться с ними.

На словах об упрямой колдунье Лина холодно усмехнулась, но развивать тему не стала, лишь вновь спросила, — и других причин у тебя нет?

— Иногда монстры устраивают соревнования между собой. Напугать человека, обернувшись каким-нибудь шестиглавым огромным чудищем, не составит никакого труда. В такой форме любят нападать низшие монстры, самые слабые из нас. Гораздо сложнее вызвать сильные негативные эмоции, скрываясь под маской невинной девушки или милого юноши. Правитель Ада, если вы помните, любил показываться людям в облике ребёнка.

— Да уж. — Лина болезненно поморщилась.

Ещё бы она не помнила! Сложно забыть коварного врага, который у неё на глазах безжалостно убил почти всех её друзей, заставил произнести запретное «Гига Слэйв» и мечтал ввергнуть мир в изначальный хаос. Кселлос ощутил приятное покалывание в теле, гнев и печаль Лины плавно, тягучими каплями перетекали к нему, соединялись в единую плотную материю и окутывали подобно кокону. Чем могущественнее был человек, тем острее Кселлос испытывал его эмоции. Чувства рыжеволосой волшебницы всегда отличались особой яркостью и упоительно-сладким послевкусием. Кселлос неизменно испытывал наслаждение, находясь подле неё. Куда уж тут какому-то единению смертной плоти! Вот истинное удовольствие.

— Я помню, как в тебя влюбилась Мартина и постоянно бегала за тобой, пока не узнала, что ты монстр, и не решила перевлюбиться в беднягу Зангулуса. — Лина быстро справилась с нахлынувшими воспоминаниями и продолжила интересующий её разговор. — Наверняка она не первая девушка, которой ты понравился. Неужели за тысячелетие ни одна не вызвала в тебе такого отклика, чтобы хоть раз захотелось попробовать телесную близость в облике человека?

Настойчивость Лины порождала в мозгу Кселлоса определённые подозрения. Впервые за долгое время он надеялся оказаться неправым.

— Почему же? Захотелось. Пару столетий мне даже было интересно, а потом наскучило. Мы не ощущаем соитие так, как ощущаете вы, мы не влюбляемся и не любим, но испытать страсть, влечение и получить определённое удовлетворение можем. Некоторые монстры время от времени развлекаются подобным образом со смертными, когда всё прочее приедается, другие предпочитают близость друг с другом в человеческих обличьях. Кое-кому такие отношения вообще кажутся отвратительными. Однако вы должны понимать — для нас оно несравнимо с поглощением ваших страхов, боли и ненависти.