Между границами

Внезапно плеч Маши коснулось что-то теплое. Ощущение было мимолетное, но такое знакомое. Словно кто-то обнял ее. Но рядом никого не было, только ангел, а она стояла в нескольких шагах от нее. Значит…

В груди ее словно вспыхнул яркий огонек. Он наполнил собой все ее тело, на губах расцвела счастливая улыбка. Маша узнала это прикосновение. Она не понимала как, но была уверена, что это мама. Ее мама. Любимая, родная, она где-то здесь. Здесь, в этом лесу, не за воротами.

— Пора, душа, — пропела ангел, словно подталкивая ее к воротам.

— Я не могу. Мама здесь. Я знаю это.

— Ее здесь нет.

— Ты обманула меня! И обманываешь до сих пор! — Маша сложила руки на груди, обиженно надувая губы.

— Я обещала, что не совру тебе. И выполняю свое обещание. Твоих родителей здесь нет…

— Но я слышала маму!

—… И тебе здесь нечего делать. Тебя ждут там, — настаивала женщина, и голос ее все больше и больше походил на сотни маленьких льдинок. Холодных, бесстрастных…

— Нет! — воскликнула Маша и бросилась обратно в лес, но до нее успели долететь слова:

— Так будь же ты отныне призраком!

Маша не поняла смысла этих слов, да это было и не важно. Сейчас главное — найти маму и папу. Она чувствовала, что они где-то рядом. Они ждут ее.

— Мамочка! Папочка! — отчаянно закричала Маша. Они должны были ее услышать. Ведь так?

Она продолжала бежать, то и дело с надеждой оглядываясь по сторонам, но все было тщетно — лес вновь перестал отзываться на ее крики.

Скоро ей стало казалось, что она бегает покругу — все здесь было до жути одинаковым. Тогда Маша распустила косичку и привязала ленточку на ветку одного из деревьев, чтобы проверить свои опасения. И когда она встретила "помеченное" дерево в третий раз, все подтвердилось — она заблудилась и ходит кругами.

Оперевшись о ствол дерева, Маша горько заплакала: то ли из-за того, что ее ангел оказался вовсе не ангелом, то ли из-за того, что она не может найти родителей в этом страшном лесу, или просто потому, что ужасно устала и совсем выбилась из сил.

— Доченька…

Маша вскинула голову, оглядываясь вокруг — мамы поблизости не было. Но не могло же ей вновь показаться!

— Мама? Папа?

— Вернись, пожалуйста.

— Где вы?

— Мы ждем тебя…

— Я иду к вам! — надежда в груди Маши вновь вспыхнула ярким огнем.

Она вскочила с места и бросилась бежать на звук голоса мамы. Она чувствовала, что с каждым шагом он становится ближе.

"Они рядом", — и эта мысль, казалось, добавила Маше новых сил.

Исчезновение голосов родителей было для нее сейчас самым страшным кошмаром.

Голос привел Машу к пещере. Забежав внутрь, она тут же споткнулась и упала, больно ударившись коленками о твердую поверхность пола. Закусив нижнюю губу, "проглатывая" боль, Маша поднялась. Но стоило ей сделать новый шаг, как она снова упала. Из глаз предательски брызнули слезы.

— Машенька, милая, все будет хорошо…

— Моя принцесса, держись…

И только эти голоса — голоса мамы и папы — не давали ей сдаться окончательно.

Маша сжала кулаки и встала. Каждый шаг давался ей с большим трудом. Она падала, спотыкалась, но поднималась и продолжала идти. Пещера сузилась и превратилась в туннель. Голоса родителей неожиданно вновь пропали, но зато зазвучали новые, незнакомые.

— Скальпель.

— Зажим.

— Разряд.

Внезапно Маша почувствовала боль во всем теле, будто ее ударили током. Дышать стало тяжело. Ее руки онемели, но Маша не хотела останавливаться. Задыхаясь и чувствуя в груди все усиливающееся жжение, она продолжала идти. Медленно, еле-еле переставляя ноги. Пульс стучал где-то в ушах, сердце, казалось, хотело выпрыгнуть и навсегда покинуть свою хозяйку.

— Тампон.

Впереди вспыхнула яркая вспышка белого света. Она была настолько яркой, что Маше пришлось зажмуриться.

"Еще немного. Еще чуть-чуть", — повторяла она себе, шагая вперед. Больно. Ужасно.

Туннель казался Маше нескончаемым, она шла по нему бесконечно долго, но как бы не старалась — Свет не становился ближе.

В глазах появилась болезненная резь, словно в них насыпали песка. Стало трудно дышать, сил на то, чтобы идти, бороться… не осталось, их не было даже на то, чтобы просто плакать. Хотелось упасть на землю и никогда больше не вставать.

— Пинцет.

Туннель совершенно неожиданно расширился до огромных размеров, и Маша вновь увидела ту самую незнакомку, которую когда-то сравнила с ангелом. Женщина стояла чуть поодаль, в окружении уродливых тварей, чьи изображения она видела на воротах, и неотрывно смотрела на Машу. Вот только одета она была не в белые одежды, как в их первую встречу, а в черные, и за спиной у нее виднелись темные крылья, как у летучей мыши.

— Вернись… вернись к нам … — зашептали знакомые пугающие голоса. Женщина поманила ее пальцем, сладко улыбаясь, но Маша, стараясь не обращать на нее внимание, продолжила идти на свет

Шаг, еще шаг, она оступилась, и вновь упала, на этот раз больно ударившись головой.

Мерзкие твари торжествующе зашипели, и пригибаясь к самой земле медленно поползли к ней. Маша лежала неподвижно, чувствуя как к горлу подкатывает тошнота, ладони вспотели, страх и боль прижали ее тело к полу, не позволяя пошевелиться. Твари подбирались все ближе и ближе, когти лязгали по камням, слюна и слизь капала с клыков, а идущий от тварей зловонный запах становился все невыносимее.

"Ну вот и все", — успела подумать Маша, когда когтистая лапа потянулась к ее лицу… Но коготь дернулся и замер в нескольких сантиметрах от ее щеки, словно наткнувшись на невидимый барьер. Тварь попыталась преодолеть его, отскочила в сторону и вновь бросилась на Машу, но тут же яростно завизжала, ударившись о невидимую стену. Еще несколько тварей отчаянно заметались по кругу, надеясь отыскать невидимую брешь.

Маша пошевелила руками и с огромным трудом поднялась на ноги, но не пройдя и пары шагов, вновь упала. Болело все тело, словно ее только что сбила машина. Она несколько раз вновь попыталась подняться, но тщетно.

Женщина-«ангел» подошла ближе и встала у нее на пути, твари собрались вокруг своей госпожи плотным кольцом, яростно завывая и издавая нечеловеческие звуки.

— Ну вот и все, — с надменной улыбкой сказала ангел.

Маша поняла, что силы иссякли окончательно и что встать она больше уже не сможет, даже думать было невероятно сложно. Она так и останется здесь, в этом туннеле, словно призрак — как окрестила ее эта женщина. Она больше не сможет увидеть родителей… Мама… Папа…

Сжав разбитые ручки в кулаки, Маша закусила губу до металлического привкуса во рту и со всей силы дернулась вперед. Ради родителей! Она должна! Ради них! Ради папы и мамы! Перед глазами у Маши встала картинка плачущей мамы, а затем и печального папы. Нет! Нужно ползти! Пока она жива, пока может двигаться, она должна!

Видя ее яростные попытки добраться до света, жуткие твари стали неуверенно расступаться, они клацали зубами, выли и скребли когтями, то и дело пытаясь дотянуться до Маши, и все же опасливо пятились, чувствуя непонятную, окружавшую Машу, силу. Тела их постепенно стали терять плотность, сливаясь со стенами туннеля и превращаться в клочья тумана: но ангел все еще стояла на ее пути. Черные крылья грозно возвышались за ее спиной, а на надменном лице читалась властная решимость.

Маша остановилась и, подняв голову, невольно замерла, встретившись с холодным взглядом женщины. Только сейчас она задалась вопросом, почему раньше считала ее глаза красивыми? Они были совершенно черными, словно в них никогда не было зрачков — бездонные пропасти, черные дыры, в которые так просто провалиться, стоит в них только заглянуть.

— Я верю, что смогу выбраться отсюда, — Маша чувствовала, что поступает правильно. Словно какая-то неведомая сила помогала ей и направляла ее. — Я люблю своих маму и папу. И я надеюсь, что они еще ждут меня.

После этих слов надменная улыбка женщины превратилась в хищный оскал, а в бездонных черных глазах сверкнул опасный огонек; словно дикая кошка она опустилась на чертвереньки, выгнула спину и в один короткий прыжок оказалась рядом с Машей.

Маша отшатнулась, ей показалось, что женщина сейчас вцепиться ей в лицо и волосы, но она медлила, словно что-то не подпускало ее к девочке, так же, как минутой ранее не подпускало чудовищ.

— Моя! Моя! Моя! Моя душа! — яростно закричала женщина, царапая длинными ногтями невидимый барьер; ее лицо потеряло все свое сходство с ангельским и стало казаться невероятно безумным; могучие крылья угрожающе захлопали над ее головой, лишая облик женщины последних человеческих черт.

Маша не сводила с нее испуганных глаз, и все же, словно ведомая чужой волей, заставила себя прокричать следующие слова:

— Я верю, надеюсь, люблю…

И Свет наполнил ее…

Он был везде, совсем близко, он был в ней, он заполнял ее и ослеплял. Маша подняла руку и тело стало словно невесомым… Она летела куда-то, скользя в белом тумане…

— Все будет хорошо. — сказал чей-то голос.

И все исчезло…

* * *

По ушам ударил странный писк. Маша с трудом подняла опухшие веки, щурясь от яркого света.

— Очнулась! — раздалось где-то совсем близко.

— Доченька! Пустите же!

Этот голос… Маша была готова расплакаться, но было слишком больно и тяжело. Неужели она снова слышит этот голос!

Мамочка…

— Принцесса!

Папочка…

Маша была счастлива. Наконец-то закончился этот дурной сон и она снова видит их — своих любимых маму и папу.

Как и предполагала Маша, мама плакала, а папа успокаивал ее, прижав к своей груди. И глядя на них, Маша почему-то была уверена: что дурной сон больше не повторится.