Снежинка для Мороза

– Красавицы мои, – он присел на край кровати, – не стоит обманывать. Я всегда был добр к вам, – он провел рукой Таре по лицу и тут же положил свою руку мне на колено, проведя вверх до кромки задравшегося платья. – Я не наказывал вас, не требовал отработок с моими ребятами.

Он кивнул в сторону амбалов, и те тихо засмеялись, утерев губы тыльной стороной ладони. Мне стало не по себе, что такое отработка с ребятами я знала по рассказам девочек постарше. И мне совсем не улыбалось заглаживать проступок Тары таким вот образом.

– Вы намаялись, я понимаю. Устали, легли спать и подумали, что к старый добрый Ронан забыл про вас. Но я здесь, и я помню. Хорошо, что я пришел и смог забрать свое. Я бы должен вас наказать, – мое сердце сжалось до размеров горошины, – но я заменю наказание на правду. Кто из вас взял это? – он выставил перед нами часы на сморщенной ладони.

– Я, – еле шевеля губами от страха, пробормотала я. – Не помню у кого, вчера на катке было столько народа.

– Вы у меня мастерицы, но не до такой степени, – я сморщилась от боли, когда он сжал руку и притянул к себе. – Что это? – он глубоко вдохнул. – Мыло? Дорогуша, ты завела себе хахаля, который дает тебе деньги и дарит часы, а я не знаю?

– Нет, – я прикрыла глаза и старалась не смотреть на него.

Острый ножичек щелкнул у моего лица, выбрасывая острое лезвие.

– Не надо, – Тара в ужасе завизжала, – Снежка мне проспорила, и я попросила ее выкрасть эти часы у одного мужика, прямо из дома, когда он спит.

Ронан отпустил меня и повернулся к Таре, та продолжала тараторить.

– А он поймал Снежку, но оставил ее работать горничной, и дал денег. Вот она и принесла мне эти часы.

– Какая щедрость, – Ронан снова повернулся ко мне. – И что, богатый дядечка?

– Очень, – ответила за меня Тара. В этот момент я прокляла всю ее родню до десятого колена, желая, чтобы язык ее отсох. – У него целый дом дорогими статуэтками заставлен, Снежка сама говорила.

У меня страх смешивался с яростью. И мне было почти все равно, как накажет меня Ронан, ведь у меня на глазах таяла возможность узнать, как связан этот мужчина с моей мамой.

– Статуэтки, говоришь? И горничной он тебя взял, да еще кошель денег дал.

Ронан поигрывал ножичком в руках, а мы с Тарой как завороженные смотрели за скачущим острым лезвием.

– Покажешь нам дом, расскажешь, что там нужно брать, и я не буду вас наказывать, – ножик щелкнул, прячась в костяную ручку.

– Не буду, – замотала я головой, – берите часы и деньги, это и так много.

– Решила со мной поспорить?

Ножик снова щелкнул и на кровать упала прядь моих волос. Два амбала подхватили меня под руки и подняли в воздух. Острое лезвие прошлось по щеке, оставляя тонкий красный след.

– Ты проведешь нас в дом. Вечером. А сейчас вы идете и принесете мне вдвое больше, чем вчера. И не вздумай предупредить его. Или ты решила променять воровскую семью на богатого хлыща? Мы не из того мира, деточка, не забывай.

Амбалы разжали руки, и я плюхнулась на пол. Ронан вышел из нашей квартиры, амбалы следом, прихватив с собой мелочь, небрежно брошенную Тарой на столе.

– Снежка, – всхлипывала Тара, вжавшись в угол кровати, – тебе надо показать им дом, этот мужик тебе ведь никто. А не покажешь, они за меня возьмутся, ты знаешь, я же им покажу, я не хочу на отработку.

Я поднялась с пола, ноги едва слушались, трясясь и не желая идти так быстро, как нужно.

– Ничего ты не понимаешь, – бросила я подруге. – Но я что-нибудь обязательно придумаю.

– Ты вернешься к нему? Предупредишь?

– Нет, – я подняла куртку Тары и бросила ей, – вернуться я уже не могу. Но и нам нечего здесь сидеть. Слышала, что сказал Ронан – двойная норма, а ее еще нужно отработать. Так что нечего рассиживаться, пошли.

Глава 7

Мороз Степанович

Вечер набросил темное покрывало на город, зажглись фонари, осветив пустой тротуар напротив его дома, а ее все не было. Мороз по привычке полез в карман, но сдержал руку, вспомнив, что часов у него больше нет. Поморщился. Так легко его еще не облапошивали.

Пропажу он заметил не сразу, а только приехав на место. Но там было не до того, чтобы возвращаться и выяснять, где он потерял часы. Прошедшая ночь оказалась слишком активной, открытие катка не прошло даром, в приемном покое лежали четверо с переломами разной тяжести.

Он невольно поежился, вспоминая, как сам чуть не сломал себе руки и ноги, спеша к девушке, которая казалась ему миражом из прошлого. Ночью он долго не мог заснуть от осознания того, что она находится рядом. Видения прошлого преследовали его, когда он смыкал глаза, выбрасывали в те моменты, когда он студентом сидел на лекциях у преподавателя, внимая каждому его слову. Учеба в Академии казалась высшим благом, можно было заниматься медициной, не обращая внимания на бытовые проблемы, не выходя из лаборатории.

Но проблемы нашли его. Однажды два амбала подкараулили его у стен Академии и четко объяснили, что за квартплату нужно платить, даже если живешь в лаборатории. Сколько он не появлялся на съемной квартире, он и не помнил, но сумма, которая была названа, оказалась ошеломляющей. На те крохи, что платили лаборантам, можно было всю оставшуюся жизнь выплачивать долги.

Однако, амбалы оказались понимающими, вошли в его положение, и предложили выход – забрать новейшие разработки из кабинета преподавателя. Он отказывался, ссылался на совесть, потом на то, что незнающий все равно не поймет, о чем там идет речь. Амбалы согласились, предложив исчезнуть вместе с разработками, в качестве переводчика с научного на денежный.

От таких предложений не отказываются, поэтому уже наследующий день он ехал в поезде, прижимая к себе портфель с важными документами. За окном проносились заснеженные равнины, укрытые белыми шапками ели, а он видел только хрупкую женщину с белой кожей, привычной для северян, и светлыми, почти выцветшими волосами. «Предатель», – говорила она в его видении, а он сжимался, как от удара. «Степных мужей предатель», – вторил ей загорелый рослый преподаватель, указывая на документы.

Прошло много лет, а рана от предательства так и не затянулась. Сейчас он был взрослым врачом с солидной практикой, имеющий уважение в высоких кругах. Но мальчишеский стыд, спрятанный глубоко в душе, вылез наружу при виде этой девушки.

Сначала он думал, что это она – жена его преподавателя, но только потом осознал, что прошло слишком много лет для того, чтобы она сохранилась такой же молодой. Видение исчезло, но сила притяжения осталась. Он думал о ней всю дорогу до дома, стоя под струями душа, пытался вспомнить каждый ее взгляд, каждый жест тех нескольких минут, когда они общались. Корил себя за то, что дал так легко уйти. Тут же оправдывал, что он был в сильном шоке от встречи, и не мог выдать ни одной здравой мысли.

А когда увидел ее в своей спальне, разум, сознание и логика улетучились вовсе. Он хотел ее, не по-животному, а по-человечески эгоистично. Забрать себе, не отдавать никому, наслаждаться, смотря на нее. Утро превзошло все его ожидания. Свежая и цветущая, она порхала у плиты, и на секунду ему показалось, что вот так и должно начинаться каждое утро счастливого человека.

Он думал, что поймал птицу счастья и крепко держит ее за хвост. Но птица ускользнула. Он понял это, когда не обнаружил часов. Мысленно выругавшись, закончил дела и вернулся домой, прекрасно понимая, что там ее не будет. На удивление, все вещи и драгоценности остались на месте. Не исчезло даже столовое серебро, а про картины и статуэтки он даже не думал, знатоков ценностей во всей Ауре не так много, определить истинную цену могут лишь единицы.

И вот уже полночь, он стоит у окна и как волнующаяся мать за свое дитя, смотрит на пустую улицу в надежде, что увидит знакомый силуэт. Легкая рука легла ему на плечо.

– Не волнуйся ты, ничего с ней не случится.

– Лиззи, – он снял руку со свое плеча, – ты еще здесь? Твой муж будет волноваться.

– Когда я с братом, он спокоен, – ответила девушка. – А твоя Снежинка сможет о себе позаботиться, поверь мне.

– Будто ты ее знаешь, – задернул штору и подошел к камину.

– Я ее видела у тебя дома, и на катке тоже видела.

– На катке? – Мороз повернулся к сестре.

– Да, когда у меня кошелек вытащили. Знаешь, когда я ей рассказала об этом, она не испугалась. Она храбрая девушка, наверняка у нее были дела, и она придет завтра.

– Значит, когда кошелек вытащили, – он усмехнулся своим мыслям. – Смелая – это не то слово. Наверное, ты права, и не стоит о ней волноваться. По крайней мере не сейчас.

Он подкинул дров в камин и повернулся к сестре.

– А тебе все-таки нужно ехать домой, Ронан будет волноваться.

– У Ронана дел и так полно, ты же знаешь. Он приходит, когда хочет, и уходит, когда вздумается. Сколько лет мы живем в этом городе, а он ни разу так и не заехал к тебе в гости.

– Да уж, твой муж очень занятой человек. Но я даже рад, что ко мне он не проявляет никакого интереса уже столько лет. Главное, чтобы ты была счастлива, а без общения с ним я уж переживу.

Мороз снял со спинки кресла желтое пальто и помог одеться сестре. Накинул пальто и вышел с ней на улицу, поймал кэб и кинул кучеру три монеты.

Проводил взглядом кэб, с минуту постоял, задумавшись, и собирался вернуться домой, как на противоположной стороне улицы заметил движение. То ли тень шевельнулась, то ли мигнул фонарь. Он пригляделся, но так и не смог ничего увидеть в темноте. Вернулся домой и для надежности закрыл дверь на все замки. Поднявшись на второй этаж, снял телефонную трубку, на секунду задумался, затем, быстрыми движениями, набрал номер.

– Канаи? Извини, что поздно, есть разговор. Да, завтра подъеду прямо в Академию магии.

Когда свет в доме Мороза погас, от стены отделилась темная фигура, и проскользнула вдоль стены, скрывшись за поворотом.

Глава 8

Снежана

Руки жутко мерзли, пальцы почти не слушались, что сильно мешало работе. Вот вы попробуйте виртуозно достать кошелек из туго застегнутого сюртука так, чтобы человек ничего не заметил. Тару я не видела с утра, после ухода Ронана и его парней, она не смотрела на меня, хотя я так и не сказала ей ни слова. Выскользнув из комнаты первой, она буркнула «Встретимся вечером» и убежала.

Ну что ж, я и одна неплохо справляюсь с работой. Конечно, карманники должны подстраховывать друг друга, передавая украденные вещи моментально, чтобы в случае промаха у тебя в руках ничего не было. Но и в одиночку я работала уже не первый раз. Выбрав свой любимый каток в центре площади, я надела коньки и отправилась в длительное катание. Работы предстояло много, выручки Ронан запросил вдвое больше, значит, рисковать придется сильно. Метаться между сапожниками и бакалейщиками пришлось бы целый день. Поэтому целей я выбрала меньше, но значительно выше рангом.

Прокатившись пару кругов, «срезав» несколько кошельков, я заприметила первую основную жертву. Пузатый толстосум еле держался на коньках, которые прогибались под его весом. Одной рукой он держался за забор, второй – за руку тощей девицы, явно недавно ушедшей с Красных фонарей. Пока дяденька занят своим новым приобретением, его можно легко оприходовать.