Пыльца счастья

Соэр насупился и, чеканя слова, уточнил:

— И чем же для вас привлекательны мужчины, госпожа Брагоньер?

— Ну, — Эллина сделала вид, будто задумалась, и начала загибать пальцы, — во-первых, они видят во мне женщину. Во-вторых, танцуют. В-третьих, приносят лимонад и мороженое. В-четвертых…

— Для всего этого существует муж, — оборвал ее Брагоньер и со вздохом спросил: — Неужели решила, будто не разгадаю уловку?

— Наоборот, — улыбнулась повеселевшая женщина и, наклонившись к супругу, шепнула: — Я очень надеялась на чутье следователя.

Соэр промолчал и вывел жену из-за портьеры, скрывавшую небольшую нишу. Видимо, ее устроили ради подобных приватных разговоров.

Эллина с удовлетворением отметила, что лицо мужа просветлела, морщинка на лбу разгладилась. Пусть он по-прежнему серьезен, ни тени улыбки, зато не сердится. Гоэта гордо шествовала рядом с супругом. Тепло его руки вселяло уверенность. Собственно, поэтому Эллина и согласилась в свое время стать любовницей Ольера ли Брагоньера: с ним не приходилось защищать себя самой. Потом как-то неожиданно чувства переросли во взаимные. Гоэта знала, мужу льстила ее любовь, помнила ведь, как тот выбил признание в Трие, а потом ходил, будто павлин, распушив хвост. Для такого типа мужчин важно не оказаться зависимым в отношениях.

Бальный зал графини Сорейской блистал. Хозяйка не поскупилась на свечи, и Эллина радовалась выбранному супругом декольте. Она обмахивалась веером и мечтала о стакане холодного лимонада.

— На улице посвежеет, станет лучше. – От Брагоньера ничего не ускользало. – Сделаем тур по залу. Я вижу всех троих префектов, нужно засвидетельствовать почтение.

— Которого ты не испытываешь, — поддела Эллина и щелчком пальцев приняла внимание слуги.

Гоэта взяла с подноса бокал. Соэр пить не стал.

— Формальности необходимо соблюдать, — выдал он прописную истину. – Ты тоже жеманничаешь с теми, кого на дух не переносишь.

— О, ты не такой! – рассмеялась Эллина и пригубила бокал. От разбежавшегося по желудку холодка сразу стало легче. – Всегда стоишь с королевской миной, не теряешь достоинства.

— Чего и тебе советую. Градоправитель. – Брагоньер подтолкнул жену в нужном направлении.

Гоэта нацепила на лицо улыбку, изображая, будто безумно рада видеть мужчину в аспидно-синем сюртуке с легкой сединой на висках. На груди, на самом видном месте, красовался орден Белой птицы, чуть ниже – лента цветов королевского дома. Некогда, еще пару веков назад, когда возникли государственные награды Тордехеша, гербы играли важную роль в жизни общества. Они определяли тона одежды владельцев, а лента цветов короля говорила об особом положении человека. Сейчас все упростилось, но традиции остались.

Градоправитель получил ордер недавно, из рук нового монарха, и красовался им на всех приемах. Видимо, поэтому Брагоньер еще больше недолюбливал главу светской власти Сатийской области. Тот платил соэру тем же: бывший Главный следователь всегда держался слишком независимо, но боялся открыто конфликтовать. Королевский прокурор – важная фигура, он, как и инквизиторы, подчиняется только монарху.

Мужчины обменялись скупыми приветствиями, Эллина присела в реверансе и равнодушно выслушала дежурный комплимент. Она чувствовала на себе любопытные взгляды. Странно, вроде, все знали о женитьбе Брагоньера, или те две неизвестные дамы, с которыми недавно беседовал градоправитель, приезжие? Вряд ли. Раз так, в очередной раз обсуждали "князей из грязи", в данном случае княгинь. Право слово, когда же, наконец, надоест!

Эллина пряталась за бокалом шампанского, избавленная от необходимости поддерживать светскую беседу. Нужно только с умным видом кивать и улыбаться.

Дамы отошли, начали шушукаться. А еще дворянки! Увы, гоэта знала, высокое происхождение – не синоним хороших манер.

Собеседники быстро покончили с прелюдией: "Как вы находите вечер?" и перешли к насущным вопросам. Они обсуждали новый закон о наследовании имущества. Брагоньер настаивал находил неразумным включение в число наследников незаконнорожденных, непризнанных отцом детей в случае наличия воли умершего. Он полагал, если родитель не желал оформить родство при жизни, но не мог передумать перед смертью.

— Все это махинации, шантаж, а никак не свободное волеизъявление. Подумайте сами, какой простор для преступников! Не нужно никаких документов, всего лишь завещание. Любой человек с улицы может в одночасье разбогатеть.

— Необходимо доказать наличие любовной связи, — возражал градоправитель. Пробивавшаяся сквозь тонкие волосы лысина лоснилась от пота. Скорей бы открыли окна! – Вы, в силу должности, знакомы с порядком.

— Именно поэтому и протестую. При первой же возможности сообщу о своих соображениях его величеству. Два свидетеля? Помилуйте, за деньги можно все. Я верю бумагам, гербовым бумагам с печатями и ничему иному. Да и сами посудите, зачем оставлять наследство плоду случайной связи. Либо вы изначально признаете ребенка, либо он не имеет к вам никакого отношения.

— Не все же такие благородные, как господин прокурор, — с издевкой заметил собеседник и, покосившись на Эллину, добавил: — Вы даже на любовнице женились.

— Мне сказать, на чем женились вы? – Голос Брагоньера хлестал по щекам.

Градоправитель заскрежетал зубами и промолчал. Все знали, он взял жену по расчету, чтобы продвинуться по службе. Девушка не блистала ни красотой, ни умом, зато ее отец был на хорошем счету. Супруга давно умерла, но успела сделать свое дело: подарить мужу карьеру.

Обмен любезностями состоялся, мужчины снова надели маски и чопорно раскланялись.

Эллина боялась, градоправитель попросит оставить танец – обошлось.

Дальше все повторялось, с той лишь разницей, что между собеседника не ощущалось напряжения, чиркни огнивом, займется. Господин Ульман, бывший заместитель Брагоньера, а ныне владелец его кабинета в Следственном управлении и вовсе старался поддержать разговор. Очевидно, не все гладко по работе, раз так старается. Только напрасно, соэр неподкупен, его ли подчиненным не знать.

Наконец, формальная часть закончилась, гости разделись на группы по интересам. Кто отправился играть в карты, кто жарко спорил о политике, кто ухаживал за дамами. Брагоньер предпочел сестру. Эллина не вслушивалась, но поняла: обсуждали мать. Кажется, соэр о чем-то просил.

Шампанское в бокале давно кончилось, муж не проявлял интереса к танцам и прочим увеселениям, и гоэта направилась к буфету. Она намеревалась побаловать себя пирожными, а после, если отыщется местечко, сыграть в триктрак. Эллина никогда прежде не садилась за стол, но нужно же когда-то начинать? Благо она столько наблюдала за игроками, бросающими кости и ловко передвигающими шашки по полю, что не терпелось попробовать самой. Потом можно потанцевать. Гоэта отчего-то не сомневалась, ее обязательно пригласят. А не пригласят, так она сама выберет кавалера на "белый танец".

Место нашлось, и Эллина вскоре устроилась за зеленым сукном, припорошенном меловой крошкой. Она азартно трясла мешочек с костями, надеясь, право первого хода достанется ей. Затем столь же увлеченно двигала шашки, радуясь дублям.

Играли на деньги. Символические для аристократов, но немалые для людей происхождения гоэта. Однако Эллина могла себе позволить провести за столом хоть вечер: муж разрешил записывать на свой счет любые траты. Конечно, Брагоньер ведь знал, жена не транжира.

Сукно испестряли записи. Маркер едва поспевал за играющими.

Третий кон, определенно, складывался в пользу Эллины. На обеих костях выпало одинаковое количество очков, и гоэта примеривалась, как использовать преимущество: сделать четыре хода. В уме крутилось количество очков, которое подарила улыбка фортуны. Эллина вырвется вперед и возьмет этот кон, обязательно возьмет!

Гоэта передвинула шашку на четыре пункта, когда услышала крик. Женщина визжала на противной высокой ноте, захлебываясь в истерике.

Вроде, не далеко, но и не близко.

Игру остановили.

Дамы зашушукались, мужчины поднялись, чтобы прояснить ситуацию.

Эллина тоже нервничала. Ей не сиделось на месте, и, наплевав на приличия, она поспешила на крик. Мелькнула мысль о муже, но гоэта тут же отмела ее. Вдруг там какая-то мелочь? Например, мышь или занявшаяся по неосторожности лента пояса. Потребуется, Королевского прокурора позовут.

Девушка уже не кричала, даже не выла. Гоэта забеспокоилась. Совсем не как светская дама, орудуя локтями, она опасалась, с бедняжкой тоже что-то случилось.

Похоже, все случилось в Морской диванной, обставленной на манер кают-компании корабля. Хозяйка заказала полосатую обивку для мебели, каркасы из тиса, развесила по стенам марины и достала где-то штурвал, превратившийся в элемент декора. Возле него, сгорбившись, сидела девушка. Плечи ее подрагивали, руки тоже тряслись. Она казалась марионеткой, которую дергают за ниточки. Девушка сжимала безвольно обмякшую ладонь мужчины. Эллина не могла его разглядеть из-за спин, видела только туфли с пряжками. Дорогие, с модным каблучком, чтобы лихо отбивать такт на паркете.

— Пустите, я жена Королевского прокурора! – Гоэта не знала, что на нее нашло, но она решительно начала пробираться сквозь толпу.

Положим, низшим магам до судебных далеко, но ведь и она что-то может. Если мужчина умер естественной смертью, то ладно, а если нет? Тогда Эллина посмотрит тепловую карту мира, может, уловит частички ауры убийцы, сумеет навести на его след.

Давненько она не чертила Большой круг! Ничего, теперь духи не посмеют перечить, гоэта заставит их подчиниться. Никаких желаний! А если заартачатся, выручит старая добрая октограмма Мерхуса. След не успел затеряться, когда-то Эллина умела искать людей, справится.

Покойником оказался юноша. У него едва начала пробиваться борода. Он лежал в неестественной позе, сжимая табакерку. Судя по одежде – представителей "золотой молодежи". Золото, бриллианты, шелк.

На губах запеклась капелька крови. Глаза закатились, язык вывалился. Лицо неестественно покраснело и казалось на фоне остальных частей тела пунцовым.

Странные у него зрачки: тоненькая ниточка. И глаза покраснели.

Эллина зажала нос и отвернулась.

Покойного перед смертью рвало и, судя по характерному запаху, не только.

Какой разительный контраст: дорогая одежда и вонь, как от бродяги!

— Госпожа? – На плечо Эллины легла рука.

Она обернулась и увидела офицера стражи. Быстро же прибыли!

Гоэта посторонилась, не мешая стражам порядка делать свою работу. Сама же не удержалась, обратилась к магическому зрению.

Золотистые частички ауры, будто пыльца, витали в воздухе. Душа юноши отлетела недавно, Эллина даже видела кончик ниточки, стремительно таявший где-то над головой. Увы, дернуть за него и вернуть душу обратно гоэта не могла: не маг.

Женщина огляделась.

Хоть следов насильственной смерти нет, вряд ли покойный умер самостоятельно. Он слишком молод и не производил впечатление болезненного человека.

Ага, вот и другие частички, фиолетовые. Значит, прошел минимум час, а то и больше. Вторая стадия разложения энергии.