В чужом клане

За спиной раздался голос Аманы. Я обернулся — она стояла шагах в десяти, протягивая ко мне руки. Одну пустую, а во второй лежали мои амулеты.

— Рейн! — позвала она вновь.

Точно.

Опасность одержимости.

Я должен был вернуть ей меч и вновь надеть амулеты, позволить им выжечь всю скверну, которая успела меня пропитать.

Я должен был…

Но я не мог заставить себя шагнуть вперед. Я не хотел отдавать меч. Я не хотел избавляться от огня, все сильнее горящего в моей крови, костях, на моей коже.

Я не…

Амана подошла ко мне сама. Потянула за рукоять меча.

Но я не…

— Пожалуйста, Рейн!

Я моргнул. Амана пыталась разжать мои пальцы, которые до сих пор держали меч в мертвой хватке. Я перевел взгляд с ее лица на свою руку, которая будто обрела собственный разум, и лишь большим усилием воли заставил себя отпустить рукоять.

Амана забрала меч, тут же сунула мне в ладонь все три амулета и заставила сжать пальцы вокруг них.

Да, верно. Совсем не обязательно было вешать амулеты на шею. Чтобы начать работать, им было достаточно касаться кожи. Болезненный жар тут же растекся по моим венам, изгнав приятный огонь.

— Святотатство! — прорезал тишину голос.

Я поднял голову, выискивая взглядом говорившую.

Высокая темноволосая женщина, красивая, как и все урожденные аль-Ифрит, выступила вперед и указала на меня обвиняющим жестом.

— Меч Основателя не для рук чужаков! Святотатство должно быть наказано!