Именем Тьхери. Дилогия

– Я тоже, – как ни в чём ни бывало, продолжала госпожа Асьен. – Сколько себя помню, всегда с книжкой сидела.

Я промолчала и улыбнулась постоянному читателю. Люблю я этого старичка: всегда вежлив, предупредителен, комплименты мне говорит, как-то раз даже цветы принес. Вроде бы мелочь – а хорошее настроение на весь день.

– Вам что-то ещё нужно? – я приготовилась записать требование.

– Да нет, спасибо, на сегодня хватит. Я сейчас принесу книги.

– Не нужно, я сама заберу.

Я и забрала, мне не сложно, заодно и ноги размяла, а то засиделась.

Я полагала, что зеленоглазка уйдёт, но нет, задержалась, что-то записала карандашом в небольшой книжечке, и снова подошла ко мне:

– Вас как зовут?

– Одана, – мне моё имя скрывать ни к чему, и так все знают.

– Одана, а вы давно здесь работаете?

– Не первый год, – уклончиво ответила я. С чего вдруг она начала расспрашивать меня о таких мелочах, и почему именно меня?

– Вы из Лайонга?

– Нет, приезжая.

– Откуда?

Так, это допрос или чистое любопытство? Но чем я могу заинтересовать такую женщину? На таких, как я, такие, как она, внимания не обращают.

– Из Медира.

– А почему переехали? Это такой чудесный город, я прожила в нём несколько лет.

– Родители умерли, захотелось сменить обстановку.

– Простите, я вовсе не хотела бередить старые раны! Мне так стыдно, поверьте! – смущенно залепетала зеленоглазка. – Бедная, вам, наверное, нелегко пришлось: одной, в незнакомом городе…

Я пожала плечами и отвлеклась на читателя.

– С вашими родными произошел несчастный случай?

Какая же она настырная, до тошноты! Что ей от меня нужно? Теперь я была убеждена, что её вопросы вовсе не плод праздного любопытства – госпожа Асьен преследовала какую-то цель.

Снова кольнуло мамино предчувствие, настойчиво зашептало, что с откровениями следует повременить. Да я бы и не стала изливать душу перед случайным собеседником.

– Да, – сухо ответила я и, извинившись, отошла к полкам. Не удержалась, бросила осторожный взгляд на красотку: та, нахмурившись, покусывала губы. Значит, у неё что-то пошло не так, и это что-то – я.

Её кто-то подослал, хотел что-то выпытать обо мне, хотя, что такого обо мне можно узнать? Может, дело в Садерере? Но Империя дружит с Ангером, а Садерер – честный человек…Не мог мой ангерец сотворить что-то, что заинтересовало бы сопредельное государство. Или я чего-то о нём не знаю? Почему именно о нём? Да потому, что моя собственная персона не представляет интереса даже для соседских мальчишек.

С другой стороны, что делать с вечерним визитом офицера Имперского сыскного управления и выражением лица Наместника?

Повинуясь шестому чувству, я попросила коллегу ненадолго подменить меня и поспешила выйти за госпожой Асьен. Шла осторожно, чтобы она меня не заметила. Притаилась в пространстве между двумя парами тяжелых входных дверей и выглянула на улицу.

Медноволосая красавица стояла у подножья лестницы и беседовала с каким-то человеком; на лице застыла маска недовольства.

Пойдя на риск, я приоткрыла двери, чтобы рассмотреть лицо её собеседника. Мне сразу поплохело – знакомый офицер Имперского сыскного управления, а с ним еще двое стражников.

Ноги вдруг подкосились, и я ухватилась за косяк, чтобы не упасть.

Одана, самое лучшее, что ты можешь сделать, – это немедленно сказаться больной и сбежать домой до того, как офицер и агентесса под конвоем доставят тебя в Управление.

– Шезаф, Шезаф, – голос дрожал, а слух пытался уловить звяканье оружия, – у меня что-то жутко голова разболелась, скажи Главному библиотекарю, что я схожу к лекарю, может, еще вернусь.

Проигнорировав предложение любовника проводить меня, я схватила свои вещи и метнулась к черному ходу – благословите, боги, его наличие!

Не знаю, почему, но домой я не пошла, просто бесцельно шаталась по городу, разглядывая витрины лавок: говорят, это помогает успокоиться. Но мне не помогало, колесо беспокойства вертелось с бешеной скоростью.

Дома меня ожидал неприятный сюрприз – комнаты хранили следы недавнего обыска.

А где обыск, там и арест.

Вот сколько раз говорила себе: доверяй предчувствиям!

Собралась я за четверть часа и всё это время раздумывала, стоит ли оставлять записку Шезафу. В конце концов, написала ему, что срочно уехала по делам в Медир, просила не беспокоиться и оставила письмо на видном месте. Если его первым найдет любовник – не подумает, что я от него сбежала, если городская стража – пойдёт по ложному следу.

Разумеется, ни в какой Медир я ехать не собиралась, мне просто нужно было, как можно скорее, выбраться из города.

Итак, у Наместника на меня зуб, он не успокоится, пока не упечёт меня за решетку. И упечёт, если я не найду того, кто мне поможет. Только где его найти, куда мне бежать?

Лэрзен

Принявшая облик волчицы Анже бежала впереди меня и жадно ловила запахи ночи, периодически выкидывая любимый трюк – пыталась запрыгнуть мне на плечи. Уж не знаю, почему её туда так тянет, может, просто просыпается собачья сущность, но мне такие вещи не нравятся. Радует только одно – попробует раза три-четыре и успокоится.

Я темноты не боюсь, странно было бы, если бы боялся, но по ночам гуляю редко. Сегодня, вот, за травой одной пошёл, которую Стьефу в руки лучше не брать. И в этом месте тоже лучше не появляться: ночные лесные обитатели – своеобразные твари.

– Лэрзен, Лэрзен! – зазвенел над ухом чей-то голосок.

О, старая знакомая объявилась! На вид – очаровательная безобидная фея, но та ещё стерва!

Я поискал глазами Ланит – совсем крохотная, перебирает светящимися крылышками над моей головой. Но её размеры обманчивы – Ланит, кем и чем угодно, может обернуться, в разумных пределах, разумеется. Разумные пределы – это одушевлённое существо или растение.

– Как я рада снова тебя видеть, дорогой! – искоркой метнулась к ближайшему дереву и приняла естественный облик. Красивая до безобразия, особенно в этом полупрозрачном платьице. Глядя на такую, о чём угодно забудешь.

Анже ощетинилась и зарычала: девушки друг друга не любят, видимо, ревнуют. Мне, конечно, приятно, но надоело их каждый раз разнимать.

Оборотниха в скорости фее не уступит, так что Ланит следует следить за своим язычком и не дразнить ее.

– Взаимно. Как я посмотрю, ты всё хорошеешь! Поджидаешь кого-то?

– Да кого я могу ждать, кроме тебя, – картинно вздохнула Ланит и сложила поникшие крылья. – Ты опять за канором?

Я кивнул, удобно устроившись на поваленном стволе какого-то дерева: зная фею, в лесную чащобу мне сегодня идти не придётся.

Анже улеглась у моих ног. Я рассеянно погладил её по взъерошенной шерсти и попросил успокоиться.

– Анже, ну что ты так каждый раз! Знаю, она тебе не нравится, но Ланит не изменишь. Вместо того чтобы обкусывать её крылышки, иди, порезвись. Может, найдёшь кого-то, развлечёшься.

Развлечёшься – это, конечно, цинично по отношению к объекту её развлечений. Оборотни, они ведь не совсем волки, а дети ночи, а дети ночи любят убивать. Людей, например. На счету Анже двое, но ругать её за это я не собираюсь – это её природа.

Волчица нехотя побрела прочь, принюхалась и затерялась среди кустарника.

– Наконец-то эта грубиянка ушла! – Ланит плавно опустилась на землю, скользнув губами по моим губам. Хорошая любовница – ничего не требует, ничего не ждёт.

Закружившись в танце, она прижалась ко мне и прошептала:

– Я принесу тебе столько канора, сколько захочешь.

Я улыбнулся. Приятно быть магом – все эти существа вьются вокруг тебя, потому что чувствуют твою силу. Вот так, для людей – погибель, а для меня – удовольствие. Ведь скольких свела с ума златоволосая Ланит, а сейчас крутится возле меня. Только я не обольщаюсь, прекрасно знаю, что не в моей неотразимости дело: у феи свой корыстный интерес. Найдётся в округе более сильный маг – будет его обхаживать. Да и энергию крадёт, немного, но всё же.

Интересно, кто еще осчастливит меня своим присутствием? Что-то вампирши давно не было видно, с тех пор, как она по моей просьбе соблазнила и убила одного человека. Может, обратила и теперь завела с ним уютное семейное гнездышко?

Не выдержав, я засмеялся.

Сафит – и семья! Да скорее местный лендлорд начнет здороваться со мной за руку, чем она выйдет замуж. Ей ведь предлагали, такие вампиры склянки с кровью в подарок таскали, но Сафит разборчивая, она сама выбирает и берёт.

Ланит исчезла – полетела за канором, а я, воспользовавшись удобным моментом, быстро очистил при помощи магии небольшой квадрат земли посреди поляны, начертил на нём пентаграмму, а в ней – пару рун.

Пространство на миг исказилось, явив моему взгляду лидерка. Его яркий пульсирующий огонек заметался по поляне, постепенно принимая очертания человеческой фигуры.

У меня был для него подходящий заказ. Можно было бы воспользоваться услугами вампиров, но лидерк в таких делах мне ближе. У него вообще нет чувств, его невозможно убить даже серебряным оружием, сжечь или ранить. Да и очень удобно: по мере надобности этот сгусток света может обернуться то мужчиной, то женщиной. А сейчас смертников у меня было как раз двое, и разного пола. Оставалось только выбрать, кто из них познакомится с очаровательным лидерком первым.

Да-да, он умеет принимать соблазнительные обличия, мало кто устоит. Я бы назвал его приятной смертью: до выпитой крови редко доходит, обычно всё заканчивается в постели.

Туда этой любвеобильной дряни и дорога, мне совсем её не жалко! Пыталась заживо похоронить собственного мужа! Не вышло, нашлись добрые люди, спасли.

Жену, разумеется, он из дома выгнал, на этом бы и успокоился, если бы не узнал, что ещё вытворяла за его спиной благоверная. Тогда чиновник приехал ко мне и попросил сделать так, чтобы он естественным путем стал вдовцом.

Насчёт её любовника (своего заместителя, между прочим) заказчик не уточнял, но я счел разумным выбрать для неудавшихся убийц одну смерть.

Выслушав указания, лидерк исчез.

Так, что там у меня ещё? Раз время есть, можно и заняться. Наложим-ка Тёмную печать на ауру одной души. Где-то и прядка волос этого человека у меня была припасена.

Тёмная печать – считай, то же проклятие, но не приводит к гибели. Просто человек внезапно начинает болеть, становится неудачлив в делах, на любовном фронте…

Бывает постоянная и временная.

Вещь очень дорогая и накладывает отпечаток на ауру заказчика: появляется едва различимое черное пятнышко, которое исчезает со смертью проклятого. Весь гнев богов, в случае чего, обрушивается на того, кто заплатил, а не на меня. Если с человека снимут эту печать (не моими руками, а, скажем, какого-то белого мага), то она в двойном размере обрушится опять-таки на заказчика. Но до магов и жрецов в этом случае редко доходят, списывают все беды на злодейку-судьбу.

Я улыбнулся, сотворил и зажёг свечу. Необычную – из чистого воска. Поставил её на землю, достал волосы и сжёг, нашептывая нужное заклинание, стараясь кожей ощущать вибрации собственного голоса. Затем осторожно загасил фитиль, скатал небольшой шарик из воска, гари и пепла, порезал руку и позволил упасть на него нескольким каплям крови. Растёр получившуюся массу в ладонях, еще раз смешивая со словами заклятия, назвал имя проклятого и проткнул остатки воска с кровью ножом. Печать была поставлена, и снять ее мог только я, потому что она замешена на моей крови.