Хронум. Книга I

Я запустил ауру хронума и вновь предстал в обличии демона преисподней. Бойцы сквада, что тащили очередной труп на утилизацию, уронили труп, уставившись на меня, восхищенные и обалдевшие от такого представления.

— Отставить глазеть на хозяина! Живо по своим делам! — не преминул рявкнуть на них Денис, их непосредственный руководитель.

Они снова взяли труп по рукам и ногам и до момента сокрытия за дверным проемом, продолжали жадно рассматривать мою монструозную фигуру. «Хм, то-то еще будет, когда я достигну пика своего дара или пробью преграду и поднимусь выше по рангу».

— Лев, не убивай! Богом прошу! Не убивай! Меня семья ждет! Дети маленькие! Не убивай, Лев!

Когда он упомянул мнимую семью, коей у него отродясь не было, я лишь утвердился в своих действиях. Еще поговаривали, что этот ублюдок был замечен в педофилии.

Сбив с колен молящую о пощаде фигуру, разложил Фон Таубе на полу. Зафиксировав его руки и ноги, склонился над его лицом. Барон зажмурил глаза и вертел головой, будто бы знал, что я хочу с ним сделать.

— Откройте ему глаза! — истинно демоническим голосом прорычал я.

Мне с трудом давалось каждое слово, связки будто одеревенели. Тембр моего голоса в облике хронума был тем самым универсальным ключиком в любых переговорах. Олег среагировал первым, одной лапой цепко держа его за макушку, другой царапая веки в попытке их поднять. Наконец, у него получилось это сделать, и глаза жирного ублюдка встретились с моими. Установился прочный канал связи с Фон Таубе.

На секунду-другую он успокоился и даже позволил себе расслабиться, позабыв, что демон склонился над его тушей, а затем волнами на него начали накатывать эмоции, он закричал. Вначале слабенько, скорее постанывал от боли, а затем все сильнее и сильнее, пока его крик не перерос в душераздирающий предсмертный. Благо, усадьба Голицына была обнесена шумоподавляющим забором, иначе прогуливающиеся в этот знойный день по набережной Невы люди, толпой побежали бы на крик или наоборот: улепетывали что есть мочи подальше от него. В обоих же случаях к усадьбе Голицына стянется силовое крыло министерства внутренних дел.

В этот момент я считывал жизнь барона, всю его паршивую подноготную. Начиная с малых лет и вплоть до того момента, как он стал жирным куском дерьма преклонного возраста (Фон Таубе на днях исполнилось шестьдесят два). Что видел он в моих глазах, оставалось только догадываться, ведь очевидцев не оставалось в живых после этой «аудиенции» с демоном. Наверняка что-то ужасное, раз так кричали и прудили себе в штаны. Сейчас я жадно пролистывал эпизод за эпизодом. Смотрел глазами барона.

Вот он мальцом пинает кормящую суку во дворе своего дома. Вот перерезает глотки еще не открывшим глаза котятам и при этом весело гогочет на пару со своим другом. Дальше интересней и… мрачней: Фон Таубе действительно оказался насильником и педофилом. Десятки эпизодов, как под копирку. Догоняет, либо поджидает в темном месте, сковывает жертву благодаря своему гипнотическому дару, а дальше пыхтит минуты три над бездыханным телом.

Все эти картинки проносятся через меня со скоростью света. В какой-то момент происходит ментальный щелчок, и они обрываются, как и никчемная жизнь ублюдочного барона.

Я мгновенно вываливаюсь в реальность, часто и тяжело дышу. После увиденного хочется вывернуть желудок, но я сдерживаю рвотный позыв. Сколько мразей еще бродит по земле с таким же списком «побед», даже подумать страшно!

Редкий человек, испытав на себе (как я называю) «исповедь», был примерным семьянином и достойным человеком, остальным карающая длань хронума была просто необходима. Отчасти поэтому мы называем себя псами. Ближе по смыслу конечно же подходило название «волки» — санитары леса. Но именование «псы» имело под собой сакральный смысл. Я буквально притягивал к себе собак…

Есть еще один немаловажный факт, для чего мне нужно проводить «исповедь». Прочитав манускрипт индейцев, я узнал, как развивается сила хронума: через поглощение жизненных сил одаренных.

Придя в себя после «исповеди», оглядел присутствующих. В гостиной было невыносимо находиться. Кто-то из оставшихся в живых аристо обделался. Возможно, оба. Как зачарованные, они, не отрываясь, смотрели на тело покойного Фон Таубе, и не могли отвести от него глаз.

Превратившееся в мумию иссушенное тело барона подхватил Олег и понес во двор. Я скомандовал этим двоим идти следом за нами.

Бесстрастно кинув тело ублюдка в печь, я вновь обратился к напуганным аристо:

— Афанасий Семеныч, — обратился я к Голицыну.

Тот вздрогнул при упоминании своего имени и жалобно захныкал:

— Лев Константинович, я все понял. Я виноват. Я компенсирую убытки. Я буду работать на вас. Я…

Жестом руки оборвал его речь. Слишком много «я» в его нытье.

— Афанасий Семеныч, да, все верно, теперь вы работаете на меня. От вас мне потребуется компенсация ущерба. Скажем… — ненадолго я задумался.

А какая сумма мне потребуется на выплату компенсаций родственникам умерших? Нужно было просчитать ситуацию каждой семьи отдельно. Чьи-то семьи потеряли одного кормильца, в других оставались лишь дети, и им нужно было обеспечить достойное существование в сиротском приюте (впрочем, приют был под моей протекцией, и эту статью можно было вычеркивать), дальше обеспечение жильем, выдача денег на оплату учебных заведений и так далее.

Вздохнул от мысли, что не подготовлен к этому разговору и напрочь выбился из рабочего режима. А ведь я всегда все держал в уме, вплоть до количества собранных центнеров зерна с одного гектара земли.

—… позже назову сумму. Сейчас не готов ее озвучить.

— Арсений Филиппович, — настала очередь Мышкина. Виконт оправдал свою фамилию, не проронив ни слова, но очень нервничал притом. — Вы на пару с Голицыным компенсируете мне все убытки. К прочему, от вас я жду передачу завода по производству элитного алкоголя.

— Сделаю, господин.

Сука, мне нужны были покорные рабы! Я его сломал или он отыгрывает роль смиренного дурачка, а завтра попытается меня выдать. Впрочем, плевать. У каждого за спиной будет мой боец. Чуть шаг в сторону, и мне об этом незамедлительно доложат. А «шагнувший», пойдет прямиком в печь, вслед за Фон Таубе, предварительно «исповедуясь» демону, что живет внутри меня.

— Здесь мы закончили, — обратился к своим близким. И они усердно закивали.

Шагнув за ворота усадьбы, мы почти сразу оказались на берегу Невы. Здесь нас дожидался водитель моего любимого Аурума, цвета мокрого асфальта. Водитель учтиво открыл дверь лимузина, но я прошел мимо. Мне захотелось спуститься к Неве.

Красивейший закат бросал ярко-оранжевые блики на водную гладь реки. По Неве неспешно плыли небольшие суденышки. В них можно было разглядеть влюбленные пары, что прижавшись друг к другу, наслаждались видами вечерней столицы. Рядом сновали утки, выпрашивая у нашей троицы, что расположилась в расслабленных позах на берегу, кусок хлеба или колбаски. Олег протянул мне открытую бутылку бренди.

— Почему мы их не убили? — нарушил тишину Денис.

— Арбитры.

— Ты как обычно, брат! — заржал Олег. — К чему лишние пояснения, когда можно обойтись одним словом, сразу все становится ясным!

Я расплылся в легкой, ничего не выражающей улыбке.

— Ладно, слушайте. По нам ударили, можно сказать, не сильно. Не ударили, а пощекотали нервы. И кто был заказчиком?

— Арбитры.

— Верно. При этом запретили прикасаться к дорогим мне людям.

— Я тоже тебе дорог? — спросил слегка смущенный Денис.

Я недоуменно на него посмотрел.

— Конечно, дорог. Ты мой друг. Мы с тобой в одной песочнице играли, прошли две войны. Млять, Денис, ты чего пунцой наливаешься, как барышня? Ну-ка, соберись!

— Да я того… Подпил уже малость. Растрогался что-то.

— Да, вы мне дороги! — повысил голос, четко давая понять, что на этом тема исчерпана. — Но арбитры запретили вас трогать. Спрашивается, почему?

Оба лишь развели руками.

— Я им зачем-то нужен. Помнится, вы говорили мне, что моя могила была варварски повреждена, а земля перерыта.

— Было такое.

— И после этого начались нападения. Верно?

— Буквально на следующий день напали на село Смородина.

— Так вот… Организация, что натравила на нашу империю три бестолковых рода, таким вот нетривиальным способом намекнула мне, что пора выходить из тени. Заметьте, играючи! Они устраивают покушения на императора чуть ли не каждую неделю, что тогда говорить о нас?

— Это правда. Если арбитры вступили в игру, то могут разрушить все наше дело под корень.

— Именно.

— И что нам делать?

— Ждать. Скоро они выйдут напрямую. Пошлют пешку-курьера и устроят мне аудиенцию.

— И ты не боишься?

— Честно сказать? Боюсь. Но ничего другого не остается, как идти безвольным бычком с кольцом в носу.

— Не хочу я быть бычком, — насупился Олег. — Так ты не ответил, почему мы не расправились с герцогом и виконтом?

— А тебе от этого легче будет? Они пешки в чужой игре. Позарились на звонкую монету, а в итоге работают на меня… — тут я поспешил исправиться. — На нас.

— Вечно ты со своими штучками, игрой слов. Говори прямо: работают на меня. Думаешь, я против?

Я отпил из горла и продолжил:

— Мышкин предприимчивый парень. Если не сдаст нас министерству, может понадобиться как управленец.

— И ты допустишь его до своих активов?

— Непременно. Если покажет себя с нужной стороны.

— Хорошо, а Голицын?

— Не знаю пока, не придумал. Пусть выплатит компенсацию, а позже будет видно, куда его пристроить.

— Я, кстати, хотел спросить насчет сквада. Его ведь нужно расширять.

— Все верно говоришь, я и сам хотел тебе об этом сказать. С учетом потерь у нас числится сто восемьдесят шесть бойцов?

Друг утвердительно угумкнул.

— Доведи до трехсот пятидесяти, а дальше видно будет. Обязательно подумай над структурой. Ты ведь не сможешь вечно бегать за всеми, назначь старших, разбей по звеньям. Что я тебе рассказываю, ты ведь служил. Сделай что-нибудь подобное имперской армии, только лучше. Справишься?

— Справлюсь. Сложно будет найти столько одаренных, но я справлюсь.

— Да, вот еще что… Нам срочно нужны туманники или бойцы с похожим даром и лекари. Не меньше десятка.

Денис ненадолго завис, укладывая в не совсем уже трезвой голове полученную от меня информацию, и снова угумкнул.

— Ну что, долго мы еще будем любоваться на закат? — не выдержал уже брат. — Может в «Пьяную вишню» заглянем?

— А пошли!

Мне не нужно было говорить дважды. Почти два месяца, что я скитался по джунглям, обходился лишь редкой мастурбацией, в минуты невыносимого спермотоксикоза. Один раз даже пришлось онанировать на особо «красивую» корягу, представляя вместо нее… Не буду говорить кого. Была с нами страшненькая проводница из местных, но запах немытого тела отбивал всю охоту.

Элитный публичный дом «Пьяная вишня» находился на окраине Петербурга. Почему выбор пал именно на него, а не на ближайший к нам? В «Вишне» сегодня выступала «волшебница» Герда. Свое имя она получила после череды фееричных выступлений. В самом деле, девушка определенно была одаренной, иначе объяснить ее волшебство я не мог.