Все красное или преступления в Аллероде

– Я думала, это вас развлечет, – ядовито ответила Алиция.

Но тут Белая Глиста вдруг стала терять сознание и падать в обморок на руки Бобуся. Будучи на голову выше Бобуся, она своей пружинящей тяжестью совершенно придавила возлюбленного, лишив его возможности должным образом ответить Алиции. Из-под живой горы доносилось лишь придушенное гневное сопение. С трудом добравшись до дивана, Бобусь свалил на него живую кучу автомобильных покрышек и яростно потребовал лекарства от обморока или, на худой конец, спиртного.

Отнюдь не скупая, а скорее невероятно расточительная Алиция, которая никогда не жалела для друзей своего добра, тут проявила себя как самый настоящий жмот. В ответ на отчаянные требования Бобуся укрепить расшатанную нервную систему Глисты «глоточком чего-нибудь крепкого» она предложила ему пиво. Я с интересом ждала развития событий. Меж тем Павел с полицейским оживленно обсуждали только что родившуюся новую концепцию.

– Стилетом он пырял только раз, – оживленно доказывал Павел. – Так что, того и гляди, еще пырнет. Учтите!

– Пистолет имеет стрелять два разы, – соглашался с ним господин Мульдгорд.

– Коньячку! Кикуня должна выпить глоточек коньячку! – орал Бобусь.

Алиция демонстративно вышла в кухню и там дала выход своей ярости, прошептав мне:

– Шиш они получат, а не коньячок! Хотя и есть, не дам! Неначатая бутылка «Наполеона» стоит в шкафчике на видном месте. Так я лучше вылью его в унитаз, чем дам этой …!

– И зачем надо было говорить, что Павел плевал в джем? – шепотом же включилась в наш разговор Зося, которая никак не могла пережить компрометации сына. – Раз он все делает два раза…

Павел с полицейским продолжали развивать концепцию:

– Вот если бы можно было угадать, кого он теперь выберет! И что будет делать! – размечтался Навел. – Тогда бы ловушку подстроили. Хотя ясно ведь, что выберет Алицию. Вот если бы угадать, что Алиция будет делать…

– Спать пойду, – сказала Алиция решительно. Видя, что его игнорируют, разъяренный Бобусь решил действовать самостоятельно. Непонятным и крайне оскорбительным для его самолюбия было пассивное равнодушие Алиции. Покинув на минутку свою обожаемую Глисту, он дробной рысцой подбежал к стеклянной горке, что стояла в углу комнаты.

– Ну, Алиция, у меня кончилось терпение! – воскликнул он. – Обойдемся и без тебя!

Треугольный стеклянный шкафчик, украшавший красный угол комнаты, представлял собой святыню, которую чтили все обитатели дома Алиции. Кроме бутылок со спиртным, в нем хранилось еще и то, что Алиция называла своим фамильным серебром. Горка была заперта на ключик, который висел рядом на гвоздике, о чем все знали. К шкафчику, однако, никто, кроме хозяйки, не смел прикоснуться – таково было неписаное правило. Бестактным считалось даже разглядывание бутылок в этом святилище.

Бобусь снял ключ с гвоздика. Алиция онемела от возмущения. Мы замерли, не веря глазам своим: такое святотатство! Господин Мульдгорд почувствовал, что происходит нечто необычное, и тоже замер, на полуслове прервав свои рассуждения.

Бобусь сунул ключ в дырку, повернул его и с силой распахнул дверцу.

Ослепляющий блеск, грохот, звон и душераздирающий вопль Белой Глисты слились воедино. Мощным взрывом у Бобуся оторвало голову. Пролетев через комнату, она пробила стекло и упала в сад. Тут же выяснилось, что голова у Бобуся на месте, ибо он кричит и держится за нее, а между пальцами у него течет кровь. Увидев это, Белая Глиста завопила еще отчаяннее, сорвалась с дивана и бросилась к полицейскому, видимо ища спасения в его объятиях. Поскольку герр Мульдгорд не предвидел атаки, от толчка он опрокинулся навзничь на стеллаж и повалил его вместе со стоявшим на нем большим магнитофоном. Второй взрыв потряс дом.

Трудно описать, что тут творилось! Бобусь лежал без сознания. Опутанный проводами и магнитофонными лентами полицейский тщетно пытался освободиться от рыдавшей на нем Белой Глисты. Зося и Алиция бросились на помощь Бобусю, Павел с горящими глазами – к шкафчику, а я – к окну. Ведь собственными же глазами видела, как туда пролетела Бобусева голова!

Это оказался парик. Я пришла в себя, да и остальные немного успокоились. Бобусю Алиция сделала перевязку – у него оказалась содранной кожа на темени и несколько ожогов. Придя в сознание, он принялся жалобно стонать, держась за голову. Гораздо больше пострадал магнитофон, который превратился в кучу обломков. Пострадал и господин Мульдгорд, набив на затылке большую шишку. Тем не менее он первым отметил философски:

– Аминь! Стрелять два разы.

– Значит, теперь остался только стилет! – радовался Павел.

Алиция сияла, и даже потеря магнитофона не уменьшила чувства ее глубокого удовлетворения.

– Ну уж теперь-то он раз и навсегда отучится трогать мои вещи! Как думаете, это достаточный повод, чтобы открыть бутылку «Наполеона»?

– Ну уж нет! – возразила Зося. – Откроем, когда уедут. И как она не разбилась!

– Она стояла ниже, а весь взрыв пошел верхом.

В перерывах между стонами Бобусь, тяжко пострадавший во время взрыва и глубоко оскорбленный в своих амбициях, давал понять, что подозревает Алицию в устройстве покушения на его жизнь. И требовал оказать ему профессиональную врачебную помощь. Странно, но желания немедленно покинуть дом Алиции он не проявлял. В противоположность ему Белая Глиста, смертельно напуганная, громко проявляла такое желание.

– В конце концов ты бы могла сменить гнев на милость, ведь от него есть немалая польза, – говорила я Алиции, помогая сматывать магнитофонную ленту.

– Он лишился парика и выступил вместо тебя в роли очередной жертвы. Согласись, и взрыв он принял на себя. Ты бы так легко не отделалась.

– Он разбил окно и магнитофон, – мстительно сказала Алиция. – Хотя нет, магнитофон разбила Белая Глиста. Впрочем, если перечислять нанесенный ими вред моему дому, получится целый список. И это вовсе не его заслуга, что он ростом с сидящую собаку. Будь я на его месте, куда бы в меня попало?

– Точно в лицо. И сейчас ты бы уже была без головы.

– Скажи пожалуйста, а я и не знала, что он носит парик!

Герр Мульдгорд наконец-то дождался эксперта, которого вызвал сразу же после взрыва, и они вместе с Павлом, не отступавшим от них ни на шаг, осмотрели взрывоопасный шкафчик. Эксперт сразу же понял, в чем дело, сходил в садик и принес оттуда килограммовую гирю. Вот, оказывается, что пробило стекло! Господин Мульдгорд попытался объяснить нам взрывное устройство.

– Была труба, – объявил он, демонстрируя нам жалкие останки консервной банки. – И сия тягость, – он потряс гирей. – И пи… пи…

– Пирожные? – неуверенно подсказала Зося.

– Отнюдь. Пи… пи…

– Пистолет?

– Пикриновая кислота, – подсказал Павел.

– О да! – обрадовался полицейский. – Пикриновая кислота. Мощь ее велика есть, воздвигла тягость иже вознеси на воздуцех.

– Павел, ты понял, в чем там дело?

– А чего тут не понять? – Павла прямо-таки распирала радость сопричастности к такому событию. – Кислота была в банке, банку пружинкой соединили с дверцей. Когда дверцу открыли, по кислоте вдарило, гиря звезданула, что твой снаряд. Башку бы ему снесло, как пить дать!

– А горка цела, – удивилась Зося.

– И ничего в ней не разбилось.

– Так вся сила наружу вышла! Если бы он не распахнул дверцу, а открыл осторожно, горку бы разнесло, а так все в порядке.

– И в самом деле, все в порядке, – произнесла Алиция.

– Ну, не совсем все… Я не то хотел сказать. Здорово придумано!

Эффектное покушение придало новый импульс нашему воображению. Столпившись вокруг эксперта и следя за каждым его жестом, мы обменивались соображениями. Убийца наверняка знал, что никто, кроме Алиции, шкафчик открывать не станет. Значит, он из наших знакомых, значит, придется, видимо, расстаться с концепцией кого-то со стороны. После ряда неудач он придумал, казалось бы, верный способ разделаться с Алицией: можно было спать в ее кровати, можно было ходить в ее халате, но открыть заветный шкафчик могла только она лично! Как видно, убийца не знал Бобуся… Мы оставили в распоряжении преступника пустой дом на весь день, времени у него было предостаточно…

– Алиция, шла бы ты спать, уже поздно, а завтра тебе с раннего утра ехать в Виборг, – сказала вдруг Зося.

– Как я могу спать, когда в этом доме все время что-то случается! Может, еще где подложена какая взрывчатка…

– Проверь под своей кроватью и в машине.

– Да, кстати, а где же машина? – вспомнила вдруг Алиция. – Во сколько Торстен уехал? В девять? Так где же он?

– Может, здешняя станция техобслуживания уже не работала, и ему пришлось ехать в Копенгаген. Полчаса пути, потом подождать на станции, еще час обратная дорога… Часа два как минимум!

– Да, но уже прошло четыре часа!

Покончив со шкафчиком, эксперт что-то стал рассказывать господину Мульдгорду, который вдруг проявил признаки беспокойства.

– Машина пани нумер какая есть? – спросил он у Алиции.

– ВМ 18 235, – ответила Алиция, взглянув на бумажку, приколотую к книжной полке. – А что?

Полицейский по-датски повторил номер эксперту, после чего оба мужчины, обменявшись взглядами, уставились на Алицию. Мы с тревогой ждали объяснений.

– Не есть хорошо, – произнес герр Мульдгорд как бы с укором. – Вельми плохо. Огнь великий на автострада. Машина «вольво» нанес удар цистерна бензин. Нумер зело подобен…

– Торстен! – вскричала побледневшая Алиция. Мы сорвались с мест. Третье покушение за один день! Нет, это уж слишком!

Эксперт что-то сказал по-датски, и Алиция просто окаменела.

– Что он сказал? – Зося трясла ее за плечо. – Что он сказал?

Алиция не могла вымолвить ни слова. Перевел герр Мульдгорд:

– Внутре машина в пепел и прах обращенные останки…

Его голос прервался от огорчения и сочувствия.

– Матерь божия, что за кошмарный вечер! Сколько же можно?!

Через минуту мы мчались к месту катастрофы на полицейских машинах, проигнорировав глупые протесты Бобуся и Белой Глисты, боявшихся оставаться дома в одиночестве.

Действительно, фатальный день. Ну ладно, несчастье с Бобусем нас, прямо скажем, не очень огорчило. Фру Хансен для нас – человек почти незнакомый. Но Торстен! Такой симпатичный, милый юноша. Ужасная, чудовищно несправедливая смерть!

Несчастный случай произошел у развилки дорог на Хиллерод и Хельсингер. Случайно оказавшиеся на месте происшествия свидетели показали, что со стороны Хельсингера ехала цистерна с бензином. Увидев «вольво», идущую навстречу из Копенгагена и собирающуюся свернуть на Хиллерод, шофер цистерны притормозил. Из виража «вольво» вышла на довольно большой скорости. Вместо того, чтобы взять немного левее, машина пошла прямо и врезалась в цистерну. Огонь вспыхнул сразу же.

К тому времени, когда мы подъехали, огонь был уже погашен, но суматоха еще царила порядочная – еще бы, такие автокатастрофы случаются не каждый день. От Алициной машины осталась куча металлолома. Стояли две санитарные машины. В одну сложили обращенные в пепел останки, а, точнее, обугленный труп. Возле второй толпились люди.