Застывшие слёзы Богов

— А что, работает ещё такая схема?

— Работает. Помнишь Володю Пушкина? Заметил, что его в городе нет? История древняя, как мир: запил, загулял, жена бросила, продала каким-то образом без него квартиру и уехала с сыном на край света к родителям-старикам. Побомжевал он с полгода без работы и жилья, а потом и согласился так вот заработать. Сейчас скрывается где-то на просторах братских республик. Объявили в розыск. Может, поймают когда-нибудь, а может, и нет. Сколько таких, как он, уже исчезли, и не сосчитать.

Алексей знал этот быстрый, но опасный вариант наживы: найти бомжей или забулдыг с паспортами, оформить на них фиктивное предприятие с несуществующим бизнесом и через знакомых работников банков взять кредиты. После этого вывести деньги со счетов, обналичить, разделить со всеми участниками схемы «по-братски», а самому исчезнуть. Знал и пропавшего Володю Лысенкова, которого за пышную шевелюру и бакенбарды все звали Пушкиным. Когда-то был успешным предпринимателем.

— Схема прежняя, — напомнил Седой, — пятьдесят процентов тебе, пятьдесят организаторам, и ты после этого исчезаешь.

Алексей поблагодарил, пообещал подумать, попрощался и ушёл. Во-первых, знал, чем обычно заканчиваются подобные «бизнес — проекты». Во-вторых, решил, что зарекаться и отказываться сразу тоже нельзя, помнил пословицу «Вчера не догонишь, а от завтра не уйдёшь».

Только прилёг дома, зашла соседка тётя Клава, знавшая ещё его родителей и приглядывавшая за ним, особенно в последнее время. Пришла с сыном Олегом — инвалидом и горьким неизлечимым пьяницей. Запричитала:

— Совсем ты исхудал, Лёша, вон и одежда на тебе болтается, и выглядишь неважно. Поешь хоть немного, борща я наварила, котлет налепила, давай занесу тебе.

Олег поставил на стол пятилитровую баклажку разливного вина:

— Брательник привёз из Баку: в командировке там был, вот и нас с тобой не забыл.

Тётя Клава насупилась, но потом смягчилась: — Это сухенькое, его можно. … Но котлет и борща я вам сейчас принесу. … Ты бы сходил Лёша, проведал родительский дом, посмотрел, всё ли там в порядке. Времена сейчас такие — бомжи подселятся, растащат всё, разрушат.

Расслабился Ильин с соседом, успокоился, но видимо рано. На следующий день пришло грозное извещение из налоговой инспекции: просрочены выплаты по налогам, начисляется пеня и далее перечисление видов наказаний — от штрафов до уголовной ответственности. Позвонил по указанному телефону. Налоговый инспектор слушать его не стал, проговорил заученную, много раз повторяемую фразу:

— Ваш бизнес в настоящее время убыточен, предприятие надо закрывать, все задолженности гасить, иначе штрафы и дальше будут расти.

И бежать-то некуда, да и было бы куда, но не с чем…

Задумался Алексей, что дальше делать, как восстановить работу компании. Чтобы выплатить все долги, нужны деньги. Вспомнил вчерашние слова тёти Клавы. В отчаянии решился на скверный шаг, гнусный и подлый, но единственный, как ему казалось, в этой ситуации — продать оставшийся от родителей дом, расположенный в пригороде Екатеринбурга.

РОДИТЕЛЬСКИЙ ДОМ

Дом этот строил его отец через год после рождения первенца. Не один строил, конечно, а с друзьями. Как ни странно, Алексей помнил ту стройку. Помнил, как под ярким летним солнцем бродил голышом на неокрепших спотыкающихся ногах по свежим, пахучим стружкам между отёсанных брёвен, а загорелые, раздетые по пояс мужики, шумные и весёлые, стуча топорами, кричали со срубов друг другу: «Осторожно, мальца не зашиби». Помнил, как мать и жёны друзей — строителей сновали между костром, на котором готовили обед, и тут же сколоченным огромным столом, также терпко пахнущим смолой и летом.

Родителей давно нет, сестра уехала, дом стоит уже несколько лет опустевший, затихший, беспризорный. Надо продавать, а то ведь развалится от времени без надзора и ухода или сгорит по неведомым причинам, как это часто случается здесь. Продажа дома много денег не принесёт и от всех долгов не избавит, но выручит хотя бы на ближайшее время.

Для начала решил осмотреть комнаты, разобрать оставшиеся от родителей вещи и документы с тайной надеждой обнаружить хоть что-нибудь, дающее возможность спасти родную обитель от продажи, а его от окончательного разорения. В доме всё осталось нетронуто, как при отце, редко бывавшем здесь после смерти матери. На столе в гостиной лежали газеты, недочитанные им перед отъездом на операцию. На них очки и пачка «Беломора». Бросив на диван рюкзак с документами, ноутбуком и пакетом с завтраком от соседки, Алексей оглянулся: скрипнула дверь, и ему вдруг показалось, что из кухни выйдет отец и как обычно спросит про погоду на улице, про дела, жену и дочь.

Тихо. Никого нет. Только пыль и паутина — на полу, на старых газетах, на потускневших стёклах окон.

Осмотрелся, прикинул, что надо выбросить, а что оставить будущим хозяевам. Немецкая стенка, румынский кухонный гарнитур — всё доставали (так это тогда называлось) с рук в восьмидесятых и девяностых годах. Купить в магазинах такое богатство было практически невозможно. Выкидывать жалко: мебель старая, но крепкая, из массива сделана, а не из ДСП, как сейчас. Пусть новые хозяева решают, что с ней делать.

Включил холодильник, тот весело загудел в глухой тишине опустевшего жилища.

— Вот же делали, работает, а сколько ему лет?! Двадцать, тридцать?

В одном из шкафов обнаружил старые документы: пожелтевшие квитанции, домовые книги за несколько десятилетий, потрёпанные фотографии знакомых и неизвестных ему людей, обесцененные сберкнижки, комсомольские и профсоюзные билеты бывших обитателей дома. Все нужные и ценные документы Алексей вывез отсюда ещё несколько лет назад к себе домой. А эти сложил сейчас в найденный мешок, чтобы позднее сжечь,

Осторожно встав на шатающийся табурет, заглянул на антресоли под потолком в прихожей. Выгреб оттуда никому уже не нужные вещи. Тоже надо в костёр. Поднял упавшую бумажную папку с завязками: письма и открытки, подписанные незнакомыми почерками. Что это? От кого? Дежурные поздравления с праздниками, присланные в девяностых годах прошедшего века. Несколько из них подписаны Степановой Ольгой из Оренбурга и Вознесенской Еленой из Казани. Начал просматривать и вспомнил этих женщин, и давнюю поездку с матерью к родственникам в незнакомый город на реке Урал, где узнал начало долгой, странной, загадочной истории, в продолжении которой ему предстояло участвовать.

1989 ГОД. ОРЕНБУРГ

В Оренбурге собрались потомки семей Ильиных и Дубининых, связанных родственными узами более ста лет назад. Революция и две войны разбросали их по огромной стране, и они давно уже не общались, хотя слышали и знали друг о друге. Организовал встречу старший из Дубининых — Александр Александрович, решивший собрать дальних родственников, чтобы попытаться наконец-то разгадать тайну событий, произошедших много лет назад с их тогда ещё дружными семьями. На встречу приехали его двоюродные племянницы с детьми.

Дубинин обратился к ним с пожеланием, чтобы дети присутствовали при разговоре взрослых. Возможно, что им предстоит в дальнейшем продолжать поиски и вести расследование запутанной и таинственной истории, случившейся вскоре после революции.

— Как вам, вероятно, известно, семьи наших прадедов — промышленников Ильиных и Дубининых были одними из богатейших семейств Российской империи. Во многих городах Поволжья и Прикаспия стояли их дома, магазины, склады, пристани. Подробности рассказывать не буду, вы и сами, думаю, немало знаете о них. А вот о том, что случилось после революции, поговорим более обстоятельно.

Двенадцатого января тысяча девятьсот восемнадцатого года было опубликовано постановление ВСНХ «Об утверждении секции благородных металлов В.С.Н.Х. и об установлении казенной монополии торговли золотом и платиной». С пятнадцатого января в течение месяца граждане советской России были обязаны продать Государственному банку все имеющиеся у них золотые изделия весом более 16 золотников по 32 руб. за золотник чистого золота 96-й пробы. Не сданные в этот срок предметы подлежали конфискации.

И тогда же большевики решили переправить часть золотого запаса, хранившегося в Москве, в Казанское отделение Народного банка РСФСР. А в середине апреля вышло распоряжение о вывозе золота, серебра и денежной массы из других городов и сосредоточении их в кладовых этого банка. Таким образом, золото и драгоценности семей Ильиных и Дубининых, хранившиеся в банках были конфискованы и вывезены в Казань.

Казалось бы, всё кончено, семьи разорены, больше и рассказывать не о чем.

Но в августе тысяча девятьсот восемнадцатого года отряды КОМУЧ (Комитета членов Всероссийского Учредительного собрания) и подразделения взбунтовавшегося Чехословацкого корпуса захватили Казань и хранившуюся там часть золотого запаса России. Всем известно, как после этого золото было вывезено в Самару, а потом в Омск в распоряжение правительства адмирала Колчака.

Но сейчас не об этом. Нас интересуют другие события тех дней.

Один из прародителей семей, присутствующих здесь, а именно Леонард Иванович Ильин, вернувшийся незадолго до этих событий из сибирской ссылки, при содействии руководства КОМУЧ получил в этом банке золото и ценности Ильиных и Дубининых, а также золото, необходимое комитету для финансирования его деятельности. Ни количества, ни списка сокровищ никто не знает, но, по словам моего отца, только золота в монетах Леонарду было передано несколько десятков или даже сотен пудов.

Красные подступали к Казани и незадолго до захвата города, Леонард вывез свой груз по Волге в Самару. Оттуда, погрузив его на повозки, в сопровождении конвоя отправился в Оренбург, где его ждали семьи Дубининых и Ильиных. Предполагалось, что затем он вывезет ценности дальше — в Крым, на Кавказ или Кубань, а возможно и в Персию.

Что случилось с обозом, куда он делся, никто сейчас не знает. Возможно, что груз был спрятан где-то по пути следования. Но не исключено, что его всё-таки удалось переправить дальше на юг, туда, где ещё не было Советов. Нет никаких документальных подтверждений какой-либо версии исчезновения. Точно известно только то, что Леонард Ильин действительно перевозил его и после этого не исчез вместе с ним, а остался жив. Вот, как подтверждение, вы можете посмотреть на его правнука, — Дубинин показал на Алексея.

Об этой истории знают все Ильины и Дубинины. И присутствующие здесь, — Александр Александрович посмотрел на сидящих перед ним родственников, — и те, которых здесь нет. Для чего мы собрались? Надо попытаться хоть что-то понять и прояснить в загадочной веренице событий тех дней. Где золото и ценности? Вы хотя бы представляете, что такое несколько десятков пудов золота? И возможно оно где-то сейчас лежит. Где …? Под Самарой, Оренбургом, Уральском …?

Вполне вероятно, что в ваших семьях остались какие-то записи или дневники людей, принимавших участие в тех событиях. Возможно, вы слышали от родителей рассказы, воспоминания, версии, предположения.