Застывшие слёзы Богов

— Всё нормально, жив, здоров, окончил институт, работал на заводе … что-то связанное с порошковой металлургией, я точно не знаю, в подробности не вдавался. Мы с ним лет двадцать назад стали общаться, потом переписывались, созванивались. Он несколько раз приезжал в Екатеринбург: по своим заводским делам и просто на праздники. Отмечали, веселились, на гитарах играли. Хороший парень, общительный, жизнерадостный, только бесшабашный немного. Был даже свидетелем у меня на свадьбе. Потом ушёл с завода: там сокращения начались, и Владик в числе прочих «загремел под фанфары». Но сильно не расстроился: он хорошо в машинах разбирался, любил это дело и незадолго до увольнения открыл свою небольшую автомастерскую. Я ему даже предлагал переехать сюда и работать в моей компании: у нас небольшой автопарк со спецтехникой и требовался хороший мастер по машинам. Но тогда почему-то не получилось.

— Он так и живёт в Оренбурге?

— Да, и он, и родители его, все там. По крайней мере, года два — три назад так и было. А потом у меня всё наперекосяк пошло, даже не знаю, где он сейчас и что с ним.

— Понятно, а ты где работаешь? Геодезист? Ну, тогда ясно, почему на письма не отвечаешь и почему тебя наш новообретённый дядюшка не нашёл. Кстати, о нём, всё остальное обсудим потом. Этот наш родственник, тоже Александр Александрович, как и его отец, хочет найти документы, оставшиеся от Леонарда Ильина. Они точно были у твоей матушки, по крайней мере, моя мать рассказывала, что в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году на встрече в Оренбурге Дубинин настойчиво расспрашивал Марию Ильину о них. Он знал, что Леонард вёл дневники, которые потом хранились в вашей семье, да она и не отрицала этого, просто сказала, что они исчезли вместе с Анатолием. Дубинин, приезжавший ко мне, всё-таки уверен в том, что часть дневников Леонарда осталась в вашей семье после исчезновения Анатолия. Что-то он явно знает, но утаивает. И мне это не понравилось: хочет от нас получить некую информацию, но нам рассказывает не всё, что ему известно об этой истории.

На той встрече твоя мать говорила, что Анатолий Ильин занимался поисками, куда-то время от времени ездил и даже, возможно, заезжал к кому-то из родственников. Может быть, он уже тогда контактировал с семьёй этих Дубининых, бывал у них, что-то рассказывал и даже оставил часть записей Леонарда? А иначе, откуда у них такая непоколебимая уверенность в том, что у вас остались некие документы твоего прадеда.

Как бы то ни было, даже если ты не видел дневников раньше, всё-таки поищи в доме родителей, или в другом месте, где они могли их хранить.

— Хорошо, — согласился Алексей. — За последние годы я здесь всё осмотрел — и в доме, и в сарае, и на чердаке. Нашёл только личные документы родителей, квитанции, фотографии. Ничего необычного, странного нигде не обнаружил. Но придётся ещё раз здесь всё проверить: я ведь хочу продать дом.

Максим забеспокоился.

— А что случилось?

— Да, так, небольшие проблемы с финансами, но я выкручусь.

— Опасно сейчас продавать, пока не найдены документы. А вдруг они где-то так спрятаны, что ты просто не можешь их найти, допустим, закопаны в саду или во дворе. Я думаю, твоя мать понимала их ценность и могла убрать в какое-то потаённое место. Ты где учился?

— В Москве. В Екатеринбурге бывал редко: осенью, зимой, весной — учеба. Да и летом почти не бывал: после трёх курсов у нас была летняя практика на геодезическом полигоне, а после четвёртого — производственная практика на севере.

— Тогда ясно, всё сходится! Возможно, что Валентина Леонидовна просто не успела рассказать тебе какие-то семейные тайны. А отец, он не интересовался этой историей?

— Отец и слышать об этом ничего не хотел. Называл всё это буржуйскими небылицами и бабьими сплетнями. Поэтому и в Оренбург на встречу с родственниками тогда не поехал.

Максим удовлетворённо подытожил:

— Понятно. Теперь я на сто процентов уверен, что Дубинины из Баку были правы. Давай разложим всё по пунктам:

Анатолий Ильин в тысяча девятьсот пятьдесят втором году, уезжая куда-то на юг, взял с собой часть документов, оставшихся от Леонарда. Не думаю, что он увёз с собой что-то ценное, в то время это было слишком опасно. Вполне возможно, он мог сделать копии документов, необходимых для расследования в этой поездке. Уверен, что и медальон оставил, с собой в поездку он мог взять его рисунок.

Твоя мать, скорее всего, знала, где находятся медальон, документы, и возможно, ещё какие-то вещи Леонарда, оставшиеся после отъезда и исчезновения его сына. Думаю, что она хотела всё это передать тебе, а может и рассказать ещё что-то после твоего окончательного возвращения в Екатеринбург.

А до того времени, пока ты повзрослеешь, вернёшься в отчий дом и будешь готов принять эту информацию, она всё припрятала. Но «Fors omnia versas» — «Слепой случай меняет всё». … Она погибла и теперь ты сам должен найти всё и разобраться.

Если тебе не удалось отыскать дневники, это не значит, что их нет. Пока не будет стопроцентной уверенности, что на территории дома и приусадебного участка документов нет, дом продавать нельзя.

Здесь рядом мама сидит, Елена Сергеевна, помнишь её? Пытается отобрать у меня телефон, чтобы поговорить с тобой, всё-таки более тридцати лет не виделись. Я тебе так скажу, мы все историки по образованию — и родители мои, и я. Больших денег не заработали и кладов на археологических раскопках не нашли, но помочь тебе сохранить родительский дом сможем. Ну, по крайней мере, до тех пор, пока всё не прояснится с пропавшими документами.

Елена Сергеевна забрала телефон у сына:

— Алексей, что же за беда такая прошлась по всей вашей семье? Держись, Алёша, не падай духом. Ты помнишь меня? Мы ровесницы с твоей матушкой, на встрече в Оренбурге подружились, а потом вот только открытками к праздникам обменивались. Ты крепись, приезжай к нам. Я много чего могу рассказать о наших семьях.

Макс говорил о приезжавшем родственнике. Я посмотрела нашу родословную: получается, что мы с ним троюродные брат и сестра. Но он младше меня лет на двадцать. Вежливый, спокойный, но слишком уж, как бы выразиться поприличнее, … вкрадчивый и скрытный. Всё расспрашивал и выведывал, но о себе ничего определённого не рассказал. Обмолвился только, что всю жизнь прожил в Баку, откуда, как я помню, и его отец в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году приезжал в Оренбург. А где сейчас живёт, и где они с друзьями ведут поиски пропавшего обоза, так и не открыл нам.

Кстати, я тоже думаю, что у Валентины остались какие-то документы и вещи от Леонарда. На той давней встрече Дубинин намекнул, что хочет приехать в Свердловск и вместе искать эти бумаги. Но она неожиданно для всех очень резко оборвала его и сказала, что никаких поисков и общения больше не будет. А после этого быстро собралась, уехала и больше ни с кем близко не общалась. Тогда это всем показалось очень странным.

Максим вмешался в разговор.

— Мы лет десять назад как-то вспоминали эту историю и решили проверить сведения о семьях Дубининых и Ильиных конца девятнадцатого — начала двадцатого веков. Всё, что мы знали до этого, подтвердилось: к тысяча девятьсот семнадцатому году у них были огромные состояния. Куда они делись после революции? Непонятно. Так что история о вывозе золота Леонардом похожа на правду.

Давай сделаем так:

Я отправлю тебе информацию, которую мы смогли найти в открытых источниках: о наших семьях и о золоте, вывезенном из казанского банка в тысяча девятьсот восемнадцатом году.

Ты постарайся отыскать документы Леонарда, но если вдруг найдешь, то никому не говори и не показывай. Дубинин может снова к тебе приехать, но ты и ему пока не открывайся. Скажи, что был в отъезде и ещё не искал, но намекни, что догадываешься, где могут находиться эти бумаги. Пообещай, что сообщишь позднее, если найдешь их.

Нам с тобой надо сначала самим разобраться, что в этой истории достоверно, а что придумано и нафантазировано. А дядюшка пускай подумает, может и расскажет нам что-то более существенное, о чём сейчас умалчивает.

Действуй, брат! Я на тебя надеюсь!

2023 ГОД. ЧЁРНЫЕ ПОЛОСЫ. БЕЛЫЕ ПОЛОСЫ

Круг жизни, колесо сансары: начало — конец, белая полоса — чёрная полоса. День — ночь, лето — зима, рождение — смерть.

Чёрная полоса — череда неудач, провалов и потерь. Главное не в самих проблемах, а в том, как их принять, пережить и преодолеть. А потом и осознать — за чёрной полосой обязательно последует белая.

Победа, фортуна, благополучие. Белая полоса жизни — период успехов и везений, удач и обретений наплывает тихо, незаметно, вкрадчиво. Всё вокруг как прежде — город и река, небо и облака. Но нет — вода уже не темнеет, а серебрится, берега не нависают, а укрывают, облака не хмурятся, а стелются. И всем вдруг становится ясно, что такой и должна быть жизнь — светлой, спокойной, беспечальной. Всё в ней складывается, сопутствует, радует. Соседи улыбаются, зарплата повышается, магнитные бури утихают. Старые часы-ходики, висящие на стене в память о любимом дедушке, оживают — тикают, а ведь стояли намертво последние годы. И свободного времени вдруг становится так много, что можно посидеть в «древнем» уютном дедовском кресле под ходиками и поразмышлять о соседях и погоде, о деньгах и налогах, о времени и о себе.

«Золото, поиски, расследование? … Какой-то странный дядя? … Загадочная история вековой давности, что это — вымысел, легенда, фантазии? — Алексей с детства слышал рассказы о перевозке и исчезновении семейных сокровищ, но всерьёз не задумывался о возможности поисков. Правдивы ли слухи и разговоры, еще не известно, но даже если правдивы, велика вероятность, что ценности за это время уже кем-то найдены: слишком много в этой истории людей, знающих о них и заинтересованных в их нахождении.

Ну, а если золото до сих пор не нашли, то сделать это сейчас ещё более затруднительно: за прошедшее столетие территория поисков перепланирована в результате природных воздействий и человеческой деятельности. Трудно будет идентифицировать символы, имеющиеся по слухам на медальонах и в записях Леонарда, с сооружениями, постройками и предметами на местности. Большинства из них, скорее всего, уже нет, а те, что сохранились, наверняка, перестроены или реконструированы.

В конце концов, если заниматься проведением масштабных поисков, нужно отправляться в Казань и для начала пройти путь по следам Леонарда с обозом. Возможно, этим исследованиям придётся посвятить многие годы и ещё неизвестно, чем они закончатся.

Что-то не совсем верится в эти голливудские страсти на фоне уральских берёзок, — думал Алексей, приступая к разбору многолетнего хлама, скопившегося в сарае без заботливого хозяина. — И где ещё могут быть эти документы, когда всё уже осмотрено? За последние годы он не раз устраивал здесь чистки и никогда не видел незнакомых и непонятных старых блокнотов, тетрадей, записей».

Чего только не было в этом сарае, доставшемся ему вместе с родительским домом: поленницы дров, старая мебель, разбитые велосипеды, инструменты, мешки с песком и окаменевшим цементом, высохшие кисти и краски, скорее всего, уже просроченные. Аккуратные стеллажи, верстаки и тумбочки с инструментами, собранные отцом десять — пятнадцать лет назад, заставлены старыми, ненужными вещами, которые и выбросить жалко и хранить ни к чему. Оглядевшись и расчистив путь в дальний угол, Алексей стал укладывать всё, что когда-то ещё может пригодиться ему или новым хозяевам дома, и выбрасывать за дверь всё окончательно устаревшее, заржавевшее и истлевшее за многие годы нахождения здесь.