Синий конверт, или Немцы разные бывают

За все 40 примерно минут общения с россиянами, девушка ни разу не позволила себе проявить хоть какой-то интерес к стране, из которой прибыли гости. А это была, между прочим, ее Родина.

У регистрационной стойки их встретил один из адвокатов фирмы, который, представившись, проводил их в номер и принял от них верительные бумаги. Он известил гостей, что их ждут в конторе в 10 часов в четверг. А сейчас он готов познакомить их с некоторыми достопримечательностями Вены. Прогулка позволит им нагулять аппетит перед обедом, который заказан для них в ресторане при Отеле на два часа дня.

Сергей Иванович поблагодарил за любезность, но просил адвоката, у которого наверняка лишнего времени не бывает, не утруждать себя экскурсией. Ему уже приходилось бывать в Вене и они не заблудятся.

Оставшись в номере одни, оба, чуть ли не в унисон и одновременно, выразили своё негодование поведением сопровождавшей их русской девушки, как будто забывшей откуда она родом.

— Впрочем, не исключаю, что она неукоснительно придерживалась инструкции, как ей следует вести себя с нами, с русскими, представителями государственного учреждения, — допустил Сергей Иванович.

— Ну, а если она безвозвратно перекрасилась, то и слава богу, что она здесь, а не там, среди нас, — закончил Виталий, как бы предлагая завершить животрепещущую для обоих тему. Дескать, не время и не место. Да, и чужая душа — потёмки.

Сергей Иванович внимательно посмотрел на молодого человека, хотел что-то сказать, но сдержался, просто кивнул.

После обеда россияне отправились побродить по Вене. Сергей Иванович выступал в качестве экскурсовода и оказался интересным и приятным в общении человеком. Его дружелюбие раскрепостило Виталия и он, с учётом разницы в возрасте и служебного положения, отвечал ему тем же. Сергей Иванович это с удовлетворением отметил.

Весь этот день Виталий чувствовал в себе эмоциональный подъем. Он многого ждал от этой поездки, хотя не знал, чего конкретно. Но имперская тяжёлая старая архитектура Австрийской столицы, в той ее части, где они оказались, как-то приглушила его возбуждение. Он поделился своим впечатлением с Сергеем Ивановичем и тот подивился совпадению их оценок.

— Ну, здесь мы хотя бы точно знаем, когда все это построено, — ответил он Виталию. — А вот в Италии и Греции некоторые якобы древности предположительно сооружены значительно позже, в средние века.

Виталий откликнулся на это мнение Сергея Ивановича, строителя по образованию, упоминанием о гипотезах российских математиков, обнаруживших множество хронологических сдвигов в истории.

Его пожилой спутник продемонстрировал широкий кругозор, подхватив тему:

— Да, Новая хронология Фоменко-Носовского в части глобального взгляда на весь исторический процесс выглядит достаточно убедительно.

— Вы имеете в виду их глобальную хронологическую ленту? — откликнулся Виталий.

— Да, именно ее труднее всего оспаривать традиционным историкам, — согласился Сергей Иванович. — Наложения и целых эпох, и отдельных событий, и отдельных исторических фигур друг на друга буквально режут глаз.

— Но с какой яростью набросились профессиональные историки на математиков, — рассмеялся Виталий. — Им так удобно было вести отсчёт европейской цивилизации от рождества Христова.

— Да, — хохотнул Сергей Иванович, — а Рождество-то, оказывается, следует приблизить к нашему времени не меньше, чем на тысячу лет. И ни историки, ни церковь, — кивнул он на очередное католическое святилище, мимо которого они как раз проходили, — никогда с этим не смирятся.

Виталий согласно кивнул.

В общем, и прогулкой, и общением оба остались довольны.

Назавтра, ровно в десять, Сергей Иванович и Виталий Петрович были приняты господином Клаусом Арнольдом, владельцем адвокатской конторы. После взаимных приветственных любезностей он проинформировал россиян, что господин Норман Вильгельм фон Краузе был давним клиентом адвокатской фирмы.

— Мой отец — основатель этой фирмы — дружил с дядей Норманом, и он часто бывал в нашем доме, — счёл нужным просветить своих гостей Арнольд. — Фон Краузе скончался несколько лет назад. И оставил два завещания, одно из которых подлежало вскрытию в обычном порядке. Что и было своевременно сделано. А другое следовало вскрыть не ранее, чем через 5 лет после его смерти.

— Фон Краузе не был сильно болезненным человеком, — повествовал Арнольд. — Правда, у него был сахарный диабет. Но в последние годы что-то стало происходить с его психикой. Причём, настолько серьёзно, что его жена ставила вопрос о помещении его в психиатрический стационар и признании его недееспособным.

Согласно первому завещанию, его бизнес отошёл его жене, госпоже Анне фон Краузе. Вы сегодня ее увидите, она изъявила желание присутствовать при оглашении второго завещания. Ее интерес к нему объясним. Первое завещание совершенно не упоминает очень хорошую недвижимость в историческом центре Вены, которая принадлежала Норману фон Краузе, и которой сейчас пользуется госпожа Анна. Но владеть этой собственностью она не может. Перед своей смертью фон Краузе оставил распоряжение о том, что она имеет право проживать там впредь до появления законного владельца. Кто этот законный владелец — неизвестно. Может быть второе завещание откроет эту тайну. Кстати, об этом распоряжении госпожа Анна не знала вплоть до обнародования первого завещания и была, мягко говоря, сильно огорчена.

Посчитав, видимо, достаточной информацию, которую он предоставил гостям, Арнольд спросил их, не хотят ли они что-либо уточнить по поводу персоны Наследодателя.

Сергей Иванович переглянулся с Виталием, который ответил неопределённым движением головы, и поблагодарил господина Арнольда за ознакомление их с историей вопроса.

Адвокат пригласил их пройти в соседнюю комнату, спаренную с его кабинетом. Там он представил им старшего юриста фирмы, который встал при их появлении, и госпожу Анну фон Краузе, которая осталась сидеть, как и ее личный адвокат. Арнольд назвал присутствующим фамилии Сергея Ивановича и Виталия, не уточняя их статус.

— Осмелюсь поинтересоваться, в каком качестве здесь присутствуют эти русские, господин Арнольд? — раздражённо спросила госпожа Анна.

— Они являются представителями Российского министерства иностранных дел, — ответил Арнольд.

— С какой стати? Это семейное дело! — госпожа Анна явно демонстрировала своё недовольство.

— Это уж позвольте фирме решать, кому присутствовать при осуществлении своего функционала, — довольно резко отреагировал Арнольд. — Приступайте, господин Шмейкер, обратился он к старшему юристу.

Шмейкер продемонстрировал аудитории большой белый конверт с тремя красными сургучными печатями. На лицевой стороне готическим шрифтом на немецком языке крупными буквами от руки было написано — «Норман Вильгельм фон Краузе».

— Позвольте мне сначала ознакомить вас с сопроводительной запиской к этому конверту, составленной, к сожалению, безвременно ушедшим от нас адвокатом нашей фирмы господином Фердинандом Фридером, — сказал он. — Именно он оформлял завещание господина фон Краузе.

Записка информировала руководство фирмы, что Норман Вильгельм фон Краузе настаивает на том, чтобы вскрытие этого конверта состоялось после того как в Новой России утвердится нерушимое право частной собственности. Если этого не произойдёт в течение пяти лет после его смерти он передаёт данной фирме право распорядиться его завещанием по своему усмотрению.

— Приступаем к вскрытию завещания, — сказал старший адвокат и ловко поддел печати ножом.

Он вытащил из конверта лист гербовой бумаги, затем поднял конверт и вытряхнул из него ещё один конверт, но теперь уже синий и меньшего размера. Второй конверт был запечатан, но лишь одной печатью. Юрист заглянул в, казалось бы, уже пустой конверт и извлёк из него небольшой листок бумаги, напоминающий банковский документ.

Юрист осмотрел гербовый лист со всех сторон, проверил водяные знаки, повернув лист к окну. Так же внимательно обследовал малый конверт, не вскрывая его, и отдельный лист. Отложив последние в сторону, он взял в руки завещание, пробежал глазами текст и только после этого размеренно, в адвокатской манере, зачитал его.

Все это время в помещении царила полная тишина, если не считать звуков, производимых старшим юристом. Таковой она оставалась и в процессе озвучивания документа.

В документе говорилось, что Норман Вильгельм фон Краузе, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, завещает запечатанный синий конверт с синей печатью дочери Полины Заикиной, Екатерине, 1945 года рождения. Ему известно со слов самой Полины Заикиной, что она, Полина, родилась в селе под Смоленском. Этим исчерпываются его сведения о Полине Заикиной и ее дочери Екатерине. К его великому сожалению, Полина Заикина уже скончалась. В связи с отсутствием у Завещателя сведений о точном местонахождении Екатерины Заикиной, Завещатель прилагает номер счета, с которого данная юридическая контора сможет оплатить услуги частного сыщика или сыскного бюро, привлечённого к розыску вышеупомянутой женщины. В случае получения документально подтверждённых данных о смерти Екатерины Заикиной, право распорядится синим конвертом по своему усмотрению передаётся данной адвокатской конторе. Дата, подпись, печать, штамп.

Юрист поднял синий конверт, ещё раз осмотрел его со всех сторон и продемонстрировал присутствующим. На лицевой стороне старым немецким шрифтом было выведено имя Нормана Вильгельма фон Краузе. Ниже по-русски печатными буквами было написано: Екатерина Заикина.

В течении почти минуты никто не нарушал молчания. Сергей Иванович вопросительно глянул на Виталия. Тот пожал плечами, что Сергей Иванович понял в том смысле, что пока ему нечего сказать.

Тишину нарушила госпожа Анна.

— Что-то я не поняла, — громко произнесла она, обращаясь к старшему юристу, — это что, все завещание?

— Да, это весь текст. Дословно, — подчеркнул Шмейкер.

— Но это не завещание вовсе, это поручение разыскать каких-то русских женщин, — гневалась госпожа Анна.

— Все оформлено и представлено здесь в соответствии с волей завещателя, — вмешался Арнольд. — Надеюсь ваш адвокат это понимает и даст вам соответствующие пояснения. Господа, — он повернулся к россиянам, — прошу проследовать в мой кабинет.

— Нет, нет, погодите, — настаивала госпожа Анна, — мой дорогой покойный муж не мог не распорядиться своей недвижимостью, а она даже не упомянута в этом, так называемом, завещании. Я не хочу больше оставаться там неизвестно в каком качестве. Может быть, у вас есть ещё третье завещание? — язвительно поинтересовалась она.

— Мы все вместе прослушали волю завещателя целиком, что вы от меня хотите? — сказал Арнольд, стараясь сохранять спокойствие. — Может быть, ответ на ваш вопрос находится в синем конверте.

— Ну, так, вскройте его, немедленно! — Приказным тоном заявила госпожа Анна.

— Не имеем права. Это может сделать только лицо, упомянутое в завещании.

— Что, эта русская? Кто она такая? Какое она имеет к нему отношение? Я никогда о ней не слышала. Везде эти русские суют свой нос, — не унималась госпожа Анна. Лицо ее пылало гневом.