Нулевой пациент. Нестрашная история самых страшных болезней в мире

♦♦♦

Сорокалетний холостяк Вонг Чут Кинг, поселившийся в Чайна-тауне Сан-Франциско шестнадцать лет тому назад, держал склад лесоматериалов и жил в подвале здания, где, по слухам, некогда располагался доходный дом. Поскольку этот район изобиловал борделями и проданными в сексуальное рабство китаянками, когда Вонг заболел, все решили, что он заразился каким-то венерическим заболеванием вроде гонореи или, быть может, сыпным тифом. Местный лекарь предположил проблемы с мочевым пузырем. Но Вонгу становилось все хуже: его лихорадило, тошнило, началась профузная диарея. Когда он впал в кому, его отнесли в лавку, где торговали гробами, чтобы он находился подальше от здоровых людей.

Бич Божий

Перед лицом поистине ужасных эпидемий чумы, охвативших Европу, глубоко верующее христианское общество невольно задавалось вопросом, на который нет ответа: «За что?» Как писал автор «Декамерона», итальянский гуманист Джованни Боккаччо, чуму будто «наслал на нас за грехи правый гнев Божий, дабы мы их искупили» [17]. Другие обращались к фанатическим толкованиям христианских священных писаний в попытке умилостивить Господа, стараясь искупить грехи человечества жестокими религиозными практиками.

По всей Европе появились группы религиозных фанатиков, принадлежащих к секте под названием «Братство Креста». Раздевшись до пояса, они вышагивали по улицам деревень, поселков и городов и били себя снабженными узлами плетьми, нараспев читая покаянные молитвы. Они верили, что обрядами самобичевания искупят грехи людей и, быть может, вдохновят Господа проявить милосердие и положить конец чуме.

Несмотря на то, что католическая церковь официально признала ее еретической, эта секта – пусть и ненадолго – обрела огромную популярность, когда в деревнях бушевала чума. Некоторые группы насчитывали тысячи флагеллантов, которые вместе странствовали по Европе, в духовном исступлении предаваясь самобичеванию – как в буквальном, так и в переносном смысле. В самом крупном из известных истории шествий участвовало более десяти тысяч сектантов. Один очевидец так описал прибытие флагеллантов в Лондон в 1349 году, когда страна была охвачена чумой.

«Трижды все члены этой процессии повергались на землю и вытягивали руки в стороны, словно распятые на кресте. Пение продолжалось, и, начиная с того, кто оказался позади остальных распростертых на земле собратьев, все они по очереди переступали друг через друга, единожды ударяя каждого из лежавших бичом».

Говорят, что каждый вечер они повторяли одну и ту же епитимью.

Поначалу движение флагеллантов имело эгалитарный характер – к нему присоединялись клирики, миряне, мужчины, женщины и даже дети, но когда оно разрослось, оппортунистически настроенные лидеры окружили братство множеством сектантских убеждений и правил. Свирепая, пусть и заслуживающая жалости попытка вымолить милость у Господа переросла в нечто куда более настораживающее. В братство стали принимать исключительно мужчин, которые всеми возможными средствами избегали даже случайных встреч с женщинами. Претенденты на вступление в ряды братьев должны были исповедаться и признать все грехи, совершенные с семилетнего возраста, а затем на протяжении тридцать трех с половиной дней избивать себя плетьми – по одному дню на каждый год, прожитый Христом на земле. Они также клялись за все это время ни разу не мыться, не бриться, не спать в кровати и не переодеваться. Мало того, за вступление в братство взималась плата. Успех этой напоминавшей культ бизнес-модели наглядно демонстрирует духовное смятение, царившее в Европе во время эпидемий чумы.

Приняв это во внимание, пожалуй, не так уж и сложно понять, чем людям импонировали флагелланты: вероятно, их показное самобичевание дарило наблюдателям временное духовное облегчение. Массовые публичные обряды покаянного самобичевания давали отчаявшимся людям, которые горевали по многочисленным друзьям и родственникам, умершим от столь ужасного и загадочного заболевания, возможность испытать катарсис. Порой зрители кричали, плакали или молились вместе с флагеллантами, чтобы очиститься от собственных духовных терзаний.

По мере того, как братство флагеллантов росло и становилось сильнее, его лидеры начали высказывать еретические воззрения, чем навлекли на себя гнев Католической церкви. Они подвергали сомнению священнодействия и заявляли, что могут отпускать друг другу грехи. Они также приписывали себе способность проводить обряды экзорцизма и творить чудеса. (Все эти утверждения считались ересью.)

В 1349 году Папа Римский Клемент VI официально признал движение флагеллантов еретическим и запретил их шествия. Он разослал письма с вестью об этом епископам Франции, Польши, Швеции и Англии. После того, как братство осудили все священнослужители Европы, оно впало в немилость у народа так же быстро, как некогда обрело популярность. К 1350 году, всего год спустя, «Братство Креста» фактически перестало существовать.

На этой иллюстрации из Нюрнбергской хроники, опубликованной в конце XV века, изображены флагелланты.

Улица в Чайна-тауне Сан-Франциско, середина – конец XIX в.

Через месяц после появления первых симптомов Вонг скончался.

Шестого марта было проведено вскрытие. Уилфред Келлог, местный бактериолог, взял образцы из распухших лимфатических узлов Вонга, после чего тело усопшего обернули тканью, вымоченной в растворе дихлорида ртути, положили в посыпанный известью оцинкованный гроб и отправили на кремацию. Келлог внимательно смотрел в микроскоп: он видел небольшие, пухлые, продолговатые бактерии. При использовании подходящих красителей они напоминали слегка округлые английские булавки. Без окрашивания бактерии под микроскопом чаще всего кажутся прозрачными. Разглядеть их можно, но это непросто. (При окрашивании химические красители связываются с различными компонентами бактериальных клеток, и последние становятся отчетливо видны.) Использование определенных реагентов для обнаружения чумной палочки позволяет добиться характерного эффекта «биполярного окрашивания»: краситель хорошо впитывается на концах вытянутой бактерии – из-за этого она и напоминает булавку.

Форма обнаруженных бактерий наталкивала на мысль о чумной палочке. А это значило, что следующим шагом должен был стать карантин.

Вот только изолировали не какой-то конкретный корабль или дом.

Седьмого марта в припадке синофобии[18] чиновники Сан-Франциско ввели карантинные меры во всем Чайна-тауне, охватывавшем пятнадцать кварталов: район целиком, а вместе с ним и около тринадцати тысяч проживавших там китайцев, огородили веревками, не предупредив об этом никого из жителей. Кроме смерти Вонга никаких доказательств заражения чумой не было.

Белокожим жителям города было запрещено заходить на карантинную территорию, потому что предполагалось (безосновательно), что лишь китайцы были виновны в распространении инфекции и подвержены ей. И все из-за одного-единственного неподтвержденного случая заражения. Это было не просто беспрецедентное и невежественное злоупотребление властными полномочиями – в итоге оно оказалось еще и бесполезным. В конце концов, крыс веревками не остановишь. Хуже того, ученым еще с 1897 года было известно, что чуму переносят блохи и крысы, и все же власти Сан-Франциско сочли, что скверные условия, в которых жили обитатели Чайна-тауна, были достаточно весомой причиной, чтобы изолировать все население этого района из-за одного-единственного случая заражения чумой.

Расизм по отношению к китайцам, обусловивший решение закрыть весь Чайна-таун на карантин, укоренился в Калифорнии гораздо раньше. В 1870 году главный санитарный врач Сан-Франциско назвал китайцев «морально прокаженными», чем подкрепил мнение о том, что Чайна-таун был рассадником болезней и заразы. Но жившие там китайцы фактически не имели шансов поселиться в другом месте, учитывая какую высокую цену за аренду запрашивали домовладельцы (в том числе и мэр города Джеймс Фелан). К тому же, как только китайцы-съемщики заселялись в новое жилье, заботы о ремонте ложились на их плечи. Из-за непомерной арендной платы и дорогостоящего хозяйственного обслуживания жильцам приходилось ютиться в тесноте, деля расходы между собой. Канализация, обеспечивающая нужды этого района, тоже пребывала в плачевном состоянии. В представлении обывателей, и сами китайцы стали, благодаря этим слухам, настоящим воплощением скверны. Мэр Фелан называл китайских эмигрантов «хмурыми… рабами пристрастия к опиуму… шантажистами и убийцами» и утверждал, что они «плодят болезни». Учитывая столь открытую ненависть и страх, неудивительно, что были введены именно такие карантинные меры.

Между тем ученые взялись за дело. В то время, чтобы проверить кого-либо или что-либо на заражение чумой, проще всего было взять образцы бактерий из бубона, ввести их в организм здорового животного и посмотреть, вызовет ли это болезнь и гибель, а затем провести тест на наличие чумной палочки. Эти шаги были выработаны на основе постулатов Коха, который позже получил Нобелевскую премию и в чьей лаборатории учился начальник городской карантинной службы Киньюн. Келлог – местный бактериолог – взял жидкость из бубонов Вонга и ввел ее лабораторной крысе, двум морским свинкам и обезьяне из лаборатории Киньюна. Оставалось только ждать.

Жители Чайна-тауна готовят еду во время карантина, введенного в связи со вспышкой бубонной чумы. Сан-Франциско, 1900–1904 гг.

Тем временем среди жителей Чайнатауна росло недовольство тем, что район, не спросив их мнения, отрезали от остальной части Сан-Франциско, из-за чего многие его обитатели остались без работы. (Одним из непредвиденных последствий стало недовольство зажиточных горожан, которые, судя по всему, крайне возмутились, узнав, что их горничные, прачки и кухарки внезапно лишились возможности приходить на рабочие места.)

Улицы наполнились дымом серосодержащих фумигантов, призванных очистить Чайна-таун от заразы. Землю, сточные канавы, подвалы и здания обрабатывали хлорной известью – отбеливающим веществом, оставлявшим характерные белые разводы и резкий запах. Киньюн стал объектом насмешек, а пресса окрестила все предписанные им меры сущим фарсом. Одна газета – San Francisco Call – именовала происходящее «фальшивой чумой», а в издании San Francisco Bulletin было опубликовано следующее стихотворение:

Любой слыхал про страшного микроба,Что не щадит ничто и никого,Что всех нас с вами доведет до гроба,Как погубил китайца одного. Вот только крысы живы и здоровы,И аппетит у них весьма неплох.А оправдаться власти не готовыЗа учиненный зря переполох.

К девятому марта – спустя два дня после того, как животным ввели образцы, взятые из тела Вонга, – все они оставались живы и здоровы. За это время чумой больше никто не заразился. Десятого марта карантин отменили, веревки убрали, и жители Сан-Франциско вздохнули с облегчением и вернулись к привычным делам.

Передышка продлилась всего один день.

Одиннадцатого марта одна из крыс и две морских свинки Киньюна умерли от чумы. Тринадцатого числа скончалась и обезьяна.