Шум и ярость
- Автор: Уильям Фолкнер
- Жанр: Классическая проза
- Дата выхода: 1985
Читать книгу "Шум и ярость"
7 апреля 1928 года
Через забор, в просветы густых завитков, мне было видно, как они бьют. Идут к флажку, и я пошел забором. Ластер ищет в траве под деревом в цвету. Вытащили флажок, бьют. Вставили назад флажок, пошли на гладкое, один ударил, и другой ударил. Пошли дальше, и я пошел. Ластер подошел от дерева, и мы идем вдоль забора, они стали, и мы тоже, и я смотрю через забор, а Ластер в траве ищет.
— Подай клюшки, кэдди[1]! — Ударил. Пошли от нас лугом. Я держусь за забор и смотрю, как уходят.
— Опять занюнил, — говорит Ластер. — Хорош младенец, тридцать три годочка. А я еще в город таскался для тебя за тортом. Кончай вытье. Лучше помоги искать монету, а то как я на артистов пойду вечером.
Они идут по лугу, бьют нечасто. Я иду забором туда, где флажок. Его треплет среди яркой травы и деревьев.
— Пошли, — говорит Ластер. — Мы там уже искали. Они сейчас не придут больше. Идем у ручья поищем, пока прачки не подняли.
Он красный, его треплет среди луга. Подлетела птица косо, села на него. Ластер швырнул. Флажок треплет на яркой траве, на деревьях. Я держусь за забор.
— Кончай шуметь, — говорит Ластер. — Не могу же я вернуть игроков, раз ушли. Замолчи, а то мэмми не устроит тебе именин. Замолчи, а то знаешь что сделаю? Съем весь торт. И свечки съем. Все тридцать три свечки. Пошли спустимся к ручью. Надо найти эту монету. Может, из мячиков каких каких-нибудь подберем. Смотри, где они. Вон там, далеко-далеко. — Подошел к забору, показал рукой: — Видишь? Сюда не придут больше. Идем.
Мы идем забором и подходим к огороду. На заборе огородном наши тени. Моя выше, чем у Ластера. Мы лезем в пролом.
— Стой, — говорит Ластер. — Опять ты за этот гвоздь зацепился. Никак не можешь, чтоб не зацепиться.
Кэдди отцепила меня, мы пролезли. «Дядя Мори велел идти так, чтобы никто нас не видел. Давай пригнемся, — сказала Кэдди. — Пригнись, Бенджи. Вот так, понял?» Мы пригнулись, пошли через огород, цветами. Они шелестят, шуршат об нас. Земля твердая. Мы перелезли через забор, где хрюкали и дышали свиньи. «Наверно, свиньям жалко ту, что утром закололи», — сказала Кэдди. Земля твердая, в комках и ямках.
«Спрячь-ка руки в карманы, — сказала Кэдди. — Еще пальцы, отморозишь. Бенджи умный, он не хочет обморозиться на рождество».
— На дворе холод, — сказал Верш. — Незачем тебе туда.
— Что это он, — сказала мама.
— Гулять просится, — сказал Верш.
— И с богом, — сказал дядя Мори.
— Слишком холодно, — сказала мама. — Пусть лучше сидит дома. Прекрати, Бенджамин.
— Ничего с ним не случится, — сказал дядя Мори.
— Бенджамин, — сказала мама. — Будешь бякой — отошлю на кухню.
— Мэмми не велела водить его в кухню сегодня, — сказал Верш. — Она говорит, ей и так не управиться со всей этой стряпней.
— Пусть погуляет, — сказал дядя Мори. — Расстроит тебя, сляжешь еще, Кэролайн.
— Я знаю, — сказала мама. — Покарал меня господь ребенком. А за что — для меня загадка.
— Загадка, загадка, — сказал дядя Мори. — Тебе надо поддержать силы. Я тебе пуншу сделаю.
— Пунш меня только больше расстроит, — сказала мама. — Ты же знаешь.
— Пунш тебя подкрепит, — сказал дядя Мори. — Закутай его, братец, хорошенько и погуляйте немного.
Дядя Мори ушел. Верш ушел.
— Замолчи же, — сказала мама. — Оденут, и сейчас тебя отправим. Я не хочу, чтобы ты простудился.
Верш надел мне боты, пальто, мы взяли шапку и пошли. В столовой дядя Мори ставит бутылку в буфет.
— Погуляй с ним полчасика, братец, — сказал дядя Мори. — Только со двора не пускай.
— Слушаю, сэр, — сказал Верш. — Мы его дальше двора никуда не пускаем.
Вышли во двор. Солнце холодное и яркое.
— Ты куда? — говорит Верш. — Ушлый какой — в город, что ли, собрался? — Мы идем, шуршим по листьям. Калитка холодная. — Руки-то спрячь в карманы, — говорит Верш. — Примерзнут к железу, тогда что будешь делать? Как будто в доме нельзя тебе ждать. — Он сует мои руки в карманы. Он шуршит по листьям. Я слышу запах холода. Калитка холодная.
— На вот орехов лучше. Ух ты, на дерево сиганула. Глянь-ка, Бенджи, — белка!
Руки не слышат калитки совсем, но пахнет ярким холодом.
— Лучше спрячь руки обратно в карманы.
Кэдди идет. Побежала. Сумка мотается, бьет позади.
— Здравствуй, Бенджи, — говорит Кэдди. Открыла калитку, входит, наклонилась. Кэдди пахнет листьями. — Ты встречать меня вышел, да? — говорит она. — Встречать Кэдди? Почему у него руки такие холодные, Верш?
— Я говорил ему: в карманы спрячь, — говорит Верш. — Вцепился в калитку, в железо.
— Ты встречать Кэдди вышел, да? — говорит Кэдди и трет мне руки. — Ну что? Что ты хочешь мне сказать? — От Кэдди пахнет деревьями и как когда она говорит, что вот мы и проснулись.
«Ну что ты воешь, — говорит Ластер. — От ручья их опять будет видно. На. Вот тебе дурман». Дал мне цветок. Мы пошли за забор, к сараю.
— Ну что же, что? — говорит Кэдди. — Что ты хочешь Кэдди рассказать? Они его услали из дому — да, Верш?
— Да его не удержишь, — говорит Верш. — Вопил, пока не выпустили, и прямо к воротам: смотреть на дорогу.
— Ну что? — говорит Кэдди. — Ты думал, я приду из школы и сразу будет рождество? Думал, да? А рождество послезавтра. С подарками, Бенджи, с подарками. Ну-ка, бежим домой греться. — Она берет мою руку, и мы бежим, шуршим по ярким листьям. И вверх по ступенькам, из яркого холода в темный. Дядя Мори ставит бутылку в буфет. Он позвал: «Кэдди». Кэдди сказала:
— Веди его к огню, Верш. Иди с Вершем, — сказала Кэдди. — Я сейчас.
Мы пошли к огню. Мама сказала:
— Он замерз, Верш?
— Нет, мэм, — сказал Верш.
— Сними с него пальто и боты, — сказала мама. — Сколько раз тебе велено снимать прежде боты, а потом входить.
— Да, мэм, — сказал Верш. — Стой смирно.
Снял с меня боты, расстегнул пальто. Кэдди сказала:
— Погоди, Верш. Мама, можно, Бенджи еще погуляет? Я его с собой возьму.
— Не стоит его брать, — сказал дядя Мори. — Он уже сегодня нагулялся.
— Не ходите оба никуда, — сказала мама. — Дилси говорит, что на дворе становится еще холоднее.
— Ах, мама, — сказала Кэдди.
— Пустяки, — сказал дядя Мори. — Весь день сидела в школе, надо же ей подышать свежим воздухом. Беги гуляй, Кэндейси.
— Пусть и он со мной, мама, — сказала Кэдди. — Ну пожалуйста. Иначе он ведь плакать будет.
— А зачем было при нем упоминать о гулянье? — сказала мама. — Зачем тебе надо было входить сюда? Чтобы дать ему повод опять меня терзать? Ты сегодня достаточно была на воздухе. Лучше сядь с ним здесь и поиграйте.
— Пусть погуляют, Кэролайн, — сказал дядя Мори. — Морозец им не повредит. Не забывай, что тебе надо беречь силы.
— Я знаю, — сказала мама. — Никому не понять, как страшат меня праздники. Никому. Эти хлопоты мне не по силам. Как бы я хотела быть крепче здоровьем — ради Джейсона и ради детей.
— Ты старайся не давать им волновать тебя, — сказал дядя Мори. — Ступайте-ка оба, ребятки. Только ненадолго, чтобы мама не волновалась.
— Да, сэр, — сказала Кэдди. — Идем, Бенджи. Гулять идем! — Она застегнула мне пальто, и мы пошли к дверям.
— Значит, ты ведешь малютку во двор без ботиков, — сказала мама. — Полон дом гостей, а ты хочешь его простудить.
— Я забыла, — сказала Кэдди. — Я думала, он в ботах.
Мы вернулись.
— Надо думать, что делаешь, — сказала мама. Да стой ты смирно, сказал Верш. Надел мне боты. — Вот не станет меня, и тогда придется тебе о нем заботиться. — Теперь топни, сказал Верш. — Подойди поцелуй маму, Бенджамин.
Кэдди подвела меня к маминому креслу, мама обхватила мне лицо руками и прижала к себе.
— Бедный мой малютка, — сказала она. Отпустила. — Вы с Вершем хорошенько смотрите за ним, милая.
— Да, мэм, — сказала Кэдди. Мы вышли. Кэдди сказала: — Можешь не ходить с нами, Верш. Я с ним сама погуляю.
— Ладно, — сказал Верш. — В такой холод выходить не больно интересно. — Он пошел, а мы стали в передней. Кэдди присела, обняла меня, прижалась ярким и холодным лицом к моему. Она пахла деревьями.
— Никакой ты не бедный малютка. Правда, не бедный? У тебя есть Кэдди. У тебя твоя Кэдди.
«Размычался, расслюнявился», говорит Ластер. И не стыдно тебе подымать такой рев". Мы проходим сарай, где шарабан. У него колесо новое.
— Садись и сиди тихо, жди маму, — сказала Дилси. Она подпихнула меня в шарабан. У Ти-Пи в руках вожжи. — Непонятно мне, почему Джейсон не покупает новый, — сказала Дилси. — Дождется, что этот развалится под вами на кусочки. Одни колеса чего стоят.
Вышла мама, вуаль опустила. Держит цветы.
— А где Роскус? — сказала мама.
— Роскуса сегодня разломило, рук не поднять, — сказала Дилси. — Ти-Пи тоже хорошо правит.
— Я боюсь, — сказала мама. — Видит бог, я прошу от вас немногого: раз в неделю мне нужен кучер, и даже этой малости не могу допроситься.
— Вы не хуже меня знаете, мис Кэлайн, что Роскуса скрутило ревматизмом, — сказала Дилси. — Идите садитесь. Ти-Пи не хуже Роскуса вас довезет.
— Я боюсь, — сказала мама. — За малютку боюсь.
Дилси поднялась на крыльцо.
— Хорош малютка, — сказала она. Взяла маму за руку. — Считай, ровесник моему Ти-Пи. Идемте же, когда хотите ехать.
— Я боюсь, — сказала мама. Они сошли с крыльца, и Дилси усадила маму. — Что ж, впрочем, так оно и лучше будет для всех нас.
— И не стыдно вам такое говорить, — сказала Дилси. — Будто не знаете, какая Квини смирная. Чтоб она понесла, нужно пугало пострашней восемнадцатилетнего негра. Да ей больше годочков, чем ему и Бенджи, вместе взятым. А ты не озоруй, Ти-Пи, вези тихо, слышишь? Пусть только мис Кэлайн мне пожалуется, Роскус тобой займется. У него еще не вовсе отнялись руки.
— Да, мэм, — сказал Ти-Пи.
— Добром это не кончится, я знаю, — сказала мама. — Прекрати, Бенджамин.
— Дайте ему цветок, — сказала Дилси. — Он хочет держать цветок.
Протянула руку к цветам.
— Нет, нет, — сказала мама. — Ты их все растреплешь.
— А вы придержите, — сказала Дилси. — Мне только один вытянуть. — Дала цветок мне, и рука ушла.
— Теперь трогайте, пока Квентина не увидела и не захотела тоже с вами, — сказала Дилси.
— Где она? — сказала мама.
— Возле дома у меня там, с Ластером играет, — сказала Дилси. — Трогай, Ти-Пи. Правь, как учил тебя Роскус.
— Слушаю, мэм, — сказал Ти-Пи. — Н-но, Квини!
— За Квентиной, — сказала мама. — Смотри за…
— Да уж будьте спокойны, — сказала Дилси.
Шарабан трясется аллеей, скрипит по песку.
— Я боюсь оставлять Квентину, — говорит мама. — Лучше вернемся, Ти-Пи.
Выехали за ворота, уже не трясет. Ти-Пи стегнул Квини кнутом.
— Что ты делаешь, Ти-Пи! — сказала мама.
— Надо же ее взбодрить, — сказал Ти-Пи. — Чтоб не спала на ходу.
— Поворачивай обратно, — сказала мама. — Я боюсь за Квентину.
— Здесь не повернешь, — сказал Ти-Пи.
Доехали, где шире.
— А здесь ведь можно, — сказала мама.
— Ладно, — сказал Ти-Пи. Стали поворачивать.
— Что ты делаешь, Ти-Пи! — сказала мама, хватаясь за меня.
— Надо ж как-то повернуть, — сказал Ти-Пи. — Тпру, Квини.
Мы стали.
— Ты нас перевернешь, — сказала мама.
— Так что же вы хотите? — сказал Ти-Пи.
— Не поворачивай, я боюсь, — сказала мама.