Озорные рассказы

Бальзак издал не сто, а тридцать озорных рассказов, его замысел остался незавершенным, но не только и не столько критики в этом повинны. Причина в другом. За те восемь-девять лет, что прошли от начала работы над «Озорными рассказами» (когда Бальзаку было тридцать лет) до выхода третьего их десятка, Бальзак изменился и перерос, если можно так выразиться, свое «озорство». Это, надо заметить, сказывается и на сюжетах, и на тональности рассказов, которые постепенно становятся все менее озорными и все более серьезными, а место действия переносится из Турени в Руан, Милан и даже на Сицилию. Сделав крюк, испытав свои силы, доказав самому себе, что он может «пересмеять» великих предшественников, Бальзак вернулся от прошлого к настоящему и к тому, что волновало и его как писателя, и читателей больше, чем анекдоты давно минувших дней, — к «Человеческой комедии». Бальзак еще долго не сдавался, он продолжал работу, надеясь исполнить свое обещание и написать-таки всю сотню, и всегда утверждал, что «Озорные рассказы» — это лучшее из всего им написанного.

Во Франции творение Бальзака подвергли конструктивной критике и оценили по достоинству лишь в XX веке, когда «Озорные рассказы» вошли в изданное в 1932–1933 годах собрание сочинений Бальзака. Затем последовали и другие издания, и в каждом из них критики находили все новые и новые достоинства этого творения и связи между ним и «Человеческой комедией».

Как и положено по законам жанра ренессансной новеллы, каждый рассказ посвящен одному событию или несложной цепочке событий, связанных единством обозначенного конфликта и немногочисленностью персонажей. Событие подается как там-то и тогда-то происшедшее и в то же время необычное, из ряда вон выходящее. Эта необычность подчеркивается неожиданной концовкой и назиданием для читателей. По времени действия «Озорные рассказы» разбросаны по более чем трем векам и тринадцати царствованиям, а местом действия большинства рассказов является Турень, ее населенные пункты и столица, родной город Бальзака — Тур. Турень — историческая провинция, находящаяся на юго-западе от Парижа, которая с 1204 года принадлежала французской короне, а с 1360 года стала герцогством, которое также находилось во владении принцев крови. Это родина Бальзака, край благодатный и прекрасный, прозванный за свое плодородие «садом Франции». Здесь мягкий климат, леса, полные дичи, виноградники, реки Луара, Эндр и Шер и восхитительные пейзажи. Именно в Турени располагаются знаменитые на весь мир королевские замки, которые не раз упоминаются в «Озорных рассказах».

Что касается исторической правды, то Бальзак не всегда сводит концы с концами, но история для него не главное, хотя нередко именно исторические события вмешиваются в судьбу его героев. Главное для писателя — человек со всеми его пороками и достоинствами, чувствами низкими и возвышенными. Ему равно дороги и простая прачка из Портильона, и благородная Берта, и нищий попрошайка, и короли Франции.

Каждого своего персонажа и каждую сцену он описывает столь выразительно, что возникают зримые образы. Неудивительно, что за прошедшие с момента появления на свет «Озорных рассказов» полтора века образовалась целая галерея иллюстраций, созданных в различной манере художниками разных стран. Наряду с французскими художниками Альбером Дюбу (Albert Dubout, 1939), Альбером Робида (Albert Robida, 1925), Жозефом Эмаром (Joseph Hemard, 1926), Люсьеном Метиве (Lucien Metivet, 1926) иллюстрации к «Озорным рассказам» создали американские художники Ральф Бартон[4] (Ralph Barton, 1928) и Стил Севедж (Steele Savage, 1955), российская художница Юлия Евстратова (2010) и другие. Богатство бальзаковского сочинения давало простор для творчества художников, а потому, следуя своему воображению и предпочтениям, одни художники подчеркивали комизм персонажей, их уродливость или, напротив, красоту, других привлекала сатира, третьих — эротика. Одни рисовали в реалистической манере, другие — в сказочной, карандашом и кистью, одним словом, отталкиваясь от мира, созданного Бальзаком, они создавали свой мир, образно поясняя и дополняя фантазию писателя.

Однако первым проиллюстрировать «Озорные рассказы» посчастливилось двадцатитрехлетнему Гюставу Доре, и в последующие сто пятьдесят лет никто из художников (по крайней мере по количеству иллюстраций) не смог полностью затмить Доре, поражавшего современников своим неиссякаемым воображением, неутомимостью и трудолюбием.

Почему издатель Арман Дютак доверил этот труд молодому художнику? Помните, как в 1833 году критик упрекал Бальзака за то, что тот не ко времени «вспомнил Рабле»? Так вот, благодаря Гюставу Доре, который в 1853 году проиллюстрировал новое издание «Гаргантюа и Пантагрюэля» и вдохнул в него новую жизнь, французы, а затем и англичане увидели образы героев Рабле и приняли их, как своих старых знакомых. Успех был феноменальным, и на волне этого успеха Дютак решил выпустить «Сто озорных рассказов» с иллюстрациями многообещающего гения.

Художник в манере резкой и даже карикатурной (напомним, что он с пятнадцати лет работал карикатуристом в «Газете для смеха»), часто доходящей до гротеска, схватывает образы героев Бальзака и передает ключевые сцены точно фотограф, побывавший на месте события. И около семидесяти иллюстраций, будто в газете, сопровождаются подписями — цитатами из текста. Сцены народных волнений и военных столкновений ужасают своей дикостью и накалом страстей, и даже природа в изображении Доре исполнена тревоги, как будто где-то рядом притаилась угроза. В работе художника не чувствуется любования прошлым и озорства, она скорее пронизана насмешкой и издевкой, теми самыми, что, по словам Бальзака, свойственны умирающему обществу.

Пролог ко второму десятку Доре украсил метафорическим портретом Бальзака-энтомолога. Писатель смотрит в огромную лупу, записывает свои наблюдения на листке, левая рука его лежит на книге «Чешуекрылые», к столу огромными булавками приколоты фигурки насекомообразных человечков (или человекообразных насекомых), слева валяется потрепанный «Трактат о препарировании», а на заднем плане видны три склянки с заспиртованными зародышами и надписями на латыни. Кроме того, художник увидел Бальзака в описании мэтра Ансо, героя рассказа «Настойчивость любви», того самого, который, будучи подмастерьем, «трудился с превеликим усердием, став мастером, трудолюбие свое умножил, всюду перенимать старался новые приемы ремесла своего, сам придумывал способы поискуснее и на пути исканий набрел на многие открытия». Читатели заметят, что изображения Ансо-Бальзака, наряду с портретом старого Рабле, являются, наверное, самыми светлыми образами, созданными Доре для иллюстрации «Озорных рассказов». Перед третьим прологом изображены беседующие Рабле и Бальзак. Доре назвал эту работу «Отец и сын», а завершил книгу изображением Бальзака в образе императора, окруженного почитателями и хулителями. Слева и как бы в тени Бальзака-императора высится фигура в мантии, и эта фигура, надо полагать, изображает самого Доре, благодаря которому «Озорные рассказы» получили новое измерение.

В заключение хочется повторить слова Армана Дютака из его предуведомления к «Озорным рассказам»: «Все, кто любит его гений как таковой, все, кто любит наслаждение, которое он нам дарит, и, наконец, все, кто ценит его за услуги, оказанные языку и литературной форме, не в силах предать забвению „Озорные рассказы“, и именно поэтому мы предлагаем читателю их новое издание».

Можно предположить, что и сейчас найдутся «злые люди» (так называл Бальзак своих критиков), которым его любимое детище придется не по вкусу и покажется не ко времени. Что ж, как он сам написал в прологе к пятому десятку, «ему от этого ни жарко ни холодно», а всем, кто способен насладиться «Озорными рассказами», напомним строки из стихотворения Городецкого «Флоренция»:

И в схватках с тьмою очумелой
С Боккаччио смеемся мы,
Читая вольные новеллы,
Спасающие от чумы.

Е. Трынкина[5]

hbc

Озорные рассказы