Летучие мыши. Вальпургиева ночь. Белый доминиканец

чтобы убедиться в бескорыстии и твердости его веры. Паупер (от лат. pauper) — бедняк, нищий.

С. 33. ...чела, отмеченного загадочным созвездием семи бородавок... — Иронический намек на созвездие Большой Медведицы, которое в индийской мифологии именуется созвездием Семи Мудрецов (Сапта-реши): по-русски говоря, у доктора Пауперзума «семь пядей во лбу».

С. 34. Зенон Саваниевски — еще одно «говорящее» имя. Зенон (ок. 490 — 430) — древнегреческий философ родом из Элей (Южная Италия), доказывавший, в частности, невозможность движения. Саваниевски — эта фамилия, звучащая на польский манер, происходит от французского «Savant» — ученый. Таким образом, шахматный поединок персонажей можно уподобить фантасмагорической встрече святого праведника с расчетливым пронырой, или, говоря языком Льва Шестова, диспуту между «Афинами» и «Иерусалимом».

С. 36. Хуитцитопохтли (точнее — Уицилопочтли) — верховное божество в мифологии ацтеков.

С. 37. Шерф — мелкая монета в полпфеннига.

С. 43. ...мой друг д'Аннущио не откажется написать диалоги... — Д'Аннунцио Габриеле (1863 — 1938) — итальянский писатель, аристократический нонконформист, эстет и «человек действия», певец «хищного сладострастия», стремившийся к «взрыву сверхчеловеческой поэзии». Балаганная постановка по сценарию этого напыщенного пиита и впрямь имела бы «грандиозный успех»!

С. 44. ...надежда - драматург страшный! — Эта внутренняя реплика доктора Пауперзума, как и сходные выражения из других рассказов: «я растоптал гадюк надежды», «я понял скрытые корни наших надежд, и мне открылась смертоносная взаимосвязь этих фантомов» — одно из свидетельств повышенного интереса Майринка к буддийским доктринам в пору написания «Летучих мышей» (1916).

Свидетельство И. Г. Оберайта о хронофагах

Очередной вариант «Сошествия во ад» собственного подсознания, поданный, однако, не в гротескно-реалистических тонах, как это было в «Волшебном роге», а в манере «магического реализма», предвосхищающей приемы поздних романов, особенно «Ангела Западного окна». Аналогичные мотивы, составляющие одну из стержневых, архетипических тем множества фольклорных памятников и литературных произведений, можно считать попыткой вербального описания первого этапа инициати-ческой мистерии — символической «смерти» посвящаемого и его блужданий по «нижним» мирам. Приведем хотя бы две-три параллели: странствие Гильгамеша сквозь подземелье на краю света («Эпос о Гильгамеше», таблица IX), посещение Энеем «царства бесплотных теней» («Энеида», книга шестая), попытка Фауста проникнуть в царство таинственных богинь-Матерей, живущих в пустоте, вне пространства и времени и занятых созданием прообразов всего сущего («Фауст», часть II; действие I, сцена 5, «Мрачная галерея»), и, наконец, спуск в центр земли, в сады из драгоценных каменьев, зодчего Адонирама, героя инициатической повести Жераpa

де Нерваля «Легенда о царице Утра и о Сулаймане, повелителе духов». «Свидетельство Оберайта» можно также рассматривать как своего рода «эскиз» той сцены из «Ангела Западного окна», где Бартлет Грин после совершенного им чудовищного жертвоприношения прозревает «странный мир: в воздухе кружились синие, неведомой породы птицы с бородатыми человеческими лицами, звезды на длинных паучьих лапках семенили по небу, куда-то шествовали каменные деревья, рыбы разговаривали между собой на языке глухонемых, жестикулируя неизвестно откуда взявшимися руками...». Доктринальное описание инобьггийного мира, куда попадает душа посвящаемого после символической смерти и душа усопшего после смерти реальной, содержится в древнеегипетском и тибетском вариантах «Книги мертвых», причем в обоих текстах подчеркивается, что чудовищные существа и сущности, угрожающие душе, являются как реальностью, так и иллюзией, порожденной ею самой.

С. 48. «Филадельфийские братья» — первая масонская ложа, основанная в 1731 г. в Соединенных Штатах Америки, в городе Филадельфия (отсюда и ее название); ее первым «великим мастером» был известный политический деятель Бенджамен Франклин (1706 — 1790). Подобно другим обществам такого пошиба, «Филадельфийские братья» считали основателем своей ложи мифическое лицо, в данном случае Гермеса Трисмегиста, которому приписывалось также авторство многих так называемых «герметических сочинений», включая знаменитую «Изумрудную скрижаль».

С. 49. Мафусаил — один из «праотцев человеческих», проживший, согласно Ветхому Завету (Быт. 5: 21 — 27), необычайно долгую жизнь и умерший в год Великого потопа, в возрасте 969 лет. Имя его стало нарицательным для обозначения долгожителя.

С. 50. Елоксберг — так местное население называет Брокен — высочайшую вершину Гарца. Наряду со Шварцвальдом в Швабии, Инзельсбер-гом и Хёрзельбергом в Тюрингии — одна из гор, куда ведьмы слетаются на первомайский шабаш в Вальпургиеву ночь.

...эти несчастные с помощью определенных наркотических средств умеют вводить себя в состояние транса... — Взгляды на реальность или призрачность ведьмовских полетов менялись в Европе на протяжении Средних веков, эпохи Возрождения и Нового времени, причем любопытно, что чем более «цивилизованным» и «просвещенным» становилось общество, тем охотней оно допускало возможность физического передвижения ведьм по воздуху, а равным образом и их присутствия на шабаше. В раннем Средневековье считалось, что если ведьмы и летают, то лишь в своем воображении, но уже в конце XV в. в знаменитом «Молоте ведьм» немецких инквизиторов Генриха Инсисториса и Иоганна Шпренгера, руководстве для выслеживания и обличения ведьм, высказывается сожаление о том, что ранее существовал ошибочный взгляд на полеты и это позволило многим ведьмам избежать наказания. По мнению комментаторов, «иллюзорность» или «реальность» колдовских полетов может интересовать лишь историков религии, психиатров или юристов. Каким бы образом ни совершались подобные действия — вспомним о «полетах» шаманов или жрецов вуду — их результаты остаются неизменными, поскольку

и в том и в другом случае осуществляется подлинный прорыв в иные модальности пространства и времени, — прорыв, преображающий как духовную, так и телесную сущность человека, который его совершает, о чем свидетельствует, например, нечувствительность некоторых ведьм к пыткам или способность шаманов находить потерявшихся где-то далеко от жилья людей и животных, не говоря уже об их даре целительства и прорицания.

С. 52. ...он называется «обращенным вспять течением Иордана»... — В мистическом христианском богословии эта формула употребляется для обозначения человека, принявшего таинство Крещения: его существо уже не течет, как воды Иордана, к Мертвому морю, к морю смерти, а обращается вспять, к Галилейскому озеру, к спасению. В герметической практике то же выражение понимается по-иному, означая преодоление человеком своей смертной природы без помощи Бога, посредством магических операций, «техническим» эквивалентом которых может служить описываемая в даосских трактатах практика «возвращения семени» (хуань цзин), якобы гарантирующая бессмертие (подробнее см.: Лу Куань Юй. Даосская йога: алхимия и бессмертие. СПб., 1993).

Странное существо встретило меня там... — Его можно считать как своего рода Гермесом-психопомпом, проводником душ в подземное царство (иногда он пытается и вывести их обратно, как рассказывается в мифе об Орфее и Эвридике), так и «стражем порога», описываемом в оккультистских и антропософских сочинениях. «Как бы ни был ужасен облик стража, — пишет Рудольф Штайнер, — он — лишь результат прошлой жизни ученика, лишь его собственный характер, пробужденный к самостоятельной жизни вне его. <...> Последствием благополучно перенесенной встречи со "Стражем порога" явится то, что и свою следующую физическую смерть духовный ученик воспримет как совершенно иное событие, чем все его прежние мысли. Он сознательно переживает процесс умирания и отбрасывает физическое тело так же, как скидывают изношенную или, возможно, внезапно разорвавшуюся и ставшую поэтому негодной одежду. <...> Для него вокруг не происходит никакой перемены. Ведь сверхчувственный мир, в который он вступил, окружал его таким же образом еще до его смерти, и тот же самый мир будет стоять перед ним и после смерти» (Штайнер Р. Как достигнуть познания высших миров? Ереван, 1992. С. 131 - 132).

Кардинал Напеллус

Здесь налицо целый пласт понятий, символов и аллюзий, относящихся к европейской герметико-алхимической традиции, которая интересовала Майринка в течение всей его жизни. Следует предостеречь читателя от опрометчивого суждения об этой новелле как о сатирическом, антиклерикальном и, шире, антихристианском произведении. Иероним Радшпиллер — он же кардинал Напеллус, — «с нечеловеческим хладнокровием препарирующий самое святое: религию, веру, надежду», ощущающий «свое собственное тело страшной темницей», а всю землю — «огромной, облепленной мухами и переполненной кровью ямой», обрисован в саркастических, крайне резких тонах, не дающих повода для отождествления

мыслей главного героя с мыслями автора. Майринк подчеркивает, что между фанатическими и фантастическими опытами «Синих братьев», питающих своей кровью ядовитые ростки аконита, и манихейскими воззрениями Иеронима Радшпиллера нет, в сущности, никакой разницы. «Синие братья» кощунственно сравнивают грядку, засеянную растительной нечистью, с «вечноцветущими садами Эдема», а их выученик Радшпиллер, «брезгливо обходя все чудеса ангельских иерархий», отвращается от неба и пытается нащупать свинцовым лотом дно бездны — его влечет к себе та самая «переполненная кровью яма»: «земля, только земля и ничего, кроме земли».

С. 60. Огни святого Эльма! — Так называется электрический разряд в атмосфере в виде светящихся пучков или ореолов, возникающих на острых концах высоких предметов — мачт или башен — при большой напряженности электричества в воздухе, что чаще всего бывает во время грозы. В средние века это явление часто наблюдалось на шпилях церквей св. Эльма, откуда его название. Огни св. Эльма издавна считались зловещим предзнаменованием.

С. 64. Aconitum napellus. — В Германии это растение называют еще «стальной шлем» или «рыцарский шлем», так как цветок аконита чрезвычайно похож на шлем с опущенным забралом. В России оно известно как лютик голубой, волкобой, волчий яд, борец. Выращивая на монастырских грядках ядовитый аконит, «Синие братья» как бы выворачивают наизнанку самую суть духовно-алхимического процесса; они идут не от высшего к низшему, а низводят человеческую природу со всеми ее достоинствами и недостатками до уровня вампирического растения. Можно было бы развить парадоксальную параллель между «голубой розой» немецких романтиков, символом недостижимого идеала, и теневой ипостасью этого цветка, обратившегося в зловещий «синий капюшон», образ человеконенавистничества и богоборчества.

С. 66. Камизары (от лангедок. camiso — рубаха) — прозвище, данное севеннским кальвинистам, носившим поверх одежды белые рубахи, чтобы узнавать своих во время ночных нападений на католические войска. Восстание камизаров, вспыхнувшее в 1702 г. и отмеченное рядом побед над королевскими военными частями, брошенными на его подавление, было в конце концов потоплено в крови.