Вылечить доктора

— Капитан, а в наших аптечках инъекторы не предусмотрены? Хотя бы одноразовые? Зачем-то же нам цепляют их на пояс.

— Чехов, ты гений!

— Я знаю, капитан. Тут какие-то капсулы с кнопкой. А что в них, не знаю. Но на них что-то написано. Капитан, я сейчас. Только бы освещение работало.

— Чехов, вот ты зачем это сказал? Лежал я себе на холодных камнях и не думал о том, что тут может стать не только холодно, но и темно. А теперь, чёрт тебя дери, думаю!

— Доктор, не волнуйтесь. Нас обязательно откопают раньше, чем погаснет лампа. Лучше скажите, обезболивающее здесь или здесь? Вы же должны знать.

— Молод ещё рассуждать, что и кому я должен. Ближе покажи. Чехов, я даже двигаться не могу. Ближе, говорю, подойди. Я тебя не съем.

— Совсем запугал ребёнка.

— Попрошу без дебильных капитанских комментариев. Вот эта в правой руке — противошоковое. А в левой то, что надо. Чехов, приложи вон тем концом к моей шее сбоку и резко нажми кнопку.

— Капитан, может, вы? У меня руки трясутся.

— Давай сюда, горюшко. Боунс, потерпи. Скоро станет легче.

— Ай! Кирк, ну ты садюга! Я же тебе всегда уколы нежно делаю. А ты?!

— Нежно? Ты сейчас шутишь?

— Значит, это месть. Кажется, отпускать начинает. Джим, будь другом, почеши место укола. Зудит — терпенья нет!

— Вот так? Боунс, ты сейчас на кота похож. Может, помурчишь?

— Только дай мне на ноги подняться, я тебе помурчу. Так помурчу!

— Прямо жду не дождусь. Чехов, ты чем там занят? Образцы собираешь? Капец, ты ответственный. Молодец! Слушай, сколько времени мы уже здесь?

— Спасибо, капитан! Не знаю, капитан. Коммуникаторы же не работают.

— У меня на левой руке часы есть. Старинные, механические. Ещё дед их носил. Посмотри, если не разбились.

— Ого! Боунс, почему я раньше их не видел? Ты всё время их носишь?

— Нет, конечно. Обычно они у меня в сейфе лежат. Раритет же. Жалко. Сам не знаю, почему сегодня надел. Предчувствие, наверное.

— Круто! Всегда доверяй своим предчуствиям.

— Да я-то доверяю. Говорил же: не нравятся мне эти пещеры...

— Мы в пещере уже три часа. Из них два с половиной после обвала. Надеюсь, Спок не дремлет и нас уже откапывают. Чехов, не слышно там возни?

— Я пойду поближе послушаю, капитан. Штрудель, за мной.

— Осторожней тяни, недоросль. Тебе нужен лысый триббл? Джим, скажи ему, чтоб не издевался над зверушкой.

— Боунс, ты проникся любовью к трибблам? Это как-то... внезапно!

— Да иди ты! Ещё не хватало... Джим, я устал лежать. Мне камешек под лопатку впивается. И пить хочу. И нос ещё чешется.

— За камешком не полезу. Ты сам сказал, тебя двигать нельзя. Пить пожалуйста, во фляжке больше половины. Всё, напился? Могу нос почесать. Хочешь?

— Хочу. Только осторожно. М-м-м! Чёрт, Джим, почему, сто́ит почесать где-нибудь, и начинает чесаться везде? И, как правило, тогда, когда хрен почешешься. По мне сейчас будто сотня муравьёв ползает.

— Боунс, это реально муравьи. Или кто-то на них похожий. Они синие, и я их не сразу на твоей форменке разглядел. Да их тут целый муравейник!

— Джим, убери их с меня! А-а-а! Они кусаются! Джим, это жуть! А вдруг они заразу какую переносят? Или у меня на них аллергия!

— Скорее уж у меня, по традиции.

— В моей сумке блистер с седативным. На всякий случай таскаю. Давай по две капсулы и себе и мне.

— Чехов, бегом сюда! Будем доктора спасать.

— Капитан, я слышал наших. Они совсем близко. Мы даже поговорили. Командер сам в десанте. Я ему сообщил про доктора. Он послал за гравиносилками. Скоро нас освободят.

— Отлично. А теперь смотри сюда. Видишь эту гадость, что по нашему доктору расползлась?

— Вы про тех синеньких букашек, которых сейчас Штрудель прямо с доктора слизывает?

— Что́ Штрудель делает? Боунс, кажется, он их жрёт. Гениально.

— Очень медленно он их жрёт. А ещё парочка забралась по форменке в рукав.

— Хочешь сказать, ты чувствуешь руку?

— Долбаный пропеллер, а ведь и правда чувствую! Ну-ка потрогай меня за ногу. Нет, ногу не чувствую.

— Это только пока. Всё будет хорошо. Слышишь, кажется, это Спок.

* * *

Через неделю. Медицинский центр космической станции "Сирена-8".

— Ну что, капитан, вы успокоились? В заключении, предоставленом медслужбой станции, вам всё понятно? Может, разъяснить?

— Боунс, не начинай. Да, я беспокоился. Ты намекнул, что чем-то болен. Я запаниковал.

— О каких намёках идёт речь? Напротив, я утверждал, что здоров и медосмотр мне не требуется.

— Боунс, ты опять меня пугаешь. Ты сейчас говорил, как Спок. Это заразно, что ли?

— Нормально я говорил. На вас не угодишь. Ко мне вопросы ещё остались или я могу вернуться на корабль? Дела сами себя не сделают. Мне ещё план мероприятий составлять по ликвидации медицинской безграмотности личного состава. Надеюсь, не все такие олухи, как Чехов, и точно знают, что у них в аптечке и как этим пользоваться.

— Боунс, ты всё ещё дуешься. Ну, извини! С другой стороны, разве плохо, что мы теперь точно знаем, что твой ушиб полностью излечен?

— Я и так это знал. Извинения принимаю в ромуланских литрах и градусах.

— Ромуланских?! Боунс, умеешь ты задачи нарезать.

— На том стоим. Ничего не знаю, вечером чтоб и ты, и литровая ромуланка были у меня в каюте. Возражения не принимаю.

— Ладно, ограбить Скотти придётся. У него всегда есть запас. Возьмём его третьим?

— Неплохая идея. Давненько втроём не сидели. Только Чехова не берите. Он опять притащит триббла. Мне прошлого раза за глаза.

— Это когда Штрудель Пашкину рюмку вылакал? Да, весело было!

— Я бы сказал, незабываемо. И лучше не повторять. Тем более Штруделю в его положении пить вредно, вреднее, чем обычно.

— Ты про будущих штруделят? А вот интересно, какого цвета они будут? Сам он розовый, муравьи, которых он нажрался, были синие. На что забьёмся, что штруделята получатся сиреневые?

— Странный вопрос. Как обычно, на бутылку. Ставлю на то, что все будут розовые. Такие гены каким-то там муравьям не перебить, будь они хоть трижды инопланетные.

— Нет, точно сиреневые будут. Ты себе одного возьмёшь?

— Может быть. А ты?

— Не знаю. У Чехова уже целый список желающих заполучить трибблёнка. После феерического избавления тебя от инопланетных насекомых это не удивительно.

— Да, это он молодец. Одно плохо: после хорошего обеда у него пузико растёт. И это не жир.

— Ладно, мне ещё к начальнику станции заскочить надо. Согласовать кой-чего. И, Боунс, ты же помнишь, что я твой друг?

— Это ты к чему сейчас?

— Просто хотел предупредить, что первый тост сегодня будет за худшего пациента в истории медицины. Вылечить доктора — это подвиг, а тебя особенно.

— Рисковый ты парень, Джим Кирк.

— На том стоим!