Бульдог

Гарфилд:

— Добрый день. Я кое-что забыл забрать — графический планшет.

Годзилла:

— А совесть не хочешь заодно забрать? Говорят, с ней удобнее жить и меньше глупостей совершается.

Гарфилд:

— Можешь себе забрать, тебе нужнее. Меня интересует только планшет. Я его отработал.

Годзилла:

— Как мы заговорили. Прямо прожженный альфонс. Тебе не идет.

Гарфилд:

— А тебе не идет строить из себя влюбленного.

Годзилла:

— А если я ничего и не строю. Ты мне даже возможности не дал поговорить!

Гарфилд:

— А поменьше надо было бычить на меня, может, нашлось бы и на поговорить.

Годзилла:

— Не истери.

Гарфилд:

— Никто не истерит!

Годзилла:

— Скажи адрес, я завезу планшет.

Гарфилд:

— Щааз! Передашь в кафе.

Годзилла:

— Когда и где?

Я написал адрес, время и отключился. Руки тряслись так, что пришлось прятать под стол, даже сердце зашлось — форменная истерика, Витя был прав. Понять бы, откуда столько яда из меня полилось?! Самому было противно.

В кафе встретились на Горьковской, народу не много, а место удобное — около метро. Меня уже ждали. Я сразу увидел мощную спину в темном джемпере, Витя сидел спиной ко входу, но то ли почувствовал, то ли просто совпадение, но он обернулся и посмотрел прямо на меня. Голубые глаза замораживали, столько в них было обиды. Я раздраженно стряхнул с себя морок и направился к столу. Тоже мне обиженный!

— Я за пакетом.

— Даже кофе не попьешь?

Я поправил очки и плюхнулся в кресло.

— Можно и попить, если угощаешь.

Виктор ухмыльнулся и направился к витрине сделать заказ. Молча, без ответных выпадов, как-то совсем обреченно. А я чуть не взвыл, так мне стало плохо. Ну, зачем вцепился в этот планшет? Что хотел увидеть? Что ему плевать на меня? Так, не плевать. Совсем наоборот. Дышать стало тяжело, а взглянув на пакет с техникой, затошнило. От самого себя. Я вел себя, как придурок, с этим блокированием профиля, с сегодняшним хамством в сети. Это был не я, а, действительно, какая долбанная истеричка.

Ничего уже не соображая, рванул к двери кафе и побежал к метро.

Лишь дома спустя несколько часов смог успокоиться и даже попить чай, облокотившись на подоконник. Городской пейзаж на фоне чернильного неба придавал моей грусти особую специю. Я опустил глаза и стал рассматривать машины внизу, около подъезда. На секунду замер и отпрянул от окна, но потом рассмеялся над своими глюками.

— Это не его джип, идиот! Нужен ты ему с такими закидонами.

И даже не поспорить — штормило меня знатно: от дикого желания обнять до бежать, куда глаза глядят. Вот я и осуществлял второе — бегал.

Рано утром в дверь позвонили. Тихонько подкравшись к двери, посмотрел в глазок. Не хватало еще свидетелей Иеговы, но там стоял Мурат. Я удивленно открыл дверь другу.

— Случилось что-то?

Он посмотрел на меня как-то затравленно и выдавил лишь: — Прости.

Я и сообразить ничего не смог, как мощное тело меня оттеснило вглубь коридора и закрыло дверь. Я с ужасом понял, что это был Витя. В панике рванул в комнату, но не успел — меня перехватили поперек груди и прижали.

— Лень, и долго ты от меня бегать будешь? Может все-таки поговорим?

Я повис куклой, будто все нитки с меня срезали и по-бабски разревелся. От облегчения, что он меня искал, от его просьбы поговорить, несмотря на мои выходки, от теплоты рук и такой мягкой интонации, с какой он произнес мое имя.

Витя развернул меня к себя и стал целовать лицо, поглаживая по спине.

— Гвоздик, ну что ты?

— Витя, прости меня, пожалуйста, — я скорее проныл просьбу, чем нормально ее сказал.

— А ты меня. С самого начала все у нас через одно место было. Предлагаю начать заново. Что скажешь?

Я только еще больше раскис. Оказывается, я еще тот нытик, но его ласковые объятия помогли и вскоре я смог даже в глаза своему бульдогу посмотреть. Он усадил меня к себе на колени, не переставая поглаживать спину, умостившись на маленькой кухонной табуретке. На столе стоял неначатый завтрак. Я покосился на горячие бутерброды, потом на Витю и улыбнулся.

— Может, начнем с завтрака?

Витя поцеловал меня в лоб и согласился с большим удовольствием, но стоило мне встать и подойти к плите, как я охнул и резко развернулся лицом к мужчине, натягивая на голые ноги передник, как школьница. Но было поздно — Витя все увидел, он медленно поднял потемневший от желания взгляд на мое лицо.

— Лень?

— Да? — на гласной я дал петуха.

— У тебя есть нормальные трусы или…?

Я рванул в спальню за домашними шортами, выкрикивая на ходу.

— Нормальные в стирке! — и костеря себя за забывчивость. Как можно было поворачиваться спиной в таких трусах! Джоки были ярко оранжевые и максимально открытые сзади.

Вернувшись на кухню одетым, я быстро положил яичницу по тарелкам, сделал чай и все это время пытался погасить красные уши от стыда. Витя помолчал ровно до того момента, пока я не сел за стол.

— Гвоздик, ты меня с ума сводишь.

Я неуверенно поднял взгляд и решил сказать все, что меня беспокоило:

— Я люблю сексуальное белье, люблю секс, как неотъемлемую часть жизни, но я категорически не приемлю неразборчивых связей, групповушек и легкого поведения, если последнее не элемент игры между любовниками. Понимаю, что мое поведение было обратным таким установкам и мне очень стыдно за него, Вить. Просто ты мне очень понравился.

Витя смотрел на меня очень внимательно, в глазах уже не было даже уголька похоти, лишь только серьезный блеск.

— Лень, ты украл мою реплику.

Я непонимающе посмотрел.

— Просто ты мне очень понравился. — Потом наклонился, дотронулся до лица пальцами, очерчивая скулу и спустился к губам. — А сейчас нравишься безумно.

И чтобы я не успел открыть рот, приложил палец к губам.

— Дай сказать. Мне тоже стыдно за свою несдержанность, за поганый характер. Ты тоже можешь мне не верить, но я обычно не такой грубый человек. Ты задел меня, зацепил, а потом, как самый настоящий гвоздь, вошел глубоко в сердце. Но если ты напридумывал себе, что после ситуации в клубе я воспринимаю тебя не пойми кем, то расслабься, пожалуйста. Я тобой горжусь. Юрка до сих пор мне звонит и благодарит тебя за помощь, Гриша у него впечатлительный, но благодаря тебе парень даже раскрылся.

— Раскрылся?

— Ну…да, но давай продолжим про нас, — Витя как-то замялся, но резко обрубил эту линию разговора, отчего мне стало совсем не по себе — что я там в мальчике успел раскрыть?!

Я кивнул и взял бутерброд, начиная завтракать.

— Гвоздик, ты повел себя очень смело, но давай договоримся на будущее — есть я, есть охрана. Не подвергай, пожалуйста, себя глупой опасности. — И откусил от своего бутерброда. — Готовишь ты все-таки офигенно.

Я от волнения стал поглощать свой завтрак слишком быстро. Внутри вдруг стало легко, будто миллионы мыльных пузырей рванули в небо, переливаясь радугой. Так мы и доели в тишине.

Только, когда я оделся на работу и начал обуваться в коридоре, понял, что не спросил про Мурата.

— Вить, а Мурат где? И как ты вообще его нашел?

— Как оказалось, он - мой подчиненный, а Андриус - мой близкий друг, - подмигнул бульдог. - Не беспокойся, он с Андриусом приезжал. Я твой адрес у него еще вчера узнал, еле вытерпел до утра.

«Значит, вчера не показалось. И значит, меня бы нашли в любом случае», - я удивленно замер. Надо же, как в жизни бывает.

Виктор подошел и обнял меня.

— Давай, вечером поужинаем у меня. Я что-нибудь приготовлю, и мы поговорим обо всем. Или просто посмотрим кино. Сделаем, что захочешь.

Я прижался и уткнулся в грудь. Как же мне хотелось таких вечеров с любимым! Но до сегодняшнего дня о таком я мог только мечтать. Сердце колотилось о грудную клетку, как бешеное. Хотелось узнать еще кое-что.

— А почему Гвоздик?

Витя рассмеялся низко и сексуально, я почувствовал щекой приятную вибрацию в его груди.

— Ты такой же острый, несгибаемый и… — его рука переместилась на мой пах, — твердый.

— Ви-ить… — выдохнул я, уже заводясь. — Мне на работу надо.

— И мне, — расстроенно ответил мой бульдог. — Кстати, тебе понравился браслет?

— Оригинально и очень дорого.

Виктор пошарил по карманам куртки и достал его, отдавая мне.

— Ты с ума сошел! Я не надену, мне ж руку отрежут в метро.

— Какое метро! Я тебя довезу и заберу, а то ты хорошо бегаешь. — Взял мою руку и положил на нее украшение. — Надень, пожалуйста. Я его еле достал, перекупал заказ у Юрки даже.

Я послушался.

— То есть ты специально для меня подбирал браслет?

Витя вскинул брови, будто я сейчас обвинил его в обратном.

— Конечно! Ты же гвоздик в гроб моей свободы.

Я рассмеялся и жадно поцеловал тонкие губы, но на работу мы все-таки поехали.

***

Спустя месяц

Я стоял в сексшопе около разложенных на прилавке трусов и испытывал муки выбора. Бульдожка Ришар ворчал у меня на руках, требуя наконец-то выйти из дома греха. После ветеринара, куда я его отводил для осмотра, щен был уставшим, но выбрать подарок я должен был несмотря ни на что.

Алекс манерно откинул выбеленную челку и покачал головой.

— Леонид, может лучше набор с наручниками. Он очень удачный, даже «ваниль» покупает.

— Нет, Лекси, ты не понимаешь. Это подарок на день рождения другу близкого друга, который и мой друг. Надо хороший подарок. Не отдарок.

Алекс закатил глаза на такие сложные дружественные связи и тыкнул пальцем в кожаные трусы с боковой шнуровкой, на кончиках которой висели череп в каске и свастика.

— Раз ты хочешь что-то в стиле Третьего Рейха и для актива, то бери вот эти.

Я перехватил Ришара — тяжеленький — и кивнул.

— Да, Лекси, думаю ты прав. Беру. Упакуй красиво и добавь еще фуражку.

— Оу, сделаю тебе скидку, дорогой. Когда праздник?

— 7 декабря.

— Хорошо, что озаботился пораньше, а то разбирают быстро. Своему любимому ничего не хочешь взять?

— Мы пока прошлые покупки не все освоили. Ришар, уже уходим, не скули. — В этот же момент зазвонил телефон в кармане джинс. Мелодию я узнал сразу. — Ох, мне пора бежать. Лекси спасибо, что отложил.

— Ты мой самый любимый клиент, дорогой.

В машине меня ждал недовольный Витя. Я виновато улыбнулся, положил пакеты на заднее сидение и потянулся к хмурому мужчине, тот следил за моими движениями и прикрыл глаза, когда я коснулся губ.

— Витенька, ну, тяжело было выбрать. Андриусу не все подойдет. Теперь можем ехать, выбирать друга для Ришара.

— Как ты вообще меня развел на такой подарок! — выруливая на дорогу, бурчал Виктор.

— Ну, классный же вариант! А что дарить? У вас и так все есть, — хихикнул, добавив, — кроме такого белья.

— Классный-классный, только мне не показывай. Не хочу этот срам видеть, — потом лукаво улыбнулся. — Ну, только если на тебе.

Я засмущался, при всей своей страстности, слышать интимные намеки мне было стеснительно. Зато Ришару было все равно, он зевнул и улегся на моих коленях поудобнее.