Ставка на смерть

Пролог

Свой последний час на свободе Гарри Брок проводил в раю, потягивая чай с ароматом апельсина в тени финиковых пальм. Он облокотился на ствол пальмы, сидя на ковре из травы и опустив разбитые в кровь ноги в прохладную воду озера. На воде покачивались белые и желтые лепестки цветов. Марокканцы очень любили цветочные лепестки.

Они разбрасывали их повсюду, особенно часто в фонтанах и бассейнах, которые здесь встречались на каждом шагу. Симпатичные горничные в отеле рассыпали лепестки по подушкам на кровати каждый раз, когда он выходил из номера, чтобы спуститься в бар или пойти прогуляться. В то утро его выдернул из тяжелого сна треск мотоциклов где-то вдалеке, за зарослями апельсиновых деревьев. Врум-врум. Именно на треск мотоциклов были похожи звуки, которые муэдзины издавали, призывая правоверных к молитве. Он слышал вой, раздающийся с верхушек тонких высоких минаретов.

Он приоткрыл один глаз, взглянул на часы и обнаружил, что проспал шестнадцать часов. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять — он все еще жив, точно вспомнить, где именно он находился, и осознать, что он снова вернулся к реальности.

Нынешнее пристанище было местом весьма роскошным, пожалуй, слишком роскошным. Но, с другой стороны, если он выбрался из этой переделки живым, то мог позволить себе и шикануть. Белуга на завтрак? Почему бы и нет? Аперитив из белого вина и черносмородинового ликера, салат «мимоза»? Черт, он имел на это полное право после всего, через что прошел!

Господи, полнее некуда. Брок накинул мягкий белый халат и направился прямо к бассейну. Немного поплавал, потом побрел по аллеям цитрусовых деревьев, ветки которых гнулись от вызревших плодов. Он не выходил за высокие охряные стены отеля «Ла Мамуния» и старался не смотреть через плечо каждые пять секунд.

Гарри Брок был шпионом, и его хотели убить. Не то чтобы он особо драматизировал ситуацию. Большое дело! Пожалуй, в этом не было ничего нового или интересного. Но только не здесь! В местных лесах жизнь дюжины шпионов стоила не больше десяти центов. Черт, а может быть, и меньше!

Да и сам отель в стиле ардеко двадцатых годов — яркое кричащее пятно на фоне красот старого центра Мараке-ша — был не чужд шпионских страстей и военных тайн. Рекламный проспект в номере гордо провозглашал, что Уинстон Черчилль и Франклин Рузвельт проводили здесь секретные встречи во время Второй мировой войны. Можно легко представить себе, как они сидят вдвоем в уголке, разговаривают, понизив голос, пьют ледяной мартини в баре «Л’Оранжери».

Тогда бар отеля был, наверное, прямо-таки шпионским раем.

В переделке же, в которую попал Гарри Брок, ничего райского. Он набит секретами по уши. Черт, да у него столько секретов, что хватило бы на десять человек! Ему надо как можно быстрее избавиться от этой ноши. Чарли Мур, парень из Вашингтона, на которого он работал, наверняка думает, что Гарри мертв. Он должен поговорить с Муром с глазу на глаз, и чем быстрее, тем лучше, пока кто-нибудь его не убрал. Сообщить, что старые друзья Америки, проныры из Европы, нашли себе нового тайного союзника.

Если говорить точнее, Китай. И, чтобы помешать Гарри сообщить эту пикантную новость своему начальству, ребята в Пекине из кожи вон лезли. Они должны были найти Гарри и заставить его замолчать до того, как он начнет свистеть в свой маленький свисток.

Гарри изумляло, что он еще дышит — прямое доказательство того, что убить человека совсем не так просто, как многие думают. Может, у него и не ума палата, но свое дело старина Гарри знал. Да, Гарри Брок, неумолимо приближавшийся к сорокалетнему рубежу, даже пропустив удар, мог оставаться на плаву. По крайней мере пока.

Через два часа из Маракеша уходил поезд на Касабланку. Если удача ему не изменит, он сядет на этот поезд. Гарри чувствовал себя, как побитая собака, в прямом и переносном смысле — все тело болело, кроме его маленького друга, мистера Джонсона.

Вдобавок ко всему по венам циркулировал целый коктейль лекарств, от которых голова гудела, как линия высокого напряжения. Они вкололи ему какую-то дрянь, смесь сыворотки правды и наркоты, и он никак не мог вывести ее из организма.

Самое время немного расслабиться.

Несколько ночей перед этим Брок провел в условиях, близких к спартанским. Он лежал на голой земле под звездами и замерз так, что чуть яйца не отморозил. Лежал и слушал, как пукает его верблюд. Обойдя два обнесенных стенами города, Тиснэт и Гулемэн, он добрался до пустынного плато в предгорьях Атласа.

Совершенно измученный, он, привязав верблюда к ближайшему кусту, упал на усыпанную камнями землю. Под горой Гарри видел мутные огни и очертания минаретов Маракеша, а вдалеке — побережье океана. Он спал крепко, проснулся на заре и начал спускаться.

Вчера, в восемь часов утра, сбагрив своего верблюда первому встречному, он предстал перед стойкой регистрации в отеле. Темноглазая красотка за компьютером сверкнула обворожительной улыбкой. Перед тем как прийти сюда, Гарри постарался привести себя в порядок в мужском туалете, смыл кучу грязи и пыли со своих каштановых волос. С бородой и одеждой он практически ничего не мог сделать, но все же сумел проложить себе дорогу в номер с большой мраморной ванной и балконом, выходящим всад. Возле ванны стояла чаша с лепестками роз. Он же говорил: рай.

Брок услышал шум над головой и посмотрел на небо. Огромный лайнер «Эйр Франс» заходил на посадку, забитый до отказа очередной порцией туристов, прилетевших на выходные. Они прилетают на уикэнд отдохнуть и устроить небольшую встряску старой крепости. Швыряют несколько тысяч евро на коврик и оказываются в местечках, где курят кальян, в Медине. Два часа на земле, и лягушатники снова погрузятся в самолет и улетят домой.

Оревуар, друзья хреновы. Французские ублюдки. Когда сосунки из Комитета начальников штаба генерала Мура и обитатели кабинетов на седьмом этаже в Лэнгли услышат эпическое повествование Гарри об его ужасном приключении, им трудно будет поверить, что их теперешние так называемые союзники могли задумать такую мерзость.

Броку тоже нужно было успеть на самолет, но у его самолета не было расписания как такового. А в аэропорту, где он приземлялся, — никаких удобств. Например, там не было взлетно-посадочной полосы. Для того чтобы сесть на крошечный драндулет, то есть самолет, Броку сначала нужно попасть на этот чертов поезд в Касабланку.

В 18.00 сегодня, когда стемнеет, двухместный самолет без всяких опознавательных знаков приземлится, прокатится по твердому песку, остановится и развернется. Пилот будет ждать ровно десять минут. Если за это время никто не появится, пилот улетит один. У Гарри была всего одна попытка. Один выстрел. Только один.

У парней из ЦРУ вроде Брока было прозвище. Их называли НЗК. Эта аббревиатура, которую употребляли нечасто, означала — не значится в консульстве. Если такой агент попадался, о нем забывали. Тебя как будто и не было. Твое имя не значилось в консульских списках, оно вообще нигде не значилось.

За время службы Брока случалось, что его вычисляли. Три раза. В Тианджине, это был второй раз, он пытался сбежать из китайской тюрьмы. Придя к выводу, что сможет выносить побои и пытки не больше суток, перелез через стену и убежал. Его поймали, снова пытали и били, он снова сбежал и пробрался к берегу. Старый рыбак должен был на лодке переправить его к французскому грузовому судну, которое стояло на якоре в оживленном порту.

Старикашка оказался информатором АНО, Армии народного освобождения, как и любая другая крыса в этом забытом Богом грязном портовом городишке. И Броку пришлось его убить, как и всех остальных уродов, которые пытались его сдать. Он перерезал ублюдку горло остро заточенным армейским ножом, окунул старикашку в вонючую воду и держал там, пока тридцать кровавых серебреников, которыми были нагружены карманы китайца, не утянули его на дно. Потом Гарри пробрался к грузовому кораблю сквозь густой туман. Лодкой пришлось управлять самому.

Ну по крайней мере он нашел нужный корабль, ухватился за якорный канат, оттолкнулся от лодки и вскарабкался по скользкому тросу. Было два часа утра. Он знал, что к этому времени капитан — пьянчуга из Марселя по имени Лорен, с которым он случайно познакомился, — будет мертвецки пьян и вырубится у себя в каюте. Брок перекатился через поручни и бесшумно приземлился на палубу в кормовой части корабля. Не встретив ни единого препятствия, он прошел на мостик и скользнул в темноту каюты француза. Лорен закрыл единственный иллюминатор одеялом в надежде хорошенько проспаться с утра.

Извини, мон ами. Эскузе ма, приятель, мать твою.

Внутри было темно хоть глаз выколи.

И воняло так, что будь здоров. Но Брок не стал сосредотачиваться на дурных запахах в будуаре капитана. Это было его первой ошибкой. Он плеснул Лорену в лицо воды из кувшина, одновременно приставив к горлу капитана нож. От того невыносимо несло рыбой и джином, так что душ ему пошел только на пользу.

— Кому ты сказал? — спросил Брок капитана, одной рукой сжимая его плечо, другой — вдавливая лезвие ножа в мягкие складки серой кожи, свободно висящие вокруг грязной шеи. — Ты сдал меня, сукин сын! Почему? Отвечай!

— Отвали! Я уже готов, — прошипел Лорен сквозь зубы.

— Правильно, — сказал Брок и исполнил хорошо обоснованное предположение капитана. Он едва успел вытереть кровь с лезвия ножа и засунуть его в нейлоновый футляр на лодыжке, когда понял, как сглупил.

— Мистер Брок? — раздался голос в темноте, Брок понял, что ему самому тоже пришел конец. Башка совсем дырявая. Он не проверил чертов туалет. Дверь была закрыта, когда он вошел. Сейчас она открыта, а в проеме серая тень. Господи, две тени.

Гарри инстинктивно повернулся боком, чтобы в него сложнее было попасть. Он вытащил маленький браунинг. Его способности в обращении с огнестрельным оружием никогда не были особо выдающимися, но, к счастью браунинг стрелял намного лучше, чем сам Гарри. Он поднял руку, прицелился и выстрелил, но чья-то рука резко опустилась ему на запястье, раздался хруст. Черт. Пистолет со звоном упал на стальную палубу, а тот, кто его ударил, отскочил обратно в угол. Конечно, у Гарри все еще был нож, но он же засунул его в футляр на лодыжке! Доставать будет, мягко говоря, неудобно.

— Поднимите пистолет, мистер Брок, и сожмите дуло губами. Потом поднимите руки за голову.

Пистолет в рот? У этих парней было богатое воображение.

— Если я засуну пистолет себе в рот, я выстрелю. — Он действительно это сделает, вышибет себе мозги. Возвращаться обратно к «Любителю кастрюль» — парню, которому нравилось засовывать голову Гарри в кастрюлю с кипящей водой и делать вещи похуже? Вообще-то, Гарри всегда носил с собой ампулу «С», со смертельным ядом, для чрезвычайных ситуаций вроде этой. Но ему очень не хотелось глотать эту штуку до тех пор, пока он точно не поймет, как события будут разворачиваться дальше.

— Дай-ка мне посмотреть на тебя, Тригон.

Тригон, так его называли во всех досье в агентстве. У каждого сотрудника было три имени: одно в свидетельстве о рождении, другое — в личном деле, третье — тупое кодовое имя вроде Тригона. Черт. Брок пробыл в Китае уже шесть месяцев, два из которых провел в тюрьме. Наконец он получил возможность уехать. И имел глупость полагать, что его не раскрыли. А еще большей глупостью было довериться французу.