Ставка на смерть

1

Резкий ветер взял порт в осаду и планомерно задувал с моря, пронизывая до костей. Несколько дней подряд непривычно холодная погода терроризировала древний портовый город Канны, загоняла жителей в дома, не позволяя им и носа на улицу высунуть. Слышно было, как ледяной ветер со свистом проносится по узким, выложенным булыжником улицам, и на полном ходу огибает углы старых домов и магазинов, которые застенчиво жались к возвышавшимся над бухтой холмам. Ветер украдкой спускался по дымоходам, просачивался сквозь щели в окнах, барабанил в двери и заставлял людей трепетать.

По всему южному побережью пыль и высохшие опавшие листья кружились, подхваченные не по сезону холодным ветром, и бились о здания, которые стояли совсем рядом и смотрели окнами на море. «Мажестик», «Мартинес» и легендарный отель «Карлтон». Северо-западный нарушитель спокойствия с грохотом сотрясал акры дорогого стекла в окнах отелей с видом на океан.

А километрах в семидесяти к западу от метеорологического бедствия средиземноморское солнце с улыбкой глядело на чрезвычайно счастливого и довольного жизнью англичанина.

Жизнерадостного парня, сидящего за рулем старого зеленого «родстера», звали Алекс Хок. Лорд Хок, если быть совсем уж точным, хотя в присутствии Алекса приставку «лорд» лучше было не произносить. Только Пелхэму, который с давних времен был семейным поверенным Хоков, позволялось в присутствии Алекса обращаться к нему «мой лорд». И то только потому, что однажды, давным-давно, Пелхэм пригрозил уволиться, если Алекс запретит ему это делать.

Хок был симпатичным парнем, чуть выше шести футов ростом, аккуратным и на редкость хорошо сложенным. Ему было тридцать с небольшим. Квадратный подбородок с ямочкой, непослушные черные волосы и удивительные арктически-голубые глаза — всем своим видом Алекс излучал решимость. Одна только улыбка не соответствовала его жесткой наружности. Правда, и она могла быть жестокой, если он злился или обижался. Но в большинстве случаев ясно показывала, что его забавляет все, что жизнь подкидывает ему на пути, неважно, хорошее или плохое.

Путаные и непоследовательные взгляды Алекса Хока на любовь, войну полов и жизнь в целом скорее притягивали женщин, чем отпугивали. Он был богат, его романы с прекрасным полом были многочисленны и подробно освещались в британских таблоидах. Лишь однажды Алекс отважился прошествовать в церковь по проходу, ведущему в объятия Гименея. Но все закончилось ужасом и горем, когда его жену убили в самом начале их супружеской жизни.

Многие мужчины считали его хорошим товарищем. Он был атлетически сложен, настолько, что мог соревноваться по-настоящему, когда хотел, любил пропустить стаканчик и рассказать хорошую историю. Однако большинство действительно интересных историй, произошедших с Хоком, были достоянием весьма и весьма ограниченного круга людей. Он никогда не рассказывал о своем детстве, о трагедии, которая произошла, когда ему было семь лет.

В общем и целом, невзирая на печали и горести, которые случались с ним в прошлом, Александр Хок был довольно жизнерадостным парнем.

Если бы кому-то захотелось расспросить Хока о роде его профессиональной деятельности, пришлось бы сильно надавить, чтобы получить честный ответ. Номинально он являлся главой крупного семейного бизнеса — конгломерата банковских и промышленных единиц — но здесь от него требовалось лишь слегка придерживать рукой штурвал. Он тщательно подобрал способных штурманов для управления своими предприятиями и позволил им выбирать курс.

Сам же время от времени делал глубоко секретные одолжения правительству Ее Величества. Иногда выполнял задания правительства США, когда требовались его навыки и умения.

Эти дела не проходили ни по каким документам. Хока звали, когда нужен был человек, который не боялся запачкать руки и мог держать рот на замке. В общем, он сильно смахивал на капера восемнадцатого века, чьим прямым потомком и являлся. Он был похож на пиратов, которые грабили на суше и на море под покровительством короля. Короче говоря, Хок был ни больше ни меньше капером двадцать первого века.

Он гнал свой «ягуар» на восток по берегу Ривьеры к древним Каннам и чувствовал себя, как девятилетний мальчишка в радостном предвкушении Рождества. В конце концов ничего экстраординарного пока не случилось, всего лишь настало очередное исключительно прекрасное весеннее утро. Широкая дорога, обнимавшая побережье, петляя, поднималась высоко над синим морем, и он с жадностью пожирал ее по сотне миль в час. Гибралтар давно уже растворился в зеркале заднего вида. Скатертью дорога, подумал Хок, не питавший теплых чувств к этой скале, наводненной обезьянами.

Ну и, раз уж он начал об этом думать, напыщенный морской флот пусть катится ко всем чертям вслед за Гибралтаром.

Таким уж Хок был человеком; он предпочитал хлеб, воду и одиночное заключение любому организованному совещанию. Ему только что пришлось промаяться целых два дня на брифинге разведчиков в штабе британского флота на этой самой чертовой скале. В заключительный день почетный гость брифинга, директор ЦРУ Патрик Брикхаус Келли, провел презентацию, призванную открыть всем глаза. Смысл ее состоял в том, что в заливе назревает очередной серьезный кризис. Китайские корабли направлялись в Индийский океан на рандеву с французским флотом.

Китай и Франция? На первый взгляд альянс совершенно невероятный. Но в этом альянсе была серьезная заявка на установление власти в заливе, а значит, и во всем мире. Никто в Вашингтоне не знал наверняка, когда именно случится этот наделавший шуму совместный маневр двух флотов, и случится ли вообще. Однако эта новость сильно встревожила моряков Королевского военного флота на базе в Гибралтаре. Сама возможность подобного развития событий будоражила им кровь. Хок полагал, что многие из них рисовали себе сладкие картины повторения великой победы Нельсона при Трафальгаре.

«Что они все так переполошились?» — недоумевал Хок, ерзая на стуле. Понять суть этого замысла было несложно: Франция и коммунистический Китай совместно выводят корабли в Индийский океан. Эту мысль можно было выразить одним предложением из десяти слов.

Наконец невыспавшемуся и пересовещавшемуся Хоку удалось вырваться на свободу. Он проехал через контрольно-пропускной пункт на испанской границе и покатил вдоль унылого побережья Испании мимо полуразва-лившихся хижин. Хок поддал газку, наращивая обороты двигателя, и поймал себя на том, что прокручивает в голове основные моменты вчерашнего брифинга.

Все дело в чертовых французах. Их министр внешней торговли, коррумпированный и злобный человечек из рода Бонапартов, недолюбливавший Америку, все время доставлял им неприятности. Ничего неожиданного в этом не было: он уже давно изо всех сил осложнял отношения США с Францией. Это было неприятно, но не более того. В такой ситуации действительно серьезные опасения внушало то, что французы спутались с красными китайцами. Когда Брик Келли так назвал китайцев, у всех присутствующих брови поползли вверх. Но директор ЦРУ Келли упорно продолжал повторять этот эпитет на протяжении всего брифинга, потому что, согласно его словам, «если эта кучка мандаринов в Пекине не красная, тогда, черт возьми, я уж и не знаю, кто красный».

Потом Келли показал схему: в прошлом году красный Китай в четыре раза увеличил военный бюджет, доведя его до восьмидесяти миллиардов долларов США. Китайцы покупали у русских авианосцы и подводные лодки и с максимальной скоростью строили собственные атомные подводные лодки. Подтвержденные данные американских и британских спецслужб показывали, что за последние месяцы Франция и Китай семь раз совместно проводили секретные морские учения в Тайваньском проливе.

Господи, ну и заварушка.

Он приехал на совещание в Гибралтар исключительно по просьбе Келли. Директор сказал, что для него есть новое задание. И дело было срочное.

Как любил говаривать его хороший друг Эмброуз Конгрив из Скотланд-Ярда, снова пришло время шпионских игр. Это наблюдение, перспектива нового задания и спасение заложника вскоре оказали благотворное влияние на настроение Хока. Он всегда полагал, что классическая тайная операция по спасению является одним из самых благодарных занятий в жизни. Признательная улыбка недавнего заложника была одной из тех бесценных вещей, которые напоминали, зачем вообще было играть в эту игру.

Этому заложнику повезло особенно. По словам Келли, американцы узнали, что один из их людей попал в беду, только благодаря действиям начальника станции экстренной помощи Маракеша. Он вылезал из машины на Ла Ма-мунии и увидел, как пьяного человека заталкивают на заднее сидение черного седана. Пьяный мужчина был похож на американца, двое «помогавших» ему были китайцами. Почувствовав, что здесь что-то не так, начальник станции запрыгнул обратно в машину и несколько часов ехал за седаном, всю дорогу до порта Касабланки.

Вооруженные охранники у подножия трапа делали проникновение на судно невозможным. И начальнику станции оставалось лишь беспомощно наблюдать, как мужчину в бессознательном состоянии втащили на борт «Звезды Шанхая». Он сразу же позвонил в Лэнгли. Его подозрения подтвердились. Пьяный американец, вероятнее всего, был человеком, который должен был уехать из Китая неделю назад и которого считали погибшим.

Алекс Хок почувствовал, что его душевное равновесие чудесным образом восстановилось всего лишь через час пути — да, езда на высокой скорости творила чудеса! Крепко и уверенно сжимая руль, Хок немного посмаковал мысль о том, что он снова в игре.

Мимо промелькнул указатель: Сан-Тропе. Всего несколько часов до места, куда он ехал — старого курортного местечка в Каннах. Резко, по-гоночному, переключив скорость, Хок в приличном темпе вписался в крутой поворот и глубоко вздохнул.

Каким же прекрасным был Прованс в июне! Просто восхитительным!

Какое чувство необузданной мощи охватывает, когда вжимаешь педаль в пол и слышишь рев заведенного на полную катушку шестицилиндрового двигателя, который с готовностью отзывается.

Алекс добрался до Канн и снял в легендарном «Карлтоне» апартаменты с видом на море.