Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд)
- Автор: Кирилл Чистов
- Жанр: Культурология
- Дата выхода: 2003
Читать книгу "Русская народная утопия (генезис и функции социально-утопических легенд)"
Менее известен португальский пример, который тоже по-своему интересен. Во второй половине XVI — начале XVII в. Португалия, недавно пережившая период необычайного расцвета, была охвачена глубочайшим социальным кризисом и попала на 60 лет под иго испанских королей. Один из последних португальских монархов Себастьян (1557–1578) погиб в битве при Алькасар-Квивире, причем тело его не было найдено. В последние десятилетия XVI в. и первые два десятилетия XVII в. в Португалии была популярна легенда: Дон Себастьян жив и должен вернуться, чтобы освободить португальцев от испанского владычества. Бытование легенды сопровождалось появлением четырех самозванцев.[67]
С социальными и политическими процессами, развивавшимися в раннефеодальных мусульманских арабских и персидских государственных объединениях, связаны как легенда о «скрытом имаме», так и многочисленные случаи появления самозванцев Лжеали в этом географическом районе.
Таким образом, легенды о «возвращающемся царе (царевиче) — избавителе», как и самозванчество, не были исключительно русским явлением. Как показывают приведенные примеры, они развивались обычно при своеобразных исторических ситуациях, возникавших после падения очень сильной централизованной власти императора, короля или царя, создавшего крупное и сильное государство в борьбе с центробежными тенденциями рабовладельческой аристократии или крупных феодалов (в зависимости от того, в какой исторический период происходила эта борьба — позднерабовладельческий, ранне- или позднефеодальный). Вместе с тем ни одна страна, кроме России, не знала столь многократного самозванчества, игравшего столь значительную роль в истории народа и государства.[68] Самозванчество в России было одним из своеобразных идеологических и политических проявлений феодального кризиса и одной из специфических и устойчивых форм антифеодального движения.
Исторический опыт создавал не только иллюзии, но и приводил к разочарованиям. Цари, сидевшие на московском престоле в конце XVI — начале XVII в. (Федор Иванович, Борис Годунов, Василий Шуйский) при всех различиях политической ориентации имели одну общую черту — они не оправдывали надежды народа на освобождение от все усиливавшейся крепостной зависимости. При сохранении веры в добрые намерения истинного царя это приводило к убеждению, что царствующий царь не настоящий, и к изживанию формулы «царь хочет, бояре не дают».
На этой почве формировались, с одной стороны, легенды о «подменных» царях (например, о Петре I и др.) и, с другой стороны, интересующие нас легенды о «возвращающихся царях-избавителях». Династическая борьба, которая разгорелась в конце XVI — начале XVII в., сразу же после смерти Грозного, ускорила созревание первой легенды этого типа — легенды о царевиче Дмитрии.
В истории легенды о Дмитрии, вероятно, сыграло свою роль и то обстоятельство, что угличский царевич был сыном Ивана Грозного и мог мыслиться как «природный» продолжатель его борьбы с боярами, ослабевшей в годы царствования Федора. Реальные обстоятельства этой борьбы в прошлом и последствия ее для народа могли к этому времени постепенно забываться. Важнейшие события опричнины (1565–1572 гг.) были отдалены от начала XVII в. тремя-четырьмя десятилетиями.
В основе известных нам легенд о «возвращающихся царях-избавителях» лежит весьма устойчивая сюжетная схема, и варьирование легенд происходило в значительной мере за счет варьирования или выключения отдельных мотивов. Схему эту можно передать следующим образом.[69]
А. «Избавитель» намерен осуществить социальные преобразования (освободить крестьян или внести существенные изменения в их жизнь)
Варианты:
A1 — это намерение приписывается «природному» царю;
А2 — царевичу, который должен воцариться;
А3 — царевич намерен вернуть народу волю, которая была дарована царем, но скрывается крепостниками.
В. Отстранение «избавителя»
Варианты:
В1 — бояре (дворяне) — крепостники свергают царя-«избавителя» и хотят его убить (заточить в тюрьму, монастырь и т. п.);
В2 — на жизнь царевича-«избавителя» покушается правящий царь или придворные;
В3 — царевич-«избавитель» после рождения подменен царевной;
В4 — придворные демонстрируют чей-нибудь труп для того, чтобы провозгласить «избавителя» умершим;
В5 — крепостники скрывают завещание, согласно которому царевич-«избавитель» должен наследовать престол.
С. Чудесное спасение «избавителя»
Варианты:
C1 — верный слуга (солдат, казак, адъютант и т. п.) подменяет его и гибнет сам;
С2 — вместо «избавителя» хоронят куклу (восковую или металлическую статую и т. д.);
С3 — «избавитель» совершает побег из заточения.
D. «Избавитель» скрывается, странствует или оказывается в заточении
Варианты:
D1 — скрывается в пещере (на острове, в горах, в далеком городе, на чужбине и т. п.);
D2 — странствует по Руси;
D3 — заточен в тюрьму («закладен в столб»).
Е. Встречи с «избавителем» или вести от него
Варианты:
E1 — встречи с неузнанным «избавителем», его объявление и исчезновение;
Е2 — встречи с вестниками или послами «избавителя», которые предвещают его появление;
Е3 — «избавитель» рассылает указы с «золотой строчкой».
F. Правящий царь пытается помешать «избавителю» осуществить его намерения
Варианты:
F1 — преследует «избавителя»;
F2 — предлагает компромисс, который отвергается «избавителем».
G. Возвращение «избавителя»
Варианты:
G1 — «избавитель» должен вернуться в предсказанный час (через три, девять, двенадцать лет);
G2 — он явится после определенного события (когда восставшие войдут в Москву, Петербург);
G3 — он явится раньше времени, так как страдания народа очень тяжки.
Н. Узнавание «избавителя»
Варианты:
H1 — по «царским отметинам» на теле;
Н2 — по какому-либо предмету, который удалось сохранить;
Н3 — «избавителя» узнают люди, которые знали его до устранения.
I. Воцарение «избавителя» (в Москве, Петербурге)
К. Осуществление «избавителем» социальных преобразований
Варианты:
К1 — «избавитель» освобождает крестьян (дарует свободы казакам, однодворцам, городскому люду и т. д.), наделяет их землей, отменяет все повинности и т. п.;
К2 — превращает крепостных крестьян в «государевых» и облегчает повинности.
L. Пожалование ближайших сторонников
М. Наказание изменников, незаконного царя, придворных, дворян и т. д.
В сохранившихся записях, свидетельствах или откликах подобные легенды встречаются то в более или менее полном, развитом и законченном виде, то в виде сочетания отдельных мотивов. Это не значит, однако, что бытование любого из перечисленных мотивов само по себе уже свидетельствует о наличии легенды. Она не могла возникнуть без определенного минимума представлений и связанных с ними мотивов. Минимум этот таков: избавитель спасен (С), он скрывается (D) и должен явиться (G) для того, чтобы освободить крестьян (К).
Мы встретимся и с таким случаями, когда известным окажется только факт самозванчества и отклик на него народа. Вправе ли мы пользоваться такими фактами? Несомненно, так как для изучения цепи легенд чрезвычайно важен вопрос об исторической закономерности их возникновения, распространения и затухания.
Одна из ранних статей С. М. Соловьева называлась «Тимошка Акиндинов. Одиннадцатый самозванец».[70] В ней шла речь о 50-х годах XVII в. Позже С. М. Соловьев насчитывал уже 12 мелких самозванцев только в так называемое «смутное время».[71] П. К. Алефиренко в книге, посвященной крестьянскому движению 30–50-х годов XVIII в., сообщает о семи самозванцах, действовавших в это время.[72] В документах последней трети XVIII в. К. В. Сивков обнаружил свидетельства о 21 случае самозванчества, не считая Е. И. Пугачева и «княжны Таракановой».[73]
Материалы, обобщенные нами, показывают, что с начала XVII и до середины XIX в. едва можно обнаружить два-три десятилетия, не отмеченные появлением нового самозванца. Эта непрерывность в сочетании с четкостью верхней и нижней хронологических границ (начало XVII — середина XIX в.) — факт весьма знаменательный и чрезвычайно важный для выяснения исторической закономерности возникновения и бытования легенд. При этом следует учитывать еще и то, что обычно появлению самозванца (или самозванцев) предшествовало длившееся несколько лет бытование легенды, которой он (или они) воспользовался (или воспользовались). Приведем пока только наиболее известные факты. Царевич Дмитрий был убит в Угличе в 1591 г. Григорий Отрепьев объявил себя Дмитрием в 1602–1604 гг., т. е. через 11–13 лет. Известно, что Е. И. Пугачев был по крайней мере седьмым самозванцем, выдававшим себя за Петра III. Со времени убийства Петра и до появления Пугачева-самозванца прошло 11 лет. Таким образом, хронологических пробелов в сплошной истории самозванчества и тем более в истории легенды, по-видимому, окажется еще меньше.
И, наконец, документы, связанные с историей самозванчества, содержат обычно прямые или косвенные свидетельства о реальных формах бытования легенд, их записи, пересказ или передачу.