Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади

1. Дворцовая площадь, Зимний дворец, Главный штаб

О. Монферран. Вид Александровской колонны и здания Главного штаба. Литография Л. Бишбуа и А. Байо. 1836

В. Садовников. Вид Дворцовой площади и Зимнего дворца. Акварель (фрагмент). Около 1847.

Боже! об одних встречах на Невском проспекте можно написать целую книгу. Достоевский. «Петербургская летопись», 1847

Достоевский впервые приехал в Петербург пятнадцатилетним подростком в середине мая 1837 г. В этот год его отец, штаб-лекарь московской Мариинской больницы для бедных, привез своих старших сыновей в Северную столицу для поступления в Главное инженерное училище. Приехали они слишком рано: оказалось, что вступительные экзамены начинались только в сентябре, и Михаил Андреевич принял решение поместить до осени Михаила и Федора в пансион военного инженера капитана К. Ф. Костомарова, который славился как отличный репетитор. Дом купца Решетникова на Лиговке, в котором располагался этот пансион, стал первым адресом Достоевского в Петербурге (современный участок дома № 65 по Лиговскому проспекту).

Подготовка к экзаменам, естественно, не началась с первого дня. Михаил Андреевич оставался в столице до конца мая, и всё время до его отъезда Достоевские посвятили знакомству с «градом Петра», в котором все трое оказались впервые. «Помню я восторженные рассказы папеньки про Петербург и пребывание в нем, — вспоминал младший брат писателя Андрей: — про путешествие (из Москвы в столицу. — Б. Т.), про петербургские деревянные (торцовые) мостовые, про поездку в Царское Село по железной дороге, про воздвигающийся храм Исаакия и про многое другое»[1]. К сожалению, мемуарист ограничивается этим весьма скупым свидетельством. Но наверняка и прогулка по Невскому проспекту («торцовые мостовые» были в это время новинкой, и их можно было увидеть лишь на главной магистрали столицы да еще на нескольких прилегающих к ней улицах), и обозрение таких достопримечательностей Петербурга, как Адмиралтейство, Зимний дворец, Главный штаб, состоялись в первые же дни по приезде Достоевских из Москвы. В восторге, можно не сомневаться, был не только Михаил Андреевич, но и его сыновья. Постараемся же и мы взглянуть на «Северную Пальмиру» (как не однажды, впрочем иронически, именовал Петербург Достоевский[2]) тех лет глазами будущего создателя «Двойника» и «Преступления и наказания». И начнем с главной площади столицы — Дворцовой.

К маю 1837 г., времени первого знакомства Достоевского с Петербургом, ансамбль Дворцовой площади в общих чертах уже сложился в том виде, в котором он существует и сегодня. Но ряд значимых деталей, окончательно придавших площади ее современные черты, появился в конце 1830-х — первой половине 1840-х гг., когда будущий писатель учился сначала в кондукторских, а затем в офицерских классах столичного Главного инженерного училища. Перестройка в 1845–1846 гг. на углу Дворцовой площади и Невского проспекта здания бывшего Вольного экономического общества, переданного Военно-топографическому депо Главного штаба, завершила сложение нынешнего облика Дворцовой площади.

Зимний дворец — главная императорская резиденция столицы — построен по проекту итальянца Бартоломео Растрелли в 1754–1762 гг. Здание в стиле елизаветинского барокко сохраняло свой внешний вид на протяжении двух с половиной столетий своего существования. Отметим только частную, но тем не менее важную для визуального восприятия площади деталь: в разные периоды истории фасад дворца не однажды менял окраску. Как ни покажется это неожиданным современному петербуржцу, столь привычный для нас нежно-изумрудный цвет Зимнего появился только в послевоенные годы и радует глаз чуть более семидесяти лет. Когда Достоевский приехал в Петербург весной 1837 г., фасад дворца был окрашен «песчаною краской с тонкой прожелтью» и имел теплый охристый колорит; ордерная система и пластический декор были акцентированы белой известковой краской.

Ф. Перро. Вид Зимнего дворца со стороны Адмиралтейства. Литография. 1841

29 декабря 1837 г. (шестнадцатилетний Достоевский в это время, успешно выдержав вступительный экзамен, уже числился кондуктором 3-го класса Инженерного училища, хотя жил еще в пансионе Костомарова) в Зимнем дворце произошел грандиозный пожар. Потушить его не могли три дня. Восстановительные работы, проводившиеся под руководством архитектора В. П. Стасова, длились в течение двух лет. Фасад дворца при восстановлении не претерпел сколь-нибудь существенных трансформаций, но окраска его в послепожарный период изменилась. На смену прежней охре пришла более нежная слоновая кость. Цветовой контраст между основной окраской фасада и ордерной частью значительно смягчился. Легкая «кремовая» окраска главной императорской резиденции в 1840-е гг., наиболее светлая, «воздушная» за всю историю Зимнего дворца, пребывала в парадоксальном противоречии с довольно мрачным, суровым характером эпохи царствования императора Николая I.

При новом царе Александре II, который взошел на российский престол после смерти брата, 19 февраля 1855 г., меняется и цвет главного здания Северной столицы. Вновь в окраске фасада появляется охра, но теперь она становится более плотной, почти «апельсиновой». Тем же цветом окрашивается и ордерная система, получая лишь легкое тональное выделение. Обновленные фасады в 1860–1870-е гг. воспринимаются почти как монохромные. Таким увидел Зимний дворец Достоевский, вернувшийся в Петербург в самом конце 1859 г. после десяти лет сибирской каторги и солдатчины.

Если барочные, пышные формы Зимнего дворца определяют облик северной части Дворцовой площади, то противоположная южная ее часть выдержана в строгом стиле александровского ампира. Еще при планировке в 1760-е гг. она получила полуциркульное очертание. Но до конца 1810-х гг. площадь с этой стороны была застроена отдельными частными домами и не производила сколь-нибудь цельного эстетического впечатления. Лишь когда в 1820-е гг. по проекту Карла Росси вместо всех прежних построек на южной стороне было воздвигнуто единое уникальное по своим архитектурным достоинствам монументальное здание Главного штаба, контрастирующее своими формами с фасадами расположенного напротив Зимнего дворца, но не противоречащее, а гармонично их дополняющее, возник удивительный ансамбль современной Дворцовой площади — признанный мировой шедевр градостроительного искусства. Постройка Главного штаба была завершена в 1829 г. созданием Триумфальной арки, ведущей на Невский проспект, которая соединила оба крыла здания, заключающих площадь в широкий полукруг. Увенчивающая арку колесница Победы, влекомая шестеркой запряженных в нее коней, и находящаяся в ней фигура крылатой Славы (скульптурный шедевр работы С. С. Пименова и В. И. Демут-Малиновского) — напоминание о том, что создание Карла Росси явилось памятником подвигу русского народа в Отечественной войне 1812 года.

Через пять лет после завершения постройки Главного штаба (и за три года до появления Достоевского в Северной столице) в центре Дворцовой площади был воздвигнут еще один памятник; посвященный тем же историческим событиям, — Александровская колонна в честь деяний императора и полководца Александра I, предводительствовавшего русскими войсками, вошедшими в 1813 г. в Париж. Высота колонны вместе с пьедесталом и увенчивающей монумент фигурой Ангела, попирающего крестом змея, сорок семь с половиной метров. Это больше, чем высота Вандомской колонны, воздвигнутой в Париже в 1810 г. в честь императора Наполеона. Созданная по проекту французского архитектора Огюста Монферрана Александровская колонна стала доминантой Дворцовой площади и завершила сложение ее ансамбля.

Сегодня, стоя на Дворцовой площади и глядя на Александровскую колонну, мы часто повторяем строчки из пушкинского «Памятника», который, как помнят все со школьной скамьи, своею «главою непокорной» вознесся выше «Александрийского столпа». Ничтоже сумняшеся, мы ассоциируем пушкинский «Александрийский столп» — одно из семи чудес света древнего мира — с Александровской колонной перед Зимним дворцом в Петербурге. Поэт и власть, бесспорно, одна из важнейший коллизий творчества А. С. Пушкина. Однако такое прямолинейное отождествление, в силу которого и монумент на Дворцовой площади нередко именуют «Александрийским столпом»[3], представляется несколько поспешным.

Кстати, отметим, что бесконечно любивший Пушкина, знавший наизусть многие его творения, не однажды читавший их на литературных вечерах (в том числе на торжествах в Москве в 1880 г. по случаю открытия памятника поэту на Тверском бульваре), Достоевский нигде не цитировал, тем более никогда не декламировал с эстрады его «Памятник». Причем можно сказать вполне утвердительно, что, когда он впервые смотрел на воздвигнутый Монферраном обелиск, строчки из «Памятника» отнюдь не всплывали в его поэтической памяти. Не всплывали хотя бы уже потому, что стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» в конце 1830-х гг. еще не было ему известно. Оно впервые по рукописи, обнаруженной после смерти Пушкина среди его бумаг, было напечатано лишь в 1841 г., в 9-м томе первого посмертного издания Сочинений поэта, его душеприказчиком Василием Андреевичем Жуковским. Причем и после того, как «Памятник» появился в печати, указанная ассоциация с Александровской колонной отнюдь не возникала ни у Достоевского, ни у кого-либо другого из его современников, поскольку Жуковский опубликовал пушкинский стихотворный шедевр в собственной редакции, в частности заменив Александрийский столп — Наполеоновым… При жизни Достоевского именно так эта строчка и печаталась во всех изданиях поэта.[4]

Если важнейшие составляющие ансамбля Дворцовой площади — Зимний дворец, здание Главного штаба, Александровская колонна — уже существовали в своем окончательном облике ко времени первого появления Достоевского в Петербурге в 1837 г., то некоторые второстепенные постройки, как уже было отмечено, возводились или меняли свой вид на глазах у будущего писателя.

На известной картине П.-М.-Ж. Верне «Пожар в Зимнем дворце» (1838), не так давно приобретенной в коллекцию Государственного Эрмитажа, это событие изображено со стороны Певческого моста (который тогда еще был деревянным). И хорошо видно, что на месте нынешнего здания штаба Гвардейского корпуса, замыкающего восточную сторону Дворцовой площади, находятся постройки, сильно отличающиеся от того, что располагается на этом месте сегодня. Действительно, в эпоху правления императора Павла I здесь было возведено здание экзерциргауза — обширного сооружения для военных упражнений в ненастную и холодную погоду. К нему примыкало еще несколько построек самого мизерного вида. Все это было обнесено забором и главную площадь города нисколько не украшало. В 1820–1830-е гг. было предложено несколько вариантов строительства на этом месте зданий иного назначения, но лишь в 1837 г. градостроительная комиссия утвердила проект архитектора А. П. Брюллова, которому было поручено возведение вместо былого экзерциргауза здания для штаба Гвардейского корпуса. Строительство, по-видимому, велось параллельно с восстановительными работами после пожара в Зимнем дворце, но далеко не такими ударными темпами. В конечном счете несколько тяжеловесное здание (архитектор поднял цокольную часть до середины фасада), выполненное по всем канонам классицизма, но без полета, присущего работе Карла Росси, было воздвигнуто в восточной части площади к 1843 г. Оно строилось практически всё время пребывания Достоевского в Главном инженерном училище.