Третья грань реальности

Глава 6

За год и четыре месяца до…

–А ну стой, где стоял! – орала я на весь дом, но даже не надеялась остановить Лаврика словами – в руке я крепко сжимала волшебную палочку. – Стой, а то выстрелю!

Впрочем, мы оба знали, что чары я пущу в ход при любом раскладе, поэтому Лаврик даже не думал сбавлять скорость, а я – поступать честно.

Подол длинного нежно-жёлтого, подаренного мне вчера на двадцатилетие, платья путался между ног, даже если я придерживала его рукой. На лестнице стало совсем невыносимо – на каждой ступеньке я думала, что грохнусь и с бранью полечу вниз. Но нет – то ли ловкость, то ли злость помогли спуститься без потерь.

– Если я остановлюсь, ты меня заколдуешь! – сообщил бог и выскочил на улицу.

Я лишь фыркнула, проглотив из-за спешки очередное оскорбление в его адрес. Конечно заколдую! Я уже пробовала. И не раз.

– Какой ты догадливый! – притворно удивилась я, выбегая следом во двор, где нас встречал тёплый и сочный конец весны. – Лаврик, а ну стой, паразит беспринципный!

– И не подумаю! – заявил он, придерживая цилиндр и удирая от меня быстро-быстро мелкими шажками, чтобы не порвать дорогой камзол.

Честное слово, таракан он и есть таракан, даром что бог. Даже бегать нормально не умеет, корягу ему под ноги!

Я, наконец, выпустила первую молнию, уже не боясь навредить особняку, за разрушения в котором мы оба могли отгрести от Вильфрида. Не помогут ни смягчающие обстоятельства – например, моя оскорблённая невинность, ни божественные призывы к любви и миру. Учитель в лучшем случае закатает нас в ковёр, если внутри дома разобьётся хотя бы одна ваза. Ещё хотя бы одна.

Деревья проще восстановить, чем фарфоровую посуду, лампы или гобелены. За последние годы это добро притаскивали как гости, так и сам Лаврик – набралось на целый музей. Если распродать всё, то останется неплохой капитал, поэтому я понимала, отчего учитель ругается. А деревья… деревья я и сама восстановлю, если повезёт, и Вильфрид ничего не заметит. Хотя вряд ли – он ещё не пропустил ни одной нашей разборки.

– Ай! – крикнул Лаврик, в последний момент уклоняясь от чар, которые летели в мягкую часть бога.

Я наудачу сделала ещё залп, не особо целясь. Лаврик подпрыгнул и вмиг оказался на дереве – всё-таки какой-никакой бог обладает куда большими способностями, чем человек.

– Эния, я тебя предупреждаю, – начал он, пытаясь одновременно устрашить и спрятаться за ствол или ветку потолще. У него было время, я пока прицеливалась, не желая лишний раз палить в воздух. – Если продолжишь в том же духе, то предам тебя анафеме!

– Если я продолжу в том же духе, то я подпалю тебе хвост, прежде чем ты успеешь хоть слово пикнуть, – предупредила я, огибая дерево. Со стороны, где я стояла, стрелять было неудачно.

– У меня нет хвоста! – оскорблённо заметил Лаврик, но на что я покушаюсь, понял и даже попытался скромно прикрыть цилиндром.

Целиться мешали волосы – я ведь даже не причесалась спросонья, так и вылетела растрёпанная. Тряхнув головой, я сдула упавшую на глаза прядь и уже собиралась палить, а Лаврик – удирать в неизвестном направлении, но вмешался учитель, случайно спасая своего странного дружка:

– Эния!

Я обернулась, давая Лавровому богу фору, которой он благополучно не воспользовался – любопытство перевесило. Ему же хуже: что-то интересное он вряд ли узнает, а я смогу атаковать внезапно.

Учитель стоял на крыльце, держа мои перчатки и летнюю широкополую шляпу. Вроде бы, выглядел он как обычно, даже не хмурился, но аксессуары у чародея насторожили.

– Эния, девочка моя, надень быстрей перчатки. У тебя на кистях волдыри намечаются.

Я испуганно глянула на нежно-белые тонкие руки, которые местами покраснели – как обычно на солнце. Боже не мой Лаврик, чтоб ты с дерева свалился, это что же, мне по твоей милости ещё и ожоги неделю залечивать? Судорожно ощупав лицо, я чуть успокоилась – там противные отметины появиться не успели. И только после этого, запоздало осознала другую проблему, более важную.

Вскинувшись, медленно и нерешительно я подошла к учителю за вещами. По выражению лица было не понять, знает Вильфрид или нет о причинах моей «болезни». Может, просто подметил и погрешил на чувствительную кожу? Вроде, убивать меня не собирался, но на всякий случай я готовилась в любой момент броситься наутёк.

– Ты чего побледнела? – удивился учитель, отдавая перчатки – их я старалась надевать так, чтобы в любой миг могла использовать палочку. Шляпку Вильфрид нахлобучил мне на голову сам, лишь бы прикрыла. – Уж за три года в этом доме, я понял, что ты вампир!

Удирать я не торопилась, но поёжилась. Чародеи – больные люди, между прочим. Мало того, что вампиров, судя по всему, не боятся, так и в спину могут какой-нибудь пакостью зарядить. Да и за три года было столько шансов прибить меня… не с утра же Вильфрид прозрел?

Учитель привычно улыбался, да и кол за спиной не прятал. Хотя из какого там дерева у него посох?

– И давно вы знаете? – нерешительно спросила я, отводя взгляд.

– С первого дня. Иначе бы хоть раз спросил, почему ты отказалась от свадьбы.

– Надо же, – задумалась я.

Невиданная тактичность для этого дома – совершенно не лезть в мои дела. Жаль, что не все такие, как Вильфрид.

– Так ты вампир! – омерзительно радостно заметил Лаврик, возникая прямо у меня за спиной.

Сперва вздрогнув от неожиданности, я не мешкая развернулась и выпустила чары. Я почти попала! Я уже предвкушала победу, как паршивец пропал и в ту же секунду появился правее, поднял цилиндр и, пробормотав:

– Вернусь, когда утихнет буря! – исчез окончательно.

Мать его за ногу и его самого за что-нибудь похуже! Терпеть не могу такие моменты, просто ненавижу! Гоняюсь за этим… этим… богом, как проклятая, а потом ему надоедает – и всё! Я вновь понимаю, что шансов нет и не было.

Злость бурлила, но вымещать её на учителе не хотелось, а других кандидатов поблизости не находилось. Тяжело вздохнув, чтоб не сорваться, я решила вернуться в особняк – умыться, причесаться, привести себя в порядок. Платье выгладить, а то я в нём же и спала.

– За что ты на него злишься? – полюбопытствовал учитель, глядя на меня насмешливо.

Он перегораживал вход, будто намекая, что без ответа не пропустит. Угроза, конечно, так себе – не сложно прогуляться до чёрного хода. Но упустить повод нажаловаться на Лаврика…

– Вильфрид, вы после вчерашнего ещё спрашиваете?

– А что такого вчера произошло? – невинно поинтересовался чародей.

Вот напрашивается же! Он что думает, знание, что я вампир, даёт ему какие-то привилегии? Вот захочу и съем, только потом неизвестно, где доучиваться.

– Он меня напоил! – начала я.

– Иногда можно выпить и расслабиться.

– Не обязательно при этом танцевать на столе!

– Танцы – прекрасное занятие!

– Это был не вальс, не менуэт и даже не мазурка – это было безобразие.

– Брось, посторонние же не видели.

– Я танцевала с ним в обнимку!

– И что?

– Он меня облапал!

– Уверена? Ты была сильно пьяна, вдруг показалось?

– Он помогал переодевать мне платье, – замогильным голосом выдала я последний аргумент и скрестила руки на груди.

Но чародей и после этого не впечатлился. Мужская солидарность, чтоб её – отвратительная вещь.

– Эния, – вздохнул учитель, будто собираясь сообщить мне трагичное известие. Я напряглась. Вечер я помнила не весь – вдруг позабыла более весомые божественные прегрешения? – Когда ты только появилась у нас, то боялась мужских прикосновений. Я не знаю причин, но это было ненормально и благодаря Лаврику прошло.

Естественно прошло! Если бы я пугалась каждый раз, как бог меня хватал, давно бы уже умерла от сердечного приступа. Или разнесла бы особняк. По сорок раз на дню – я как-то считала! Тут проще смириться и позже отомстить сразу за всё. К тому же в процессе я поняла, что способна за себя постоять – как чародейка или как вампир, но больше не позволю никому себя обидеть.

– Не думаю, что им двигали благие намеренья, – предельно мягко возразила я.

– Как сказать… – озадаченно почесал Вильфрид затылок. – Он явно не со зла, а ты уже взрослая девочка…

И чародей замялся, не зная, как поступиться к скользкой теме: всё-таки я была юной барышней, а он – мужчиной в годах. Хотя в каких годах, учитель признаваться отказывался.

– Пестики-тычинки? – намекнула я, уже и об этом поговорив с Лавриком, которого ничего в жизни не смущало.

– Да! – обрадовался Вильфрид, избавившись от тяжёлого бремени.

– Не с ним, – коротко сообщила я, тоже не вдаваясь в детали.

– Да, конечно, далеко не все мужчины нравятся девушкам, – задумался чародей, видимо, впервые оценивая своего приятеля по критериям жениха. – Лаврик, конечно, не красавец. И не слишком умён. Не деликатен…

Пока мужчина перечислял, моя улыбка становилась всё подлее. Когда учитель, наконец, это заметил, осёкся на полуслове и заверил:

– Но он очень обходителен!

Я вздёрнула бровь – едва заметного движения хватило, чтобы учитель снова стушевался:

– Хотя это тебя скорее раздражает. Но ведь он бог…

– Поверьте, – тяжело вздохнула я, понимая, что стала каким-то странным обстоятельством в мужской дружбе, – ему уже ничто не поможет. А бог – это вообще не оправдание.

Лицо Вильфрида снова приняло задумчиво-озадаченное выражение. Я с ехидцей улыбнулась, похлопывая чародея по плечу, пожелала:

– Приятно подумать, – и спокойно прошла мимо чародея в дом, чтобы наконец-то привести себя в порядок.

Встречались в жизни такие вопросы, на которые мой учитель – очень умный человек – с ходу ответить не мог. И занимали они его почти как головоломки – Вильфрид иной раз зависал часами, а то и днями. Не знаю, как у него обстояли дела с другими женщинами, но я всё чаще подбрасывала ему что-нибудь эдакое. И с чистой совестью наслаждалось выходным. Наши будни катились по привычной колее.