Огненные игры

Не успела я ответить ему «нет» – это сделала Ядда.

– Нет! – она выпрямилась и сердито посмотрела на Лопату. Потом, осознав, что все в комнате на неё смотрят, спокойно добавила. – Нет. Не в этот раз.

– Хорошо. – сказала Одетт, как-то неестественно смеясь. – Мы пойдём. Погуляем.

Выйдя наружу, мне стало легче дышать. Свежий воздух обдувал лицо.

– Он запал на тебя. – сказал Уго, когда мы отошли на несколько метров от этого вагончика.

– Кто? – спросила я, хотя знала о ком он.

– Лопата.

– Да, а Ядда явно против этого. – сказала Одетт.

Вокруг уже зажигались фонарики, но народ гулял, никуда не спеша.

– Ты видела его? – выпалил Уго. – Он же бабник! Конечно, он против рабочего романа.

– Ага, как ты. – подметила Одетт.

– Что? – не понял Уго.

Мы с Одетт прыснули.

– Чего вы смеётесь? – до него дошло, почему мы смеёмся. Он улыбался. – Это не так.

– Конечно! – сказала я, сквозь смех. – Пойдёте с нами? – пропели в один голос мы с Одетт.

– Ха! Я просто был милым!

– Мгм, – Одетт закачала головой, делая вид, что соглашается с ним. – Не зная, что их красивые сердца принадлежат Поддубу.

– Вообще-то, дорогая, – Уго одарил Одетт обаятельной улыбкой. – Они очень похожи на тебя, на вас.

Мы с Одетт вопросительно посмотрели на него.

– Что?! – Уго сделал вид, что удивился. – У вас у всех один тип лица!

Мы засмеялись. Перед нами было кафе «Маргаритка».

– Зайдём? – спросил Уго, глядя на вход.

– Пошли. –ответила за нас Одетт.

Изнутри слышались музыка и смех. Яркий свет вырывался из окон.

Войдя внутрь, мы оказались в шумном зале, набитым людьми. Это помещение напоминало бар тёти Хри, только меньше. Мы пробрались к концу и отыскали в углу пустующий маленький столик. На сцене стояла какая-то группа и играла песню на неизвестном мне языке. Как странно, по закону на континенте мы все говорим на одном языке. Да есть какие-то диалекты, но это один и тот же язык. В далёком прошлом правители уничтожали языки, кроме государственного – родного я зыка эмингатора, отлавливая и наказывая нарушителей, которые были не согласны с таким законом. Мне тогда было семь лет, но я ничего не помню. В книгах говорится, что это было кровавое время. Население континента сократилось в несколько раз. Многие не хотели отказываться от своей культуры и учить новый язык. С такими эмингатор не церемонился. Смерть. Правительство было убежденно, что общий язык сблизит людей. Да, после того, как закончились желающие отдать свою свободу или даже жизнь за родной язык, мы все стали говорить на одном языке. Поэтому я никогда не слышала другие языки. Конечно же, кроме древнего языка создательниц. Однако даже на нём мы уже не говорим. Но знаем его. Если бы сейчас сюда заглянул какой-нибудь даже простой солдат или человек преданный государству, то здесь бы всех слушателей посадили бы в подземелье или отправили на каторгу, как соучастников – певца бы казнили.

– Красиво поёт. – к нам подсел парень примерно нашего возраста.

– Чей это язык? – спросила я, не обращаясь к никому.

Парень оторвал глаза от певца и посмотрел на меня. У него были густые каштановые кудрявые волосы, карие глаза и острые скулы.

– Сырианский. – он широко улыбнулся.

– Но это государство на другом конце континента! – воскликнул Уго.

Парень пожал плечами. Здесь отмечу, что у него довольно атлетическая фигура.

– Путешествуют. – парень развернулся и стал глазами искать кого-то, когда нашёл позвал, махнув рукой. К нам подошла девушка немного старше нас. Каштановые волосы были собраны в хвостик, несколько локонов падали на лоб. Она мягко улыбнулась парню и похлопала пышными ресницами. У неё был небольшой рост 160-165см, на талии висел фартучек. Официантка. – Инди, нальёшь нам по коктейлю от Ника? – он обратился к нам. – Что скажете?

Мы дружно кивнули.

– Хорошо. – сказала девушка, не переставая улыбаться.

Она исчезла в толпе.

– Я Фив. – сказал парень.

Мы представились по очереди.

– Завтра праздник… – сказал Фив. – Вы туристы?

– Ну… – начал Уго. – Почти.

– Мы приехали здесь работать. – продолжила Одетт.

– Артисты? – уточнил Фив.

– Типа того. – усмехнулся Уго.

– Роксана? Верно? – обратился ко мне Фив. Я кивнула. – Роксана, откуда ты? У тебя очень красивые черты лица.

– Спасибо. – ответила я, немного смущённая. – Я… я из Оллеи (столица нашего государства, рядом с которой находилась моя деревня).

–Ммм, не далеко.

– А вот и ваши напитки! – сказала неожиданно появившаяся Инди.

Она быстро переставила четыре напитка в высоких стеклянных бокалах с разноцветными завитыми трубочками на стол. Потом повернулась к нам.

– Завтра праздник, Ник сказал, за счёт заведения! – прокричала она. В зале стало очень шумно. Её тёмно-карие глаза задержались на мне на мгновения, потом она мягко улыбнулась Фиву и пошла к другому столику.

Через несколько минут шум резко стих. На сцене появился мужчина лет сорока.

– Так, так… – сказал он. – Все мы ждем появление моей дочери на сцене с её песней!

– ДА! – закричали все хором.

– Так давайте её поприветствуем!

Все закричали, захлопали и затопали. На сцене появилась девушка невысокого роста с копной чёрных кудрей. Лицо её было как у ребёнка, но ей явно было лет двадцать: походка, манера держаться и кокетливый взгляд.

– Жикария, прошу тебя. – мужчина, её отец, жестом указал на место в центре сцены.

Сцена была не высокая, как две-три ступеньки высотой, и деревянная. Девушка плавно вышла на середину.

– Кари… – прошептала Одетт, а потом сорвалась и побежала в неизвестном направлении.

– Я сам. – сказал мне Уго и пошёл за ней.

– Что-то не так? – спросил Фив.

– Не знаю… – ответила я.

Девушка запела тихо, потом всё громче и громче. Она пела на другом языке, не похожим ни на предыдущий, ни на обычный. Красиво пела, мелодично…

– Это наш язык. – сказал Фив, неотрывая глаз от певицы.

– Что? – не поняла я.

– Она поёт на местном языке. – он повернулся ко мне.

И только сейчас я заметила особенность, которой обладало большинство гостей, певица и сам Фив: кареглазые, чёрные вьющиеся волосы.

– Вы говорите на своём языке? – я в шоке. Значит, бунтовщики остались, но стали тихими.

– Иногда. – улыбнулся Фив.

– Вы не боитесь, что вас поймают?

– Мы древний кочевой народец. Если что, то поедем на другой континент. – тут он понял, что сболтнул лишнего и быстро отвёл глаза в сторону.

Как это? На другой континент… Но это невозможно!

– Разве так можно?.. – спросила я.

Я смотрела пристально на него, но он упёрто смотрел на сцену, где Жикария пела уже другу песню. Я уже потеряла надежду на его ответ, как он вдруг повернулся ко мне и заговорил:

– Да, можно.

– Но… – начала я.

– Кто ты? – перебил меня Фив.

– То есть? – не поняла я.

– У тебя внешность явно непростой артистки. Ты ЧЬЯ-ТО дочка.

– С чего ты это взял?

– Все артистки любят яркий макияж. Даже твоя подружка Одетт больше походит на артистку, чем ты. У неё хотя бы глаза подведены, а на голове широкий ободок. Губы подкрашены. Волосы жестковаты, а кожа суховатая и загорелая. А ты… – он пристально посмотрел на меня. – У тебя идеальная кожа, мягкие и блестящие на свету волосы. Да, немного запутаны, но вполне красиво уложены, не длинные до пояса, как у Одетт, но средней – приличной длины. На лице ни грамма косметики. Ты даже держишься по-другому. Всё это говорит о том, что ты выросла в тепличных условиях – в высшем обществе.

– Я… – я не знала, что ответить. Он такой наблюдательный и любопытный человек или это… издержки профессии? – Кто ты?

Фив усмехнулся.

– Наблюдательная, умная девочка… – Фив сложил руки на груди. – Сначала докажи, что тебе можно доверять.

– А ты? Как я могу доверять тебе?

– И так уже многое увидела и услышала. И поняла…

– Ты противник правительства…

– Нет, мы свободолюбивые.

Мы?

– И что же ты мне дашь, если я расскажу, кто я?

– Информацию. – в глазах Фива появились игривые искорки. – Ты видно нарушила закон или пошла против семьи, а может и то, и другое, раз сидишь здесь. Я могу помочь.

– А ты вербуешь.

– Возможно. – он широко улыбнулся. – Я же не просто так сюда подсел. Хотя с тобой это не так уж и просто. Не так ли?

Я не успела ответить – вернулся Уго. Он был расстроен. Фив тоже это заметил.

– Подумай об этом. – сказал Фив, поднимаясь из-за стола.

Он растворился в толпе.

– Что случилось? – спросила я.

Уго поднял глаза. они были наполнены печалью.

– Это старая история. – ответил Уго.

– Прошу. Я должна знать.

Уго подумал минуту-две, потом ответил:

– Хорошо.

Жикария

– Ну, что мои хорошие? – сказала тётя Хри. – Идите погуляйте!

Трое ребят вышли погулять по улицам: Одетт, Уго и Жикария.

– Пошли в клуб 707? – спросил Уго.

– Шутишь? – удивилась Одетт. – Всем его участникам больше двадцати одного!

– Зато они устраивают крутые вечеринки каждый день, Оди! – восклицал Уго. – Их главное правило: ни минуты без веселья!

– Да! – согласилась Жикария.

– Уго, тебе всего лишь пятнадцать лет! – пыталась вразумить его Одетт. – А нам с Кари вообще тринадцать.

– Ты зануда, Одетт. – заключила Жикария.

– Ну, вообще-то, Оди права. – сказал Уго, почёсывая затылок. – Клуб 707 – элитный клуб богатых наследников. Даже если мы туда проникнем, то нас обнаружат уже через пару минут. Нам повезёт, если нас просто выгонят. А если сдадут гильям (охрана континента)? Ты, – он обратился к Жикарии. – Живёшь у тёти Хри с шести лет, а я у неё всего лишь четыре года. – он опустил глаза. – Не хочу её подвести.

– Слабак! – взорвалась Жикария. – И что? Мы планировали проникнуть к ним уже неделю! Сегодня идеальное время: тётя едет пополнять запасы – её не будет весь день. Это наш шанс!

– Кари, мне эта идея никогда не нравилась. – призналась Одетт.

– Я не с тобой разговариваю! – крикнула на неё Жикария.

– Слушай, – сказал Уго. – Когда в одиннадцать лет меня нашла и взяла к себе тётушка Хри, я дал себе слово, что не подведу её. Никогда. Всю неделю, как только подслушал разговор двух посетителей бара о клубе 707, о их ШИКАРНЫХ ВЕЧЕРИНКАХ, я холил и лелеял мысль о том, что проникну туда о оторвусь по полной. Но… сейчас перед выбором, перед этим ШАНСОМ я боюсь оступиться. Одетт права: мы слишком малы. А также мы бедны: мы даже не сможем купить себе самый дешёвый напиток – воду. А если нас поймают… Я не думал об этом или не хотел, но сейчас понял: это слишком рисково. Я не подставлю тётушку. Не смогу.

– Трусы! – Жикария покраснела от злости. Она резко развернулась и пошла в противоположном направлении.

– Она очень хотела туда. – сказала Одетт, смотря ей вслед.

– Я тоже. – Уго посмотрел на Одетт. – Всю неделю мы планировали и раззадоривали друг друга. А я в последний момент струсил.

– Нет, ты ошибаешься. Ты просто понял какие плохие могут быть последствия. – Одетт посмотрела в глаза Уго. – Я изначально была против.