Брак по-тиквийски. 3. Ни минуты покоя

Войдя, она взглянула на высшего командира Руани вызывающе. Тот вызова не принял и ни слова упрека не произнес. Налил чаю — знал уже, как улучшить ее настроение и направить в конструктивное русло. И изложил свою идею про следственный эксперимент.

— Усохните, я в этом эксперименте уже дважды поучаствовала, — проворчала Тереза, допивая чай.

Но Руани хотел большего. Два раза, с его точки зрения — не статистика. Чертыхаясь, Тереза еще дюжину раз вызывала автомобили и пыталась в них уехать. Больше чем в половине случаев это удавалось без всяких препон. Но все же очень часто автомобили не слушались.

— Эти зохеновы железяки меня игнорируют! — возмущалась Тереза.

Руани задумался и потребовал, чтобы те машины, которые не подчинились госпоже Ильтен, опробовал один из сотрудников. У него все получилось. Может ли быть такое, что машины избирательно игнорируют женщин? Но почему не все? И почему раньше проблем не было? Похоже, без второго следственного эксперимента не обойтись. Руани вздохнул.

Диспозиция напоминала расстрел. У бетонной стены выстроили всех участников эксперимента: двоих копов — толстого и тонкого, нескольких животных все еще непривычного для Терезы экстерьера — заросшая шерстью большая неповоротливая туша, что-то флегматично жующая; уродливая зеленая шавка с глазами на стебельках, воплощенный алкогольный кошмарик; длинноногая птаха с угрожающе мощным клювом и чешуей вместо перьев… С краю стояла Тереза, недовольно хмурясь. Животные были привязаны, людям милосердно предоставлялась возможность двигаться.

— Запускайте автопилот, — приказал Руани технику, который только что снял с машины тормоза.

Благо, что Ильтен не знал о деталях эксперимента, а то ни за что не подмахнул бы договор. Да что там, и Маэдо не подписал бы разрешения на такое. И Тереза в виде исключения согласилась бы с ними. Но высший командир Тегер Руани, однажды уверившись, что госпожа Ильтен на все готова, принял это за аксиому и сомнений более не ведал.

Мерно зажужжал мотор. Машина издевательски мигнула фарами и двинулась с места, разгоняясь. Толстый безопасник, стоящий прямо по центру, ощутимо занервничал, на лбу выступил пот. Птица вздумала клюнуть Терезу, получила пинок от всей души и удрученно крякнула. Худой мент бросил на Терезу отчаянный взгляд: типа пусть последним, что я увижу в жизни, будет красивая женщина.

Радар обнаружил препятствие на расчетной траектории, автопилот попытался затормозить. Ожидаемо не смог. Губы толстяка беззвучно шевелились, вот только не понять — молился он или шептал проклятья. Машина замигала верхней фарой, обозначая аварийное состояние. Шавка оказалась самым умным из животных: до нее дошло, и она задергалась, судорожно вращая глазами на стебельках, но привязь держала крепко. Худой зажмурился.

Автопилот наконец — спустя пару секунд — принял решение, колеса вывернулись. В сторону от толстого, тонкого, жвачного, шавки и даже бессмысленной птахи, которую Тереза пристрелила бы на охоте без всяких угрызений совести. Прямо на женщину.

Тереза выругалась сквозь зубы: автомобиль надвигался так стремительно, что она успела лишь вспрыгнуть на капот и уйти вбок, соскакивая на пол. В эти мгновения перед ней пронеслась вся прожитая жизнь, невыносимо короткая. За спиной машина с грохотом вломилась в стену, складываясь гармошкой.

— Что и требовалось доказать, — резюмировал Руани, взирая на загоревшиеся обломки.

— Доказать? — ощерилась Тереза, хватая его за форменный синий шейный платок с явным стремлением удушить. — Выкуси! Эта хрень меня чуть не задавила!

— Н-но ведь так и предполагалось… — опешил Руани.

— Ах, это еще и предполагалось?!

Она рванула платок туда-сюда, голова высшего командира замоталась, а его подчиненные с парализаторами безмолвствовали, вовсе не собираясь встать на его защиту. О-ох! Вспоминая этот момент, Руани каждый раз поеживался и невольно тянулся открыть ящик стола.

— То есть чертова тачка должна была меня расплющить — так, по-твоему?

— Н-нет! — лязгнул зубами Руани, чуть не прикусив язык. — Я н-не сомневался, что вы увернетесь!

Тереза перестала трясти главу городского управления и ослабила хватку на его горле. Слегка. Ну надо же, хоть кто-то из этих зашоренных мужиков в ней не сомневается. И, будто назло, как раз тогда, когда ей хотелось бы, чтоб о ее безопасности позаботились.

— Теперь мы убедились в том, что машины действительно невзлюбили женщин. — Поняв, что прямо сейчас его не лишат жизни, Руани заговорил увереннее.

— Да неужели? — перебила Тереза. — И вам не потребуется еще дюжина повторений, чтобы уяснить эту чушь?

— Ну почему чушь? — примирительно произнес Руани.

— Потому что чушь! Железяки не могут кого-то невзлюбить. Они просто не видят женщин. Воспринимают их как пустое место — что в салоне, что на дороге. И ваша задача — разобраться, какого черта!

В словах госпожи Ильтен было рациональное зерно. Ладно, чего уж врать самому себе — они явились ключом к пониманию. Логическая цепочка начала раскручиваться. Автомобили не видят женщин — значит, что? Значит, искусственный интеллект их не распознаёт. А почему? Видимо, потому что не так проведено обучение. А кто у нас проводит обучение? Программисты Центрального Гаража. Выяснилось, что накануне инцидентов обновлялось программное обеспечение, и именно после обновления появились ошибки. Машины, не прошедшие процедуру, без проблем подчинялись управлению женщин.

Дальше — дело техники. Как водится, первым делом заподозрили, что среди программистов затесался тайный женоненавистник, весь штат прогнали через психолога, но злоумышленника не выявили. Стали копаться в механизме обучения. Тут-то и вскрылось, что для опознавания людей, которых нельзя давить и которые имеют право находиться за рулем, искусственному интеллекту предъявляли исключительно фотографии мужчин. Ну, это же нормально: человек — мужчина, — оправдывался начальник программистов. И то сказать, где взять фото женщин? Красть файлы из интернет-кафе? Вот так мужчин в качестве объектов повышенной ценности и субъектов управления в алгоритм занесли, зверьков и птичек из соображений гуманизма включили, а про женщин элементарно забыли. Не преступный умысел, а халатность. В ином случае начальник программистов мог бы отделаться увольнением или даже всего лишь понижением в должности. Но халатность, которая привела к гибели женщины, просто так не спустить. Растяпа отправился на астероиды. На производства обычного режима, так что когда-нибудь вернется, только не к основной профессиональной деятельности.

Вот он, проклятый технический прогресс. Раньше ведь проблем не было. А почему? Потому что обходились без фотографий. Ручки-ножки-огуречик — это человечек. Брутально и схематично, зато любой похожий силуэт интерпретировался как потенциальный водитель или как уважаемый пешеход.

Неужели Ильтены настучали верховному командиру Маэдо? Откровенно говоря, Руани понимал, что заслужил разнос и наказание. Не было никакой реальной нужды проводить второй следственный эксперимент, все выводы, если хорошенько поразмыслить, можно было сделать из первого, неопасного. Что-то он недодумал. А ведь начальник городского управления обязан работать головой, а не только подчиненных гонять. Эх, по всему видать, пришел конец карьере. Руани вновь потянулся к ящику стола.

С другой стороны, это случилось целый год назад. Вряд ли госпожа Ильтен тянула столько времени, чтобы рассказать мужу, он тормозил все это время, чтобы сообщить господину Маэдо, а тот ждал год без малого, чтобы приехать в Ноккэм и учинить своему преемнику вздрючку. Нет, госпожа Ильтен подняла бы скандал по горячим следам. Но все было тихо, а через полдюжины декад она прекратила дуться и снова начала брать трубку. Скорее всего, не в этом дело.

А может быть — сердце Руани нехорошо сжалось, — у запершихся в его кабинете вызвал фатальное недовольство невинный подкат высшего командира к госпоже Ильтен? Положа руку на сердце, ничего нелогичного в своем предложении он не видел. Супружеская верность в этой семье явно не в приоритете. Господин Маэдо улетел в столицу, стало быть, освободил вакансию. Госпожа Ильтен наверняка начала скучать. Ну и, если уж ей искать нового любовника, то почему не офицера службы охраны безопасности? Со службой у нее давнее сотрудничество, как-никак. И знакомы они не дюжину минут в интернет-кафе, а еще с тех пор как Руани ходил оперативником под началом старшего командира Маэдо. Он за ней к маньяку ездил, видел ее голую и в чужой крови. Еще тогда подумал: вот женщина — огонь. И теперь, наконец, набрался смелости сказать.

Про ее темперамент он, конечно, был в курсе. Видел же своими глазами, что она с маньяком сотворила — кто из них маньяк, можно было бы и не разобраться впопыхах. Когда она запустила в Руани чашкой, он прикрылся папкой и приготовился метнуться в смежную комнату и забаррикадироваться там, если она захочет порвать его на кусочки. Но, хвала небесам, пронесло — обошлось расколотой чашкой и сломанным стулом. Это не считая того, что она добрую дюжину минут орала, мешая тиквийский язык со своим родным, и обзывалась неведомыми словами. После этого он сам несколько декад не звонил, неудобно было. Пока оконный вор не объявился.

Не приведите силы небесные, чтобы Маэдо приехал и вел разговор с господином Ильтеном из-за этого! Лучше уж разнос за ошибки в работе или даже неполное служебное соответствие, чем обвинение в домогательствах. Поди объясни суду, что он и не домогался вовсе: вежливо предложил, и всё, нет так нет. Коли Маэдо захочет утопить Руани за ненадлежащее поведение с чужой супругой, то утопит. Может, он вовсе и не распрощался с госпожой Ильтен. В конце концов, долететь от Синиэла до Ноккэма и обратно — недорогая цена за свидание. А если и расстался, то, без сомнения, старое добро помнит и в любом конфликте будет на стороне Ильтенов.

Вот зохен когтистый! Руани все-таки открыл ящик и решительно достал флягу. Пропадать так пропадать.

Хотя, возможно, он зря паникует. Вдруг верховного командира просто заинтересовал оконный вор? Дело свежее, и Ильтены в нем непосредственно поучаствовали. И как свидетели, и как потерпевшие, и как внештатные помощники службы.

Впервые Тереза узнала об оконном воре от Лики. А та — от мужа, которому рассказал кто-то из сослуживцев. Дескать, есть такой вор, который залезает в окна и крадет драгоценности. Поэтому Хэнк приказал закрывать все окна на ночь и даже днем, если никого в комнате нет. А Реппе — самый младший сынок, годовасик — из-за этого плохо спит, он любит свежий воздух. Тереза фыркнула, сочтя оконного вора очередной городской легендой вроде безголового курьера, которым Ильтен пугал дочь, чтобы не убегала далеко.

Она бы вскоре забыла эту историю, а что до Хэнка, то если он верит во всякий бред, пусть себе спит с закрытыми окнами. Но несколько дней спустя, выйдя на утреннюю пробежку с рассветом, сразу по окончании «комендантского часа», Тереза приметила подозрительный канат, спускающийся с крыши вдоль стены одного из соседних домов. Пока она размышляла над природой этого странного явления, делая первый круг, канат исчез. А когда начали просыпаться все нормальные люди, госпожа Лентон обнаружила пропажу рубиновых сережек и браслета, которые с вечера положила на зеркало. Сперва подумала, что дети взяли поиграть, но дети не признавались. В конце концов господин Лентон вызвал службу охраны безопасности, и тогда выяснилось, что этот случай не первый и что оконный вор — вовсе не байка, а реальный преступник. Пока, увы, не пойманный.