Ледышка или Снежная Королева для рокера

Глава 6.

- Жертвы, - я криво усмехнулась, привычно заплетая волосы в косу и перетягивая их простой резинкой. – Все мы – жертвы. Вот в чём суть…

Почему у меня в голове с самого утра вертится именно эта фраза, я не знала. Зато была уверена на все сто, что она как нельзя лучше отображает моё настроение, моё состояние и…

Всю мою жизнь. И с каждым годом я порой всё больше и больше убеждаюсь в том, что Ворон был прав как никогда. Хоть и был выдуманным героем из мрачного, старого фильма.

Тихо хмыкнула, одёргивая полы блузки. Во мне сложно заметить склонность к фильмам такого жанра, но иногда очень хочется верить в сказки. Даже такие страшные сказки с условно счастливым концом.

Вздохнув, я провела рукой по волосам, отстранённо замечая, как дрожат пальцы. А мысли плавно текли, переходя с одного на другое. И от воспоминаний о классике мирового кинематографа я как-то незаметно задумалась о том, как непостоянно время. То оно ползёт, как черепаха страдающая артритом, то летит как реактивная белка на ударной дозе кофеина.

Не делает оно, пожалуй, только одно. Время не лечит старые душевные раны и не стирает воспоминания о прошлом. Оно лишь учит с этим хоть как-то мириться и жить.

И именно об этом я действительно начинаю порой сожалеть.

Впрочем, это чувство проходило так же быстро, как и мои трудовые будни. Которые, к слову, выдались не только богатыми на события, приключения и эксцентричные личности (нужное подчеркнуть) но, как это ни печально, и на саму работу. И если поначалу я всерьёз задумывалась над тем, удастся ли мне привыкнуть к бешеному темпу, странным людям и безумным идеям, посещающим их головы с пугающей периодичностью, то теперь…

Теперь, спустя почти две недели беспросветного рабочего запоя я на всё происходящее смотрела со спартанским спокойствием и привычной философской точкой зрения.

В конце концов, какого ёжика волноваться, если ещё ничего не случилось? И какой смысл переживать, если всё уже произошло? Тут ведь что важно… Вовремя отойти в сторону от несущегося на тебя бронепоезда, подобрать нужные слова и вспомнить нужную статью одного из кодексов Российской Федерации.

И хлопнуть кое-кого по излишне загребущим ручонкам. Хотя последнее, правда, всё ещё радовало меня своей незабываемой редкостью. Видимо, Верещагин всё ещё пытался понять, что ему делать или же ждал ответного хода с моей стороны. Ну а я…

Снова криво усмехнулась. Я делать что-то не собиралась, совершенно. И не потому, что парень мне не нравился. Наоборот, он, как бы абсурдно это не прозвучало, меня притягивал. Именно поэтому я всячески противилась возможному сближению с ним и не собиралась менять сложившееся положение дел в ближайшие несколько лет.

Привязанность – это больно. Сильная привязанность – это слишком больно. И я отнюдь не уверена, что смогу пережить это… Снова. Хочу пережить, хочу попробовать.

Но не смогу.

Глубоко вздохнув, я поправила воротник-стойку и застегнула пуговицу на приталенном жилете, попутно машинально разгладив чёрную ткань брюк на бёдрах. И глядя на собственное отражение, честно попыталась хотя бы улыбнуться. Так, как когда-то улыбалась в детстве.

Кривая, циничная и горькая усмешка вряд ли походила на хотя бы примерное описание радости или просто теплоты и счастья. Скорее уж на грубую попытке передразнить кого-то с такой же, очень похожей внешностью.

Невольно вспомнился случай, когда только что нанятым танцорам удалось меня рассмешить. На пару мгновения я даже почувствовала себя прежней, счастливой, лёгкой, без гнетущего груза проблем. Я улыбалась просто так, широко и насмешливо, шутила и даже беззлобно пикировалась с собственным начальством, без привычных холодных ноток в голосе. И, похоже, сделала вроде бы вполне рядовой день почти легендарным.

Впрочем, никто в такое чудо, как мою способность веселиться шибко-то и не поверил. А те, кто присутствовал тогда в кабинете, с какой-то детской радостью ждали дальнейшего таянья льдов и фонтана чистых, искренних эмоций. Ждали, что я стану нормальным, обычным человеком.

Как когда-то сказала Харон, совершенно напрасная трата времени. Да, я позволила себе маленькую слабость. Да, я смеялась и шутила, с удовольствием наблюдая, как вытягиваются у некоторых лица от такого небывалого зрелища. Но чего я точно не делала, так это не забывала о том, как же так вышло, что девочка-подросток навсегда закрыла своё сердце и душу на замок.

Мне хватило одного взгляда на календарь, стоявший на краю стола, что бы успокоиться и взять себя в руки. И именно по этой причине сейчас, глядя в зеркало, я видела невозмутимую светловолосую девушку, в дорогом тёмном костюме. Лёгкая, безучастная полуулыбка, спокойный взгляд, тотальное ироничное отношение ко всему окружающему и холодные, усталые глаза.

А чёрный цвет сделал кожу ещё светлее, и я как никогда прежде соответствовала собственному прозвищу. И изнутри, и снаружи. Снежная Королева, Фроз, Эльза, Ледышка…

Кому как больше нравится.

Последнее прозвище даже в собственных мыслях отдалось эхом голоса Верещагина. И так нежно, что ли, с лёгкой, почти невесомой лаской.

- Изи, ты готова? – из кухни выглянул Димыч, отвлекая меня от мыслей и активно жуя очередной бутерброд. Он оценил мой внешний вид, доел последний кусок и, тяжело вздохнув, крикнул на всю квартиру. – Веник, поднял свою упитанную тушку с дивана и на выход! Время не ждёт!

В одной из комнат что-то рухнуло, жалобно брякнуло и благополучно ругнулось. После чего на свет божий вышел недовольный всем и вся Вениамин, попутно застёгивая куртку и поминая добрым словом любимую родню. Остановившись возле меня, глянул исподлобья и фыркнул, сдув чёлку со лба:

- Пошли, ребёнок. А то если будешь долго в зеркало смотреть ещё и заморозишь сама себя. И кстати… Тебе ноутбук сильно нужен?

- Я так понимаю, именно он пал жертвой твоих цепких лапок? – флегматично переспросила, выходя из квартиры и спускаясь по лестнице.

- Ну не то, что бы жертвой… - Веня догнал меня у самого выхода из подъезда, галантно открыв передо мною дверь. – Просто если бы кто-то не орал на всю Ивановскую, как хорошая пароходная серена, я бы не уронил его с колен до того, как прикрутил клавиатуру на место.

- Если бы кое-кому не приспичило проверить на практике способе ты разобрать и собрать ноутбук за пять минут, он бы не упал, - укоризненно откликнулся Димыч, остановившись перед машиной и щёлкнув брелком сигнализации. – А теперь, как говорится, сам сломал - сам и выпутывайся, Веник!

- Эй, чего сразу сломал-то?! – обиделся Вениамин.

Что бы тут же начать доказывать обратное и вступить в уже привычную перепалку с Димкой, залезая в машину. И совершенно не обращая внимания на то, что происходит вокруг и что их жаркие споры опять стали предметом внимания сидевших на скамейке бабушек.

Губы дрогнули непроизвольно. Едва заметно, но я всё же улыбнулась, слегка качая головой. Глядя на то, как по-детски непосредственно и нетерпеливо ведут себя два здоровых лба, работающих на минуточку в правоохранительных органах, нельзя было остаться по-прежнему равнодушной и безучастной. И зная об этой моей слабости, братья не упускали возможность ею воспользоваться, напоминая мне о том, что у меня всегда было есть и будет.

О том, что мы – семья. В которой любят и принимают таким, какой ты есть, со всеми недостатками и пресловутыми демонами в душе.

Тихо вздохнув, я едва заметно передёрнула плечами под порывами холодного ветра. И машинально оглянувшись по сторонам, уселась на заднее сиденье, краем глаза заметив стоявший возле дома, смутно знакомый джип. Правда, рассмотреть его и понять, где я могла его видеть, у меня не получилось. Димыч, дождавшись, пока я пристегну ремень безопасности, отвесил вдохновенно матюгающемуся Вене подзатыльник. После чего нажал на газ, аккуратно выезжая со двора.

И все посторонние мысли сразу же влетели из головы, оставляя только щемящее, ноющее ощущение боли где-то в груди.

Ехали не спеша, нам просто некуда было торопиться. А в конечный пункт назначения мы успеем всегда, так или иначе. Поэтому, прислонившись лбом к стеклу, я прикрыла глаза, стараясь не думать, не вспоминать о том, что случилось ровно десять лет назад. Вот только как назло, в этот раз память, обычно легко поддававшаяся уговорам, раз за разом проигрывала картинки из прошлого перед моим мысленным взором.

И лишь благоприобретённая привычка контролировать себя, не позволила мне банально, совсем как маленький ребёнок, разреветься, пока я в душе снова и снова переживала те…

Не самые лучшие моменты моей жизни, скажем так.

Коротко выдохнув, невольно обхватила себя руками за плечи, сжавшись в комок настолько, насколько это позволяли ремни безопасности. И сжимала кулаки, впиваясь ногтями в кожу, прислушиваясь к мерному гудению двигателя, пока перед глазами вспыхивало то, что мне отчаянно хотелось забыть.

Хрупкая, светловолосая женщина с мягкой, солнечной улыбкой. Мама, самая красивая, самая лучшая, самая любимая. Падающая на асфальт, в нелепой попытке защитить.

Высокий, статный мужчина, с лёгким снисхождением и гордостью в серых глазах. Постаревший так быстро и так внезапно, уставший, с мрачной решимостью на застывшем спокойном лице. Отец стоял у окна, глядя в никуда, вдруг став пугающе слабым и рвущимся как струна.

Димка, смотрящий на меня, как на привидение и каждый раз пытающийся стиснуть в объятиях, спрятать ото всех и вся. Это потом я пойму, что от этой привычки он не отделается уже никогда, только способы выберет другие.

И Веня. С больными глазами, нервной усмешкой и бесчисленным количеством сигарет, как бы не косились на него в палате. Весёлый, язвительный и циничный Венька…

Предпочитавший молчать, ничего не говорить, но каждый раз оказываться рядом. Уткнувшись мне в плечо, зарывшись пальцами в растрёпанные волосы и повторяя, что всё обязательно будет хорошо. Вот совершенно точно.

Он ведь узнавал…

Тогда мне очень хотелось в это верить. До дрожи, до боли, до слёз. Но обещанное хорошо так и не наступило. Ни спустя месяц, ни через год. И прошедшие десять лет тоже ничего не смогли изменить. Я по-прежнему не могу вновь взять и стать тем весёлым, смешливым бесёнком, каким была в свои пятнадцать. Не могу.

И не хочу уже, если честно.

Пейзаж за окном сменился. Машина выехала за город, двигаясь по трассе в сторону кладбища. Мимо мелькали силуэты деревьев и частных домов, а я, медленно протянув руку, коснулась кончиками пальцев прохладных лепестков белых калл. Скромный букет лежал рядом со мной на сиденье. Я не знаю, понравились бы ей эти цветы, не знаю, что бы она могла ответить на такой подарок.

Я не знаю о ней ничего. И всё равно касаюсь рукой цветов, пытаясь представить, какой бы она была сейчас, после стольких лет. Улыбалась бы? Грустила? Смеялась?

Была бы она счастливой?

- Изи, - тихий голос Димыча вывел меня из состояния оцепенения и отрешённой задумчивости. Подняв на него немного больной взгляд, я криво улыбнулась, отрицательно качая головой. Брат вздохнул, но всё же сказал. – Хватит, сестрёнка. Это нельзя забыть, да. Но и исправить это тоже не получится. Ты же знаешь, история…