Чернила

— Нет, — пробормотал он. — Пусть старик живет со своей виной. Посмотрим, сколько он протянет.

Пастор поднял взгляд и напрягся.

— Нет, стой. Я не могу так жить, и ты точно хочешь…

Букер перебил его:

— Я не убью тебя. Убей себя сам или живи с виной. Приветствую в твоем личном Аду.

Он отвернулся и вышел из хижины, пропахшей страхом и потом. Старик решит сам, но ему будет сложно. Самоубийство шло вразрез с его верой, но он больше не увидит свою дочь.

Букер проследит за этим.

— За хижиной? — спросил Сайлас, когда они зашагали по земле вне хижины.

— Я сам разберусь, — ответил он.

— Нет, не этого от меня хотели Пинкертоны, — Сайлас потянулся в карман за сигаретой. — Знаешь, что мы там увидим?

Он выдохнул с шипением.

— Без понятия, — и ему не нравилось, что он не знал, что она терпела без него.

Сайлас потянул рукава за края, выдохнул облако дыма.

— После этого Пинкертоны с тобой в расчете. Никаких долгов, угроз. Придешь в наш дом, будет кровавая бойня.

И они проиграют. Но ему не нужно было говорить это, сарай уже было видно.

— Понял.

— Надеюсь.

Крик раздался из сарая, и он не мог понять, чей.

Букер побежал. Он тяжело дышал, татуировки бушевали под кожей, молили о свободе, чтобы отомстить. Она страдала. Она кричала. Он заставит их заплатить.

Он сжал металлическую ручку двери, распахнул ее так сильно, что она слетела с петель. Дверь упала на землю, пальцы Букера ослабели.

Ирен стояла в центре сарая, смотрела на тело мужчины, которое подрагивало. Пастор, уже узнавший костяшки Букера, глядел на нее.

Ее тело прикрывала только изорванная белая ночная рубашка. Дыра была на плече, ее руки были без рукавов, мурашки покрывали кожу. Ее волосы прилипли к голове, были жирными. Кровь запачкала ее щеки, опухшие глаза медленно моргали.

Ирен не посмотрела на него. Не заметила, что дверь открылась. Она подняла руку к другому плечу. Маленькая коралловая змея поднялась на ее плечо, показала ему язычок.

— Ирен, — его горло сдавило от эмоций. Она была в порядке. Не совсем, но жива.

Она медленно повернула голову, но не видела его. Он видел в ее глазах туман боли и горя.

Он шагнул в сарай и протянул к ней руку.

— Это я.

Она покачала головой, попятилась, яркая змея зашипела с предупреждением.

— Ирен, — попытался снова Букер, переступил тело священника, следящего за ним. — Иди сюда, Ангел. Пора домой.

Тут что-то случилось. Он еще не видел ее взгляд таким пустым. Она словно смотрела на что-то перед ним, а не на него самого.

«Духи», — понял он. Кто-то был перед ним и мешал ей видеть.

— Отходим, — пробормотал он. Поднял руку в татуировках. — Я заберу ее в безопасность. Видите? Я такой, как она.

Словно раздвинулся занавес, ее взгляд подвинулся, и она уставилась на него. И потрясенно охнула.

— Букер?

— Иди сюда, кроха.

Она направилась к нему, у ее тела не было сил на бег. Она рухнула в его объятия, была там как дома.

Он обвил ее руками и притянул к себе. Он гладил ладонью ее макушку с жирными волосами, прижался к ее голове губами.

Какофония гнева, злости и желания навредить пропала из его головы. Он слышал мелодию, что пела снова и снова: «Она жива».

Он осторожно прижал ладони к ее щекам и поднял ее лицо к своему.

— Я люблю тебя. Сильно. Я не понимал, как я одинок, пока ты не пришла в мою жизнь, а теперь я не могу и дня представить без тебя.

Она кивнула.

— И я тебя люблю.

— Больше жизни.

— Ты пришел за мной, — прошептала Ирен, слезы выступили на глазах. — Как ты меня нашел?

— Забрал кое у кого долг, — Букер склонился и легонько коснулся ее губ своими. — Выйди наружу, любимая. Там мужчина по имени Сайлас, он заберет тебя домой.

Она задрожала в его руках.

— Что ты будешь делать?

Букер отошел от нее, осторожно повел ее к двери, перевел через порог. Он прижался руками к дверной раме и глубоко вдохнул.

— У дьявола есть работа, Ангел.

Ирен была босой, по лодыжки в грязи. Ветерок трепал ее спутанные светлые волосы. Ночная рубашка развевалась вокруг ее тела, и хоть она была избитой, в синяках и порезах, она стояла прямо, с силой, которой он так восхищался.

— Будь осторожен.

— Я вернусь к тебе домой.

— Надеюсь.

Он закрыл дверь за ней, тьма заполнила комнату. Букер прижался лбом к потертому дереву на миг. А потом ощутил, как пауки и скорпионы бегут с его тела на полу.

Букер никогда не врал ей и не собирался начинать сейчас. В нем был дьявол, и он давно не ощущал, как пепел Ада загорается в его груди.

Он повернулся к пастору на полу и улыбнулся, показывая острые зубы и десны с татуировками.

— Здравствуй, священник. Помнишь меня?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Прохладная ткань гладила ее лоб, пробудила от глубокого сна. Ирен открыла глаза, хоть они ощущались слипшимися.

В отличие от других раз, когда она страдала, она вспомнила все, проснувшись. Она не забыла жестокое обращение ее отца, то, как опасно ее избивал другой священник. Она не забыла, что ее спас Букер.

Он прислонялся к краю ее кровати, запястье с татуировками было перед ее глазами, он осторожно вытирал пот и грязь с ее лба.

Ее душа расслабилась, когда Ирен посмотрела на него. Напряжение, что так долго сковывало ее плечи, наконец растаяло. Она могла дышать, потому что он был тут.

— Мы дома? — спросила она, язык плохо слушался.

— Дома, — Букер нежно прижал ткань к ее щеке, вытер ее челюсть. — И я хочу, чтобы ты тут и оставалась.

— Я так и хотела сделать.

— Да? — он приподнял бровь. — Давно ты так решила?

Ирен подвинулась на подушке, повернула тело, хоть ребра от этого болели. Она легла на бок, чтобы смотреть ему в глаза.

— Я не хочу никуда уходить. Я хочу остаться тут, где ощущаю безопасность.

— И ты в безопасности, — тень мелькнула в его глазах. — Что бы ни случилось.

— И я хочу остаться с тобой.

Он застыл, словно ему показались ее слова. Словно было невозможно, что Ирен хотела его.

— Повторишь?

— Я хочу остаться с тобой, — сказала она. — Я поняла, что мне не по себе, пока тебя нет рядом.

— Я — не детское одеяло.

— Нет, Букер, я не это имела в виду, — она забрала тряпку из его руки и переплела их пальцы. — Я о том, что сказала, когда ты меня спас. Я люблю тебя. И мне все равно, даже если придется упасть с небес, чтобы остаться с тобой, но я хочу быть с тобой навеки.

— Это мудро? — он уперся локтями в кровать, навис над ней. — Ты не сможешь забрать слова, если согласишься на это. Я тебя не отпущу.

— Я этого и хочу.

— Я не пущу тебя в рай.

— О, Букер, — прошептала она и притянула его, чтобы их губы соприкоснулись. Она прошептала в его губы. — Рай — там, где ты.

Казалось, она очень давно приняла свою веру и свою жизнь. Но в тот миг, прижимаясь к нему, Ирен ощущала, что Бог улыбался им.

Они были двумя сломленными душами, которые исцелили друг друга, встретившись.

КОНЕЦ