Квирит

В конце вновь раздался гром с улице, но в этот раз он был более музыкальным и продолжительным, словно кто-то в небесах ритмично бил в барабаны.

— А ещё…я отдам тех скелетов на милость твою, измени их души и помоги им. Я тебе доверяю.

Затем Юпитер произнёс завершающие слова и протянул квириту золотой кубок с водой на котором выгравирована буква “М”:

— Дух твой свободен! Ты вырвался из темницы тела навек!

— Я неописуемо благодарен за твою речь и…ты видишь по моим мурашкам, какое впечатление ты произвёл своими словами. Но я хочу добавить, что в Элизиуме, а затем и на Земле стоит подумать о школах и академиях любви. Ибо люди должны не только изучать свободное искусство, математику и так далее, но и учиться общаться друг с другом. Учиться понимать все причины дурного и хорошего поведения, чтобы каждый мог помочь соседу исправить и залечить шрам от грубой жизни, пока шрам не начал гноиться. И я абсолютно согласен, что в совмещении муз, наук, творчества, технологий, избавления от рабства труда, и в люви мы сможем увидеть новый, золотой век, в которым знания, философия умеренности и любовь возвысит человека! — Затем Фавст засмеялся и добавил, после небольшой паузы- Ииии…мы так же будем почитать вас, Зевс, и других богов как символ культуры и образованности.

Юпитер засмеялся с Фавстом, фигуркой из слоновой кости перемешал в посуде мёд со злаками и вином, добавив их в кубок. В конце он сказал:

— Когда всё в книгу запишешь и будешь готов, из кубка сделай два глотка, там Мнемозина. Ты обретёшь всезнание и мы продолжим путь.

На этом я заканчиваю описание всего, что происходило со мной. Боги разрешили вписать их имена, гимны без сокрытия чего либо и пересказать всю историю в мельчайших подробностях, что я вспомнил, испив из кубка.

Моё имя Фавст Латиний Коклес Бланд.

Vixit. Valete!

Cтих второй:

Чудесен лес порой осенней,

Тропинки в листьях утопают,

Шумят дубравы в лунном свете,

Где город призрачный стоит.

Сверкает ярко солнце в небесах,

И облака в его огне краснеют,

И я, читая о любви краснею.

А я всё жду, когда за тем столом, с венками,

Расскажут об орлах имперских,

И северных делах легионерских,

Мне явленных сквозь золотой туман.

Я жду, чтоб мудрость разделить его

И горе, что из древности пришло.

P.S. Археологический отдел долго совещался с Департаментом культурного наследия и было решено добавить к изданию отрывки поэта страны, на территории которой была найдена книга, чтобы подчеркнуть слова Зевса:

Arthur Rimbaud “Soleil et chair“53

…Si les temps revenaient, les temps qui sont venus!

— Car l'Homme a fini! l'Homme a joué tous les rôles!

Au grand jour, fatigué de briser des idoles,

Il ressuscitera, libre de tous ses Dieux,

Et, comme il est du ciel, il scrutera les cieux!

L'Idéal, la pensée invincible, éternelle,

Tout; le dieu qui vit, sous son argile charnelle,

Montera, montera, brûlera sous son front!

Et quand tu le verras sonder tout l'horizon,

Contempteur des vieux jougs, libre de toute crainte,

Tu viendras lui donner la Rédemption sainte!

— Splendide, radieuse, au sein des grandes mers

Tu surgiras, jetant sur le vaste Univers

L'Amour infini dans un infini sourire!

Le Monde vibrera comme une immense lyre

Dans le frémissement d'un immense baiser!

— Le Monde a soif d'amour: tu viendras l'apaiser…54

…Ô Vénus, ô Déesse!

Je regrette les temps de l'antique jeunesse,

Des satyres lascifs, des faunes animaux,

Dieux qui mordaient d'amour l'écorce des rameaux

Et dans les nénufars baisaient la Nymphe blonde!

Je regrette les temps où la sève du monde,

L'eau du fleuve, le sang rose des arbres verts

Dans les veines de Pan mettaient un univers!

Où le sol palpitait, vert, sous ses pieds de chèvre;

Où, baisant mollement le clair syrinx, sa lèvre

Modulait sous le ciel le grand hymne d'amour;

Où, debout sur la plaine, il entendait autour

Répondre à son appel la Nature vivante;

Où les arbres muets, berçant l'oiseau qui chante,

La terre berçant l'homme, et tout l'Océan bleu

Et tous les animaux aimaient, aimaient en Dieu!

Je regrette les temps de la grande Cybèle

Qu'on disait parcourir, gigantesquement belle,

Sur un grand char d'airain, les splendides cités;

Son double sein versait dans les immensités

Le pur ruissellement de la vie infinie.

L'Homme suçait, heureux, sa mamelle bénie,

Comme un petit enfant, jouant sur ses genoux.55

Любовь к одному человеку перетекает в любовь к мудрости в целом. Любовь к рассудительности и самому человечеству, и тому совершенству, что видела душа до своего перерождения.