Раскаленный добела

Глава 11

До меня донесся дразнящий аромат кофе. Я открыла глаза.

Потолок выглядел незнакомым. Я была не у себя дома, а значит…

Я села прямо. Я была у Рогана в пункте управления на одном из его больших черных кожаных диванов. Кто-то положил подушку мне под голову и укрыл одеялом. В дальнем конце комнаты Роган наливал кофе в большую черную кружку. На нем была белая футболка и черные штаны. Футболка обтягивала бицепсы. Он выглядел так, словно потратил последний час на тренировку и только что принял душ.

Он увидел меня и улыбнулся. Это была порочная улыбка, и у меня в голове зазвучал тревожный сигнал.

— Который час?

— Десять минут десятого.

Меня охватил ужас.

— Утра?

Пожалуйста, только не говори утра.

— Да.

— О, нет. Ты сказал моей семье, где я?

— Нет.

Я выдохнула.

— Но подозреваю, Корнелиус сделал это, когда вернулся обратно на твой склад.

Блин. Я плюхнулась обратно на диван и натянула одеяло с головой. Я этого не переживу. Бабуля Фрида с сестрами будут беспощадны. «Неужели ты провела ночь с Чокнутым Роганом? И как тебе? Когда свадьба?»

Одеяло съехало, явив Чокнутого Рогана, стоящего надо мной, слишком близко, чтобы это было комфортным. С этого угла он казался еще больше, и это было ловким трюком, потому что он и так огромный. Он побрился, его подбородок был абсолютно гладкий. Щетина мне нравилась больше. Она делала его… более человечным. Теперь он до последнего дюйма выглядел Превосходным, за исключением узкой красной царапины на щеке.

«Я вижу Превосходную…» Превосходная я или нет, мы с Роганом все равно были не ровней. И никогда ею не будем.

— Где все? — спросила я.

— Мы ожидаем одобрения от сестры Корнелиуса. Ждать здесь не было смысла, поэтому все разошлись по домам. — Он улыбнулся злорадной ухмылкой, будто я была аппетитной овечкой, которая умудрилась забрести в его волчье логово. — Все, кроме тебя.

Я вздохнула.

— Ты не можешь рассчитывать, что все так разрешится.

— Полагаю, они не слишком близки.

— Его сестра не видела Матильду, с тех пор, когда ей исполнился год.

— Опасаешься того, что может подумать твоя семья? — поинтересовался он, отпивая кофе.

— Я не опасаюсь. Я мысленно готовлюсь к активной обороне. Тебе следовало меня разбудить.

— Ты перенапряглась, — ответил он. — Твое тело нуждалось в отдыхе.

— Я всего лишь на минутку закрыла глаза.

— Ты потеряла сознание, — сказал он, скривив губы в усмешке. Мужчина не должен быть настолько красив с утра.

— Я ничего подобного не делала.

— Ты в курсе, что ты храпишь? — поинтересовался он.

— Неправда.

— Правда. Это очаровательно, — он мне подмигнул.

Я швырнула в него подушку. Она зависла в паре дюймов от его лица, а затем вернулась обратно на свое место на диване. Роган присел на корточки передо мной, и расстояние между нами вдруг резко сократилось. Его чашка кофе переместилась на столик рядом.

— Знаешь, что я думаю? — спросил он. Его взгляд переключился на мои волосы, и он коснулся рукой моего светлого локона. — Я думаю, твоя семья считает, что ты осталась здесь, и у нас тобой был незабываемый грязный секс.

Мои мысли приняли неприличный оборот.

— Особенно, когда они увидят твои волосы.

Я запустила руку в волосы.

— А что не так с моими волосами?

— У тебя сейчас особенная прическа под названием «утро после».

Я потрогала голову. Вчерашний лак для волос, дождь и моя подушка явно сговорились создать незабываемый кавардак на моей голове. Судя по ощущениям, волосы у меня стояли дыбом.

Роган смотрел на меня, и в глубине его голубых глаз я увидела все ту же ледяную тьму. Только не снова.

— Ты звонил Дому Хоулингов?

— Еще нет. А что? Ты хотела бы посмотреть?

— Наверное.

— Лохматое чудовище.

— Роган!

Он улыбнулся мне. Такая улыбка обычно прокладывает путь от твоего сердца в разум, а затем выскакивает у тебя в голове, когда ты задаешься вопросом, почему ты все еще терпишь мужчину, который доводит тебя до белого каления.

— С утра ты выглядишь очень сексуально, Невада. — Его голос ласкал меня, а магия танцевала по моей коже, вызывая крохотные вспышки желания.

— Прекрати, — предупредила я. Магическая ласка испарилась.

— Было бы стыдно разочаровывать твоих родственников.

— Я заведу себе привычку разочаровывать их на постоянной основе. — Я протянула руку и бережно коснулась кожи под порезом. — Как это случилось?

— Поранился вчера в толпе, — чуть хрипло ответил он.

Я все еще касалась его, ощущая его теплую кожу под своими пальцами. Меня окутал легкий запах сандалового дерева. Он сидел совершенно неподвижно, будто боясь, что я могу убрать руку.

— Я думала, это Оливия тебя поцарапала. Она не самая большая твоя поклонница.

Он улыбнулся.

— Ты заметила.

— Похоже, тебе нравится Ринда. Почему ты на ней не женился?

— Потому что она слишком сильно мне нравится.

Болезненный укол. Я медленно отвела руку. Не стоило мне заводить этот разговор.

Роган уселся на пол рядом со мной и положил руку на согнутое колено.

— Когда мне было три года, мой отец пережил шестое покушение на свою жизнь. На него напал манипулятор. Моя мать убила наемника, но это подстегнуло озабоченность моего отца компенсировать наши слабости. Ты не можешь убить то, что ты не видишь. Вот если бы мы были телепатами и телекинетиками… тогда бы мы чувствовали приближение убийц. Он пытался создать гибрид телекинетика-телепата в моем лице и потерпел неудачу. Но он был настроен преуспеть с моими детьми, поэтому принялся искать мне невесту.

— Тебе было три года.

— Он любил планировать все заранее. Ринда — сильный телекинетик и эмпат. Мой отец предпочел бы телепата, но в одном Превосходном очень редко сочетаются телекинез и управление разумом. Они почти никогда не встречаются вместе. Он опасался, что если я женюсь на Превосходном телепате, наши дети могут утратить телекинез. Отец Ринды — телекинетик, ее мать — псионик, поэтому ее набор генов был идеален для его целей. Предварительная договоренность о нашей помолвке была заключена, когда мне было три, а ей два года. Это был первый раз, когда она попыталась левитировать объект и ей это удалось.

— Что она левитировала? — невольно спросила я.

— Ее родители ссорились, и она попыталась сунуть соску в рот матери, чтобы заставить ее замолчать.

Я представила себе Оливию с соской во рту и усмехнулась.

— Ринда всегда была миротворцем. Ей нравится, когда все спокойно.

— Выходит, ты всю свою жизнь знал, что женишься на ней?

— Да, — кивнул он. — И большую часть детства и юности меня это вполне устраивало. Свадьба была чем-то, что должно было случиться в далеком будущем, и мне нравилась Ринда. Особенно, после полового созревания.

Ревность впилась в меня множеством острых иголочек.

— Ринда красивая.

— Великолепная, — подхватил он. — Элегантная, утонченная, изысканная, неповторимая…

Теперь он решил надо мной поиздеваться. Я сделала вид, что разглядываю ногти.

— Вижу, ты расстроен, что у нее дети от другого мужчины. Все в порядке, Роган. Не нужно так убиваться. Я уверена, ты найдешь кого-нибудь, кто тебя пожалеет… в конечном счете.

Он тихо засмеялся.

— А ты любишь поёрничать с утра. Я мог бы к этому привыкнуть.

— Не-а. Ты собираешь рассказать мне историю до конца или я уже могу идти домой?

— Ладно. Когда мне было шестнадцать, Ринда пришла на вечеринку в нашем доме. Я уже не помню, по какому случаю было торжество, но я очень сильно расстроил мать, и она все еще из-за этого переживала. Я был трудным подростком.

— Да неужели. — Я закатила глаза.

— Мне было шестнадцать. — Роган пожал плечами.

— Что ты сделал, что твоя мама так на тебя злилась?

Он вздохнул.

— Ранее тем летом мы с отцом поссорились, и он заявил, что если мне не нравятся правила дома, то я могу убираться вон и жить в картонной коробке на улице. Я так и сделал. Я ушел, в чем был, с пустыми руками. Им понадобилось почти три недели, чтобы меня найти.

— Куда ты направился?

— В центр, — ответил он. — Я не думал, что со мной может случиться что-то плохое. Я спал на улице, питался с раздачи еды для малоимущих, и несколько раз дрался с другими бездомными парнями. Затем я обнаружил, что люди делают ставки на бои под эстакадой, и избил пару парней за деньги. Я заработал пятьдесят баксов и разбитую голову, благодаря парню, который мог магически усиливать свои кулаки. Один мужик пытался подцепить меня обещаниями водки и пиццы. Мне не понравился его взгляд, поэтому я сел к нему в машину, посмотреть, что будет дальше. Как оказалось, он был любителем душить. Для него это плохо кончилось. Я так и не умудрился найти себе картонную коробку для сна. Я спал в парке под кустами, пока охрана моего отца не оглушила меня «тазером», накачала успокоительными и доставила меня обратно домой.

Я просто уставилась на него. Он не лгал.

— Короче, когда я очнулся в своей комнате, мать устроила мне разнос. Она говорила, как она волновалась, и что я не имел права так ее пугать. Это было куда хуже любой ночевки на улице. Ко времени вечеринки, мы уже разрешили наши семейные конфликты, поэтому, когда Ринда спросила у моей матери, где я был последние три недели, мать ей рассказала. Ринда расплакалась.

— Почему?

— Она переняла остаточные следы стресса и страха от моей матери. Это ее расстроило. Она сидела, заливаясь слезами, и спрашивала мою мать, как она справляется со мной. Мама сказала ей, что я одаренный ребенок, а одаренные дети часто делают неординарные поступки. Ринда ответила, что в таком случае, она не хочет одаренных детей. Тогда-то я и понял, что не могу на ней жениться.

— Потому что она не хотела одаренных детей?

Коннор наклонился поближе и улыбнулся снова, но улыбка не коснулась его глаз.

— Нет. Потому что я не любил ее. Браки между Превосходными редко основаны на любви, но Ринда бы знала, что я ее не люблю и это всегда причиняло бы ей боль. А еще я понимал, что быть с Риндой — значит всегда быть одному. Она хотела семью, детей и стабильность. Безопасность. Я не знал, что именно я хочу, но точно знал, что не этого. Я бы шел на риск и это бы ее убивало. И если бы я подавил свою волю и согласился на брак, то всегда был бы холоден с ней. Я бы никогда не позволил ей почувствовать всю силу моего гнева, страха или беспокойства, потому что это было бы жестоко.

Личность Рогана была подобна его магии: мощный тайфун, сметающий все на своем пути. Я видела мощь его гнева и силу его желания. Когда он сосредотачивается на тебе, то делает это со всей душой, и ты невольно чувствуешь себя привилегированной быть объектом его внимания. Настоящие отношения требуют честности. Будучи испуганным, разгневанным, или беспомощным, ему пришлось бы успокоиться и справиться со своими чувствами, прежде чем отправиться домой. Он был бы вынужден ей лгать.

Роган никогда мне не лгал. Осознание этого рухнуло на меня, словно тонна кирпичей. Иногда он тщательно подбирал свои ответы, но никогда не врал мне, за исключением того раза на балконе, после просмотра записи об убийстве его людей. Он соврал намеренно, зная, что я отреагирую. Он мог бы отказаться отвечать на мои вопросы, но вместо этого всегда говорил мне правду, даже зная, что мне не понравятся ответы.