Невеста с огоньком, или Герцог с дымком

Ненавидя себя за то, что собираюсь сотворить, я с силой вдавила кулак Эйдану под ребро. Герцог охнул надсадно, дернулся, отстранился от меня. Зыркнул сердито, и через секунду порывистый ветер вбил меня в простыню – не продохнуть.

Дварфова пропасть!

– Я любил бы тебя, Эллайна… Любил бы, – прошептал Эйдан с обиженным надрывом. С упреком, с каким щекастый карапуз ругает сломавшуюся в его руках игрушку. – Но, очнувшись после ранения и узнав про алтарь, понял, что не смогу. Больше не смогу. Я мужчина. Я Эквенор! У меня есть гордость.

– Я бы тоже постаралась полюбить вас, – зажмурилась, угасая, растворяясь в лихорадочном жаре. – Со всеми вашими грехами и дурными привычками. Если бы вы мне хоть немного помогли в этом, если бы подошли, протянули руку… Но теперь уж не смогу. Я женщина. Я Экарте. И у меня тоже есть гордость.

– К концу ташерской зимы от нее не останется и следа, дражайшая, – тряхнул серебряными прядями мой «обходительный» супруг и потянулся к брюкам.

Я часто заморгала. Взмолилась, глядя в белый потолок, украшенный дорогой лепниной. Боги, боги… Происходило что-то неправильное, невозможное. Я и доли нынешнего ужаса не испытывала на алтаре в Погибшем саду!

А сейчас твердо поняла, что эта ночь будет такой же непоправимой, как и та – третья, Великая. И она, эта граксова ночь, навсегда отрежет меня от сердца Нетфорда.

Завтра… Завтра за завтраком Эйдан объявит, что вспомнил о своей жене. Дражайшей и со всех сторон желанной. И намерен продолжить род Эквеноров… После тщательного обследования целителем своей неверной, грязной супруги, разумеется.

Я забилась под воздушным прессом, вжимавшим меня в кровать, истошно хрипя и молясь всем богам Междумирья. Как несправедливы они, как жестоки! Разве не могут хоть они отпустить меня? Такие могучие, такие великие…

– Дон-н-н! Дон-н-н! Дон-н-н! – разнеслось снаружи так громко, что даже накрепко закрытые окна не заглушили тревожный звон.

Эйдан резко подскочил с меня, затянул шнурок на штанах. Шатаясь, подбежал к окну и распахнул шторы.

– Демоны! Демоны изнанки! – весь Ташер заполнялся паникой. – Они всюду! Мрак у порога!

Я поднялась на кровати и устремила взгляд в раскрытое окно. Со сторожевых башен без остановки сыпались огненные стрелы. Туда, в черноту, что неумолимо надвигалась на крепость.

– Слишком много… – пробормотал Эйдан, сердито растирая лицо. – Никогда не было так много. Безумие!

Запахнув платье, я сползла с постели и нервно прижалась лицом к стеклу. Отсюда едва получалось разглядеть, как от северных ворот навстречу тьме стремительно двигался конный отряд.

Ташерские воины вышли на защиту крепости, обнажив сияющие мечи. А перед ними сверкал лоснящейся шерстью вороной конь с плечистым наездником в черном плаще.

– Зачем? Зачем они туда? – я в исступлении схватилась за голубую штору и уставилась на горе-супруга. – Там же мрак! Не безопаснее ли остаться внутри стен? Ведь есть огонь, есть…

– Нэд, брат… какого гхарра ты творишь? – не видя меня и не слыша, пробормотал Эйдан.

А затем, сбросив с себя оцепенение, быстро натянул рубашку на размякшее тело. Скрутил ладонью воздушный ком, швырнул к ногам… и ветер побежал впереди него, разыскивая воинов младшего Эквенора. Сквозящим шепотом приказывая тем седлать коней.

Накинув плащ прямо так, на порванное платье, я поспешила за второй «светлостью». Они одновременно спятили, так? Это что-то наследственное?

Гул на улице стоял невообразимый. Оседланные жеребцы нетерпеливо ржали, северяне забористо бранились. «Дон-н-н… Дон-н-н…» – разносилось тревожное с охранной башни.

– Да куда вы собрались в таком состоянии?! – мой жалкий вопль потонул в гуле голосов.

Шатающийся Эквенор, младший, но упертый, лихо вскочил на Лира и припустил вперед. Прямо в открытые северные ворота. Злость будто бы отрезвила его, придала сил. Второй отряд поскакал следом, взбив снег в мокрую пену и подняв пар над ташерской землей.

Жемчужно-белый зад скакуна отдалялся от меня так быстро, что через мгновение стал размером с некрупный альта-цитрон. Серебристая грива Лира сплеталась с разлохмаченной копной Эйдана и тонула в снежных сугробах, подсвеченных огнями выпущенных стрел.

Варх Всемогущий, когда просила освобождения, я не имела в виду, что желаю немедленно овдоветь!