Маленькая хозяйка большого герцогства

— Спасибо, — улыбаюсь его хитрому заговорщическому виду.

В Обитель Милосердия попадают те, кому не повезло. Одно крыло большого старинного здания отведено под лазарет. Здесь помогают тем, кто не может себе позволить более качественное лечение у городских лекарей.

Возле распахнутых высоких дверей столпились люди, они о чём-то спорят. Подхожу ближе. Один из братьев милосердия объясняет бледному, измождённому мужчине с запёкшейся на лице кровью, что он не может ему помочь. Неподалёку, прямо на каменном полу сидят и лежат люди. Кто-то стонет, кто-то плачет, и все явно нуждаются в помощи. Над ними уже хлопочут две женщины в форменных серых хламидах.

— Что у вас случилось? — вступает в разговор дио Хэмис.

— Доброго дня, уважаемые, у нас нет мест, чтобы разместить его и тех, о ком он просит! Так-то самым пострадавшим мы уже помощь оказали, одного даже разместили в зале. Но посмотрите сами! Что же мне остальных на пол класть? Вот я и говорю, что или лекаря вызвать домой или попроситься в общественную лечебницу!

— Да говорю же вам, там тоже нет мест и меня отправили сюда, в надежде, что здесь помогут. Прошу вас! Хоть на пол кладите, хоть куда, но не выгонять же! Там ребёнок и женщины! Ну как же так?!

Только сейчас замечаю, что одна из женщин прижимает к груди бледного парнишку.

— Уважаемый сой, — достаю белую монетку и вкладываю в ладонь упрямого работника обители, — помогите этим людям!

— Да что мне ваши деньги?! — отказывается от целого салера работник. — Что ж я зверь какой? Но как мне быть, раз все лежанки заняты? Вот только посильную помощь и окажем прямо тут.

В очень длинной комнате и впрямь стоит множество грубо сколоченных кроватей, среди которых я не вижу свободных. Вспоминаю, как сама недавно пролежала на холодном жёстком полу и понимаю — в чём-то брат милосердия прав.

— Может, принести одеял и постелить на пол?!

— Да какие уж тут одеяла? Сами посмотрите, у нас здесь кто, чем прикрывается. Повезёт, если холстина какая найдётся.

— Ну хоть что-то же можно сделать? Рамиз! Где можно найти одеяла?

— На рынке бывают и в лавках.

— Найдите сколько сможете. Нужно хотя бы пару десятков хороших одеял, матрасов, подушек и побольше сухой соломы! Пусть всё это привезут сюда.

Вкладываю в ладонь Рамиза мешочек монет.

— Одеяла будут, продолжайте уход за пострадавшими! — обращаюсь к растерянному работнику обители.

Брат милосердия благодарит лёгким поклоном и тут же возвращается к своим делам.

— Да благословят вас боги, уважаемая! — спустя некоторое время подходит ко мне тот самый мужчина, что уговаривал брата помочь остальным. Голова у него уже перевязана, а кровь с лица смыта.

— Спасибо за добрые слова, — немного теряюсь, смущённая его реакцией. — Расскажите, пожалуйста, что с вами произошло?

— На наш обоз напали. Мы возвращались домой, распродав товар в столице, вы же знаете, что там как раз прошёл большой весенний базар. Мы ехали целой группой торговцев, включая меня, да ещё почтовая коляска. Некоторые с семьями, — тяжело вздыхает и хмурится. — Сначала угрожали мужчинам, но те неохотно делились вырученными от продаж монетами, тогда разбойники стали угрожать надругаться над женщинами и мы не выдержали.

— А ребёнок как пострадал?

— Мальчишка? Сам бросился мать защищать, глупый. Только себе навредил.

Как можно поднять руку на ребёнка? Не всегда грабители ведут себя жестоко, а у этих, судя по всему, никаких принципов.

— Сколько человек пострадало, знаете?

— Убили двух стражников, да одного упрямого торговца, чтобы других сильнее припугнуть. Остальные — кому как повезло. Кого просто поколотили, а у кого и рана от ножа осталась на память. Не хотели рыться в телегах, но точно знали, что у нас есть деньги. И даже примерно представляли сколько. Потому и трясли до последнего.

— Стражи уже выясняли у вас подробности?

— Да что там выяснять, уважаемая? Не мы первые не мы последние. Неужто не знаете, что такое у нас едва ли не через день случается? Кому-то везёт, их не трогают, а кому-то вот, как нам — нет. А что поделать-то? Нужно торговать, чтобы выжить. Мне вот прежде везло, да в этот раз нарвался.

Он продолжает сетовать на то, что с ним приключилось. И я мягко поощряю его. Задаю вопросы, внимательно слушаю. Чувствую, что ему нужно поделиться, чтобы выплеснуть эмоции и страх.

Он рассказывает о шайке разбойников, которая в последнее время совсем распоясалась. О том, как стало тяжело и опасно торговать, о непомерных сборах и безучастных стражах закона, о том, как хотел бы уехать с семьёй, да всё никак не накопить на покупку жилья в другом месте. А здесь свой дом не продать, потому как никому здесь жильё не нужно…

Рамиз возвращается с парнишками носильщиками, которые тащат ворох одеял и мешки с сеном. Начинается суета и людей укладывают прямо в закутке коридора. Мест в большой зале нет даже для того, чтобы приткнуть у стеночки лежанки из соломы.

Отмечаю в своей книжечке, что нужно проследить за обителью и её нуждами. Пусть предоставят по ней отчёт. Какие пациенты, какие трудности. Хорошо бы найти кого-то, кто будет заниматься подобными поручениями. Такого, который не будет приукрашивать действительность и кому можно доверять.

— Благодарю за вашу щедрость, уважаемая, — прощается со мной брат милосердия. — Вы не думайте, мы у порога людей не оставим надолго, как только сможем, переложим на кровати.

Желаю ему милости богов и направляюсь к выходу.

Внутри кареты даю себе несколько минут, чтобы собраться с мыслями.

— Виконт, Рамиз, поделитесь со мной соображениями и слухами, почему разбойники бесчинствуют на моих землях, а стража не может это пресечь?

Дио Хэмис смущается и отводит взгляд. Рамиз хмурится. В карете повисает пауза.

Тааак… что, и это тоже “я”?

— Обещаю, что бы вы ни сказали, я приму информацию с благодарностью, даже если она окажется нелицеприятной.

— Кхм… — на этот раз начинает Рамиз, — госпожа, если вы позволите быть откровенным… дело в том… в общем, у нас не хватает людей.

— Значит, нужно их нанять?

— Не всё так просто. Помните, вы приказали разобраться с этими нападениями своему личному отряду?

— Допустим… — ухожу от прямого ответа.

— Вы тогда распорядились сократить жалованье вчетверо до тех пор, пока не переловят всех разбойников… и ещё штрафы ввели.

Кажется, я понимаю, к чему он ведёт и заранее перебираю в памяти подходящие ругательства.

— Так вот, с тех пор личный отряд… сильно сократился. Никто не горит желанием рисковать здоровьем и жизнью без оплаты. А подобными вопросами обычно занимается именно личный отряд. У городских стражей другие задачи, да и самих стражей в городе осталось мало, особенно после того, как вы приказали наказать начальника управления.

Да уж… такими темпами, скоро я начну задавать только один вопрос: как оно всё тут до сих пор выжило?

— Так! Мы изменим это. Рамиз, я хочу назначить вас заняться этой задачей. Скажете потом, что вам потребуется и я это обеспечу. Мне нужны толковые люди в личный отряд. Если кто-то из прежних воинов захочет вернуться — я не против. Нужно отменить штрафы и наказания и выплатить работающим стражам порядка компенсацию за то, что не оставили свои посты. Мне нужен список этих людей с должностями и суммой месячного жалованья, а также список наказаний и штрафов: кому, за что и сколько.

Рамиз откровенно зависает, переваривая информацию. Даю ему время всё осмыслить.

— Не переживайте, молодой человек, авось не каждый день такая удача перепадает. Выправим высокую должность и жалованье, — дио Хэмис покровительственно похлопывает молодого мужчину по плечу.

***

Городской рынок удручает своей неухоженностью и видами грязных вонючих луж. Мимо слоняются попрошайки и подозрительного вида личности. Рамиз, на всякий случай старается идти максимально близко. Дио Хэмис предлагает взять его под локоть, чем я с радостью пользуюсь.

Рыба, морские гады, дешёвые грубые ткани, какие-то засушенные травы, свежая зелень, овощи…

Если не считать продуктов питания, то всё остальное практичное, дешёвое, примитивное и не самого хорошего качества. Никаких изысков. Никакого особого разнообразия.

И что-то мне подсказывает, что качественные товары здесь просто некому покупать.

Вдоль рядов, прицениваясь, то тут, то там, ходят бедно одетые покупатели, они отчаянно торгуются за каждый иер и берут, как я понимаю, лишь самое необходимое.

— Могу я поручить вам организовать питание для бедных? — тихо обращаюсь у дио Хэмису. — Скажем, я выделю дополнительные средства Обители Милосердия, а они будут готовить простую сытную пищу и раздавать её нуждающимся. Да, и пусть закупают часть продуктов у местных мелких продавцов, чтобы не лишать их прибыли.

— Я займусь этим, можете на меня положиться. В городе найдётся немало бедняков, кто будет этому рад.

Пусть это и не решит проблем, но хотя бы поможет первое время продержаться тем, кто оказался в сложных ситуациях.

— Аааа!!

Наше внимание привлекают крики и мы спешим в сторону столпившихся зевак.

— Да ты ж, паскуда такая! Вот я тебе сейчас покажу, негодник! Получишь палок на площади! Ох, как получишь!

Здоровая дородная женщина раздаёт оплеухи щуплому подростку лет пятнадцати, которого крепко держит здоровенный мужик в засаленном фартуке. Подросток лишь затравленно озирается и жмётся, пытаясь увернуться от подзатыльников торговки.

Толпа вокруг явно потешается этим зрелищем.

Глава 8

— Вы ж посмотрите, чё творится-то, а? Воровать он удумал!! Тю, паразит какой!

Спешу к ним, но меня обгоняет малец лет семи, который с отчаянным визгом бросается на руку мужика в фартуке и, похоже, пытается укусить последнего.

Женщина начинает верещать ещё громче и звать стражей, а я выхожу из ступора и таки вмешиваюсь:

— Простите! — приходится перекрикивать взрывы смеха и визги, — не могли бы вы все успокоиться и объяснить, что произошло? И немедленно прекратите лупить ребёнка, уважаемая!

Торговка замолкает и поворачивается, окидывая меня придирчивым подозрительным взглядом.

— Тю! Защищает она его! Да я, уважаемая, вора поймала на горячем! Таскать у меня булки удумал! И это уже не в первый раз!!! В прошлый получилось сбежать, так и теперь решил, что всё с рук сойдёт?! Нее!! Таких надо палками учить! Вот дождёмся стражей и получит как следует, уж я сама-то прослежу, ох, послежу обязательно, помяните моё слово!!

При этом она разворачивается к толпе, поднимает руку вверх и трясёт указательным пальцем, словно призывая небеса в свидетели своих слов.

Всё это время старший подросток молчит, а малыш пытается освободить товарища, повиснув на руке у здоровяка. Да только вокруг уж такая толпа, что не выпустят, по глазам вижу, только и ждут, чтобы лично за шиворот воришку оттаскать.

— Вот, — вкладываю в руки торговки четвертушку салера, — деньги ваши, если отпустите мальчика и передадите его вот этому мужчине. Указываю на Рамиза.