За синими реками, за дальними горами

Может, с папенькой потолковать? Вдруг он осерчал, узнав о проделках Полкашки, выгнал его, и не будет впредь донимать меня глупым сватаньем?

Мысль эта мне понравилась, и жизнь стала милее. Чуть приободрившись, я вскочила с кровати, подбежала к дверям и дёрнула их, чтобы к папеньке побежать.

Да только не пустили меня двери. Больно стукнулась ладонь о твёрдое дерево, а снаружи толкнулось что-то тяжёлое. Заперли меня, опустили засов с той стороны, а я и не заметила, пока в рыданиях пустых заходилась.

И я даже знаю, кем был этот кто-то!

- Полкашка, гнилая твоя душонка! - в гневе закричала я. - Как выберусь, прикажу тебя на плаху отправить!

Завозился кто-то по ту сторону, зашуршал как мышь, но мне ничего не ответил.

Это ещё больше разозлило меня; заколотилась я в дверь как птица подстреленная, закричала что было мочи:

- Немедленно выпустите меня! Всем прикажу головы отрубить, ежели ослушаетесь!

- Успокойся, Забавушка, - зашептали жарко из-за двери, и я испуганно отпрянула, - никто тебе не поможет, слуги все меня слушаются, а я предупредил их, что ты кричать начнёшь.

До того этот голос показался мне мерзким, что я задохнулась от негодования:

- Полкашка!

- Он самый, Забавушка, - радостно подтвердил боярин. - Зря ты на папеньку надеялась да на гостей иноземных. Покинули нас басурмане, а царь-батюшка… Никто тебе не поможет, моя теперь будешь. Выполнил я твою просьбу, Забава, построил летучий корабль, так что готовься к свадьбе!

Застила чёрная туча мне глаза, сползла я по стенке на пол, шепча как заведённая:

- Не может быть, не верю!

Басисто расхохотался Полкан под дверью.

- Хочешь - верь, хочешь - не верь, всё едино. Не уйдешь ты от меня, Забавушка, будешь царицей, родишь мне царевичей, и пойдёт от нас славный род Полкановичей, что будут этой землей спокон веков править!

Затошнило меня, а тело слушаться отказалось. Засов загромыхал - ещё чуть-чуть, и войдет Полкан в мои покои!

Вдруг, гляжу, появилась в окне голова с волосами всклокоченными.

- Иванушка!

Забыла я про него совсем, а он увидел меня и просиял:

- Забавушка! Душа моя!

Как по волшебству силы сами вернулись ко мне. Я вскочила на ноги и бросилась к Ванюшке на шею с радостью неподдельной: вдруг сумеет дурачок вызволить меня из-под гнёта Полкана, пока совсем поздно не стало?

- Бежим, Забавушка! - потянул меня Иван к окну. - Выберемся отсюда и будем жить-поживать, счастья и добра наживать.

- Так-то оно так, - пробормотала я, пока мы выбирались на крышу, - да только что ты сделаешь с тем, что Полкан корабль летучий построил?

Остановился Ванюшка, недоумённо посмотрел на меня и с негодованием воскликнул:

- Да не Полкан это, не Полкан! А я!

Уставилась я на дурачка, но на изумление времени не было. С треском распахнулась дверь, влетел в терем Полкан и к окну подбежал. Да только мы проворнее оказались: не успел папенькин любимец и слова молвить, как Ванюшка с крыши сиганул бесстрашно и меня подхватил, чтобы не убилась. Скользнул кончик моей косы между жирных пальцев боярина, а сарафан плавно на крышу перед ним опустился: скинула я его, чтобы не мешал.

***

Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Долго бежали мы по палатам царским, от стрельцов и слуг полкановых изворачивались. Наконец, добрались мы и до летучего корабля: самого настоящего, прямо напротив хором в воздухе повисшего. Помог мне Ванюшка в него забраться, встал рядом сам да отдал команду:

- В добрый путь!

И дрогнул корабль, и поплыл он наверх, прямо к облакам, обгоняя птиц. Мелькнули под деревянным крылом царские палаты, прокричала наверху чайка, и что-то глухо шлепнулось на землю: это Полкан попытался полезть за нами на корабль, да поторопился и сорвался с высоты.

Проверять, жив ли мой бывший жених, я не стала.

Ванюшка стоял рядом, сияя как пятак медный, за плечи меня обнимал и планы на будущее строил:

- Эх, заживём, Забавушка! Домик себе сладим, детишек заведём, будешь моей хозяюшкой!

А я его вполуха слушала и о своём думала. Несладко у меня на сердце было, ибо чувствовала я: неправильно это всё. Не моя это судьба, не для того я была рождена, чтобы за печкой у трубочиста чумазого хозяйничать. А он всё за меня и решил.

И любовь моя никуда не делась. Стоило мне чуть отвлечься, как возникал перед глазами чужеземец, впору было волчицей раненой выть. От обиды, от несправедливости да от глупости, что дёрнула меня затаиться за папенькиным ковром. И понимала я, что не суждено мне уже стать счастливой, коли судьба моя за дальними морями, и больше нам не доведётся свидеться.

- Как же тебе удалось корабль построить, Иванушка? - спросила я, чтобы от горестных дум отвлечься.

Приосанился Ванюшка.

- Водяной помог, - охотно сказал он, - и бабки-ёжки подсказали слова заветные, чтобы корабль взлетел и полетел…

- Взлетел и полетел, - повторила я, - а чтобы посадить его на землю, они заклинание сказали?

Поджал дурачок губы, и я всё поняла. Высвободилась аккуратно из-под его руки и сказала:

- Что же, Ванюшка, нам теперь придется по свету мотаться, под облаками с птицами наперегонки, раз посадить его не сможем?

- Можно попробовать спрыгнуть, - поскрёб затылок трубочист и махнул рукой, расцветя улыбкой во все зубы. - Да брось ты печалиться, Забавушка! Что-нибудь придумаем!

- Придумаем, придумаем, - пробормотала я, отходя к носу. На душе вновь стало черным-черно. - Если только как кости переломать. Задурили тебе голову бабки, Иванушка, обвели вокруг пальца, а ты и поверил, что эта нечисть решила от чистого сердца тебе помочь…

- Что ты там говоришь, Забавушка? - всполошился Ваня, но я только отмахнулась:

- Ничего. Это я так, о своём толкую.

Корабль со свистом скользил над бескрайними лесами, прямо к поблескивающей вдали ленте реки. Нательная рубашка плохо грела, и я дрожала от жестоких порывов ветра. Птичий гомон раздирал уши, и я зажала их, стараясь не разрыдаться вновь, жалея себя, свою загубленную жизнь и потерянное счастье…

На горизонте показалась чёрная точка, растущая прямо на глазах.

- Чевой-то? - удивился Ванюшка, подходя ко мне. - Не слыхал о таких больших птицах.

Я только стиснула занозистый борт, пряно пахнущий смолой.

Точка очень быстро стала размером с полено, а потом заслонила солнце, превратившись в огромный страшный корабль, похожий на оскалившегося дракона. На боках его были намалеваны красные полосы, а прямо над ними - злые раскосые глаза, вперившиеся прямо в нас.

- Чевой-то? - потрясённо проговорил Ванюшка, задирая голову. - Что за чудище такое?

Я промолчала, но возникшая догадка была такой смелой, что я отказывалась в неё поверить.

“Чудище” остановилось напротив нашего корабля, преградив ему путь. В деревянную палубу вонзились железные крючья, натянув толстые канаты между кораблями, и наше судно послушно остановилось. Мало-помалу нас подтянули почти вплотную к “чудищу”.

Ванюшка только головой вертел, всё повторяя:

- Ну, диво! Ну и чудеса!

А я ждала, обмирая на месте, ибо что-то подсказывало мне: прав твой трубочист. Похоже, впрямь пришло время для чудес.

Тонкий свист раздался сверху, и перед нами упал конец диковинной лестницы из веревок и пустых круглых перекладин.

Следом за ним спрыгнул на доски гость иноземный, по чьей вине я навсегда потеряла покой.

- Не думал, что у вас тоже в ходу воздушные корабли, - проговорил он, внимательно глядя на меня. - Выходит, моя помощь вам больше не нужна, царевна-сан?

Я стояла перед ним босая, с растрёпанной косой, разрумяненным от ветра и переживаний лицом, и впервые смело глядела ему в глаза.

- Значит, вы всё-таки решили помочь мне бежать? - храбро молвила я, чувствуя, как решается моя судьба.

Тоши повёл плечами, но взгляда не отвел и произнёс с равнодушием, которое полоснуло меня по сердцу почище кинжала:

- Ваши слова озадачили меня, Забава-сан, и мне стало интересно: что же изменится, если я скажу вашему царю про летучий корабль?

“Бессердечный сух…”, - не успела подумать я, как он продолжил, и в его голосе почудилась внезапная горячность:

- Хотя это все бесстыдная ложь! Я жалкий дурак, царевна-сан, но я понял, что просто не могу оставить тебя здесь!

И вот тут я не выдержала и, вспыхнув, поспешно отвела взгляд, бормоча какую-то околесицу. Слабо вскрикнул Ваняшка, ветер принес чьи-то оклики на иноземном языке, а мне на плечи легли ладони - твердые и сухие.

- Ты по-прежнему хочешь отправиться со мной, Забава-сан? - услышала я его голос и, не раздумывая, выдохнула:

- Да!

И подняла голову, чтобы вновь увидеть его глаза.

На этот раз - совсем близко.