Магия сдвигается

— Я нашел вашу записку. Я принимаю вашу помощь.

Наконец-то что-то пошло правильно.

— Милый! — закричала я.

— Да? — отозвался Кэрран.

— Ты можешь сказать Джордж, что пришел отец Эдуардо?

***

МЫ СЕМЕРО сидели за кухонным столом. Джордж взглядом метала кинжалы в Бахира. Мэхон — большая надвигающаяся тень, занял стул рядом со своей дочерью. Они согласились отложить обсуждение до тех пор, пока мы во всем не разберемся. Бахир, как он просил называть себя, занял стул рядом со мной.

— Как вы поняли? — спросил он меня.

— Мы собрали все воедино, — сказала я ему. — Мы выяснили, что Эдуардо родился в Атланте, и что его мать вышла замуж за своего нынешнего мужа, когда Эдуардо было семь. Ифрит назвал его отродьем предателя, что наводило на мысль, что предки Эдуардо служили ифриту в каком-то качестве, и он сам мог быть частично ифритом. Мы также знали, что Эдуардо бурно отреагировал, когда увидел вас, и ушел с работы, несмотря на острую нужду в деньгах. Когда его спросили, почему, он сказал, что у него возникли личные причины. Мы нашли кинжал, который вы ему дали, который казался несовместимым с позицией Эдуардо в отношении религии. Затем этим вечером я ужинала со своим отцом.

У Ника разразился приступ кашля. Я дала ему время смириться с этим.

— Он сказал, что родители ничего не могут с собой поделать и, если у них будет шанс, они всегда будут присматривать за своими детьми.

— Это действительно кажется довольно очевидным, когда изложено вот так, — сказал Бахир.

Он полез в рюкзак, вытащил металлическую шкатулку и поставил ее на стол. На ней выделялись бледно-серебристые линии кофтгари, мелкий почерк, словно выведенный зачарованным пером на почерневшей стали. «Аят аль-Курси» — стих о троне, сура «Аль-Фатиха», два последних стиха из суры «Аль-Бакара», первый стих из суры «Аль Имран», большая часть суры «Аль-Джинн»…

— Сколько времени это заняло у кузнецов? — спросила я.

— Год, — ответил Бахир.

— Вы знали, что ифрит придет? — спросил Лютер.

Он кивнул.

— Это началось с рождения Эдуардо. Сначала были сны. Жестокие, тревожащие сны. Мы с Риммой были женаты три года, у нас был маленький сын, и я не хотел подвергать их опасности, поэтому обратился за лечением. Я обратился к психиатру. Мне выписали лекарство, которое я принимал по расписанию. Сны не прекращались. Сначала они казались белибердой, затем постепенно начал проявляться смысл. Что-то приближалось. Что-то охотилось за мной. Видения были полны смерти.

— Я сделал сознательный выбор отказаться от видений. Потом мы обнаружили, что Римма перевертыш, и ей было трудно с этим справиться. Она оказалась бизоном-оборотнем необычной породы, и, насколько ей было известно, на нее никогда не нападал оборотень. Ни один из ее родителей не был оборотнем, и это вызвало сильную напряженность в отношениях между ее матерью и отцом. Ее отец попросил ее пройти тест на отцовство, что сильно ранило ее. Она увидела это таким, каким оно было — отказом от всех лет, когда ее отец был частью ее жизни. Для нее не имело значения, была она его биологическим ребенком или нет. Она оборвала все связи со своей семьей. Я был нужен ей, поэтому я провел еще один год, пытаясь убедить себя, что у меня просто проблемы. Мои родители были мертвы. Мне не у кого было попросить совета.

Бахир вздохнул.

— Как-то ночью я возвращался домой с работы. Было темно. Ко мне подошла женщина, выглядя нервозно, и спросила дорогу. Потом она вытащила нож из огненных ножен и ударила меня им, но я не умер. Лезвие прошло сквозь меня, и когда она вытащила его, раны не было. Я был цел. Я чуть не задушил ее от чистого страха, но разум возобладал, и я отпустил ее. Она сказала мне, что я ифрит, часть древней линии, уходящей корнями в прошлое, когда некоторые ифриты, почувствовав ослабление магии, попытались смешать свою родословную с человеческой в попытке сохранить ее. Ифриты могут чувствовать тех, кто принадлежит к тому же клану. Она сказала, что есть и другие, подобные мне, которые почувствовали мое присутствие и послали ее испытать меня.

— Что за адский тест, — сказала я.

— Что, если бы вы умерли? — спросила Джордж.

— Тогда я не был бы ифритом. — Бахир улыбнулся. — В конце концов, я встретил некоторых членов моего клана. У них тоже были видения, и они были напуганы. Я пытался найти ответы на некоторые вопросы. Я нашел только легенды, составленные из фрагментов видений и снов. Давным-давно могущественный ифрит правил королевством джиннов. Мы не знаем его имени. Один из членов моего клана назвал его Шакуш, Молот, поэтому что от его снов у него раскалывалась голова, будто его били молотком по голове. Под командованием Шакуша было много воинов и принцев. Однажды к нему привели святого человека, который вторгся на его территорию. Властитель ифритов издевался над святым человеком и приказал обезглавить его. Когда голова святого человека скатилась с плеч на пол, его рот открылся, и он проклял ифрита безумием.

До сих пор это была раскрашенная по номерам фольклорная история-предостережение. Не будьте грубы со случайными незнакомцами и теми, кто в нужде.

— В конце концов, властитель ифритов сошел с ума, но его магия была слишком мощной, и даже объединенная мощь его воинов не смогла ее пленить. Им не удалось убить его. Иногда, когда сила твоего врага слишком велика, единственное, что ты можешь сделать, это сдержать его. Воины Шакуша заключили его сущность в амулет. Никто не знает, что они с ним сделали, но когда это всплыло в моих снах, это была серьга в мочке уха пожилой женщины. Период развития технологий ослабил на нем печать, и магия разбудила безумного ифрита. Сначала он был слаб, его сила была всего лишь шепотом. Ему потребовались годы, чтобы развратить владельцев серьги, но с каждой жертвой он становился немного сильнее.

— Один из членов моего клана обладал даром пророчества. Он мог проникать в свои сны дальше, чем я. Он сказал мне, что Шакушем движет жажда мести. Ритуал сдерживания выполнили три воина-ифрита, и теперь Шакуш охотился на их потомков, убивая их одного за другим. После того, как он закончит, он обратится против остальных членов клана, которые предали его. Это означало, что, в конце концов, он доберется до меня. Я видел лицо своего предка в своих снах. Он был тем, кто закрывал крышку амулета.

Если ифриты были такими мстительными, как утверждал мой отец, от них не было бы спасения и негде было спрятаться. Шакуш нашел бы его.

— Ваши люди предлагали вам помощь? — спросил Кэрран.

— Они не были воинами. В нашем обществе есть касты. В битву вступают только те, кто обладает большей магией и жестокой натурой. Члены моего клана — художники, учителя и торговцы. Одна — юрист, другая — детская медсестра. Женщина, которая ударила меня ножом — учительница начальной школы. Они тянули соломинки, чтобы решить, кто будет проводить тест, и она вытащила короткую. Она была напугана до полусмерти, но Шакуш пугал ее еще больше. В схватке с Шакушем они просто стали бы жертвами. Он поглотил бы их магию. Они были так счастливы, когда нашли меня. Они думали, что я защищу их от безумного существа, в которое превратился Шакуш.

Это, должно быть, было так ужасно. Думать, что ты, наконец, нашел ответы и необходимую тебе помощь, только чтобы понять, что все рассчитывают на тебя, чтобы спасти себя.

— Что вы сделали?

Бахир откинулся назад.

— Я должен был защитить себя. Я должен был защитить своего сына, поэтому я начал тренироваться. Я пробовал додзе и клубы боевых искусств, но это был неправильный вид тренировок. Итак, я поспрашивал членов клана, и они, наконец, нашли человека, который научил бы меня. Он был убийцей, и от того, чему я научился у него, меня выворачивало наизнанку.

— Но это казалось правильным, — сказал Ник.

Бахир кивнул.

— Да.

— А что ваша жена? — спросила Джордж.

— Я скрывал от нее большую часть этого. Я не хотел, чтобы ей пришлось нести груз осознания того, что неизвестное ужасное существо ищет ее мужа и сына. Это было моим бременем. Члены моего клана не могли помочь мне сражаться, но они помогали другими способами. Один из них был кузнецом. Он делал мне оружие. Остальные занимались исследованиями. Мы покопались в фольклоре и древних источниках, в том немногом, что там было. Наконец, благодаря сочетанию многочасового изучения и вещих снов, мы пришли к дизайну шкатулки.

Он кивнул на шкатулку на столе.

— В ней должен быть ифрит, чтобы снова запечатать его.

— Должен? — спросил Мэхон.

— Должен — это настолько точно, насколько мы можем быть уверены. Шкатулка с таким дизайном однажды использовалась святым человеком для содержания разъяренного пустынного марида. Если она может удержать песчаную бурю, она должна удержать и Шакуш.

— А что ваша жена то? — спросила Джордж. — Я просто пытаюсь понять, почему вас никогда не было в жизни Эдуардо.

— Это было не по моей воле. Переломный момент наступил, когда муж одной из преподавательниц колледжа, где я преподавал в то время, принес в здание пистолет. Он был неуравновешенным человеком. Она бросила его, и он пытался выследить ее. Я лишил его жизни. Это произошло очень быстро. Я увидел пистолет. Он выстрелил в нее. Я отреагировал.

Его голос звучал ровно.

— Это было почти так, как если бы кинжал завладел мной и вонзился в его тело. Я мог бы обезоружить его. Я знал как, но я этого не сделал.

Недостаточно было пройти подготовку эффективного убийцы. Вам также надо научиться контролировать свой стресс и страх, настолько привыкнуть к насилию, что смочь отстраниться от травмы и оценить уровень насилия, необходимый для реагирования. Когда срабатывала реакция «сражайся или беги», мать-природа отключает наш мозг. Это биологический механизм выживания. К тому времени, как наш разум полностью осознает воздействие на присутствие хищника, мы уже бежим к ближайшему дереву.

Бахир не был прирожденным хищником. Если бы ему дали время подумать, он, вероятно, не убил бы того мужчину, но в тот момент его тело просто отреагировало, тренировка взяла верх.

— Я совершил великий грех, — сказал Бахир.

— Тот, кто убьет живую душу не за душу, И не за нечесть на земле, Тот как бы всех людей погубит[7], - тихо сказал Лютер.

— Да. — Бахир кивнул.

В Коране было много разных стихов, некоторые указывали на войну, некоторые — на мир, но в пятой главе было ясно сказано об убийстве. Человеческая жизнь была драгоценна.

— Я пошел к человеку, который учил меня, и спросил его, почему так произошло. Он сказал, что я слишком взрослый. Я начал слишком поздно. Я понял, что мой сын должен был быть лучшим бойцом, чем я. Эдуардо в то время было шесть, поэтому я отвел его на обучение. Когда Римма узнала, то была в ярости. Она хотела объяснений, поэтому я рассказал ей все. Я спланировал, как рассказать ей, и в моей голове это звучало разумно, но когда дело дошло до фактического объяснения, все пошло не так. Это был какой-то бред. Должно быть, я звучал как человек, переживающий психический срыв, бредящий об убийствах, святых людях и мстительных ифритах. К тому времени я уже начал мастерить шкатулку, поэтому достал ее. Тогда она была из обычной стали.