Раскаленный добела

— Пожалуй, откажусь. Но я с удовольствием потолкую с тобой о деле при свете дня в каком-нибудь очень публичном месте. Дать мою визитку?

Когда я училась в колледже, один из моих профессоров любил приукрашивать описания, и когда ему приходилось упоминать какого-нибудь исторического деятеля в момент его неистовой ярости, он говорил, что его глаза метали молнии. Я никогда не понимала значения этой фразы, пока не увидела лицо Рогана.

Корнелиус предусмотрительно отступил назад. Трой последовал его примеру. Да, я только что сказала Чокнутому Рогану «нет», и поглядите-ка, планета все еще вертится.

— Твою визитку? — переспросил Роган совершенно спокойным и тихим голосом.

— Это такой кусочек бумаги с моим телефонным номером, е-мейлом и прочей контактной информацией. — Мне не терпелось увидеть, как у него из ушей повалит пар. Не стоило мне его бесить, но уж очень он меня разозлил. Форсберг был у нас в руках, пока не влез Роган.

Роган повернулся к Корнелиусу.

— Соболезную вашей утрате. Почту за честь видеть вас сегодня моим гостем. Позвольте мне загладить свою вину за случившееся ранее недоразумение.

Какая прелесть.

— Ты имеешь в виду тот случай, когда ты едва его не задушил?

— Да.

— Пожалуйста, не садитесь к нему в машину, — обратилась я к Корнелиусу. — Он опасен и непредсказуем.

— Спасибо, — вставил Роган.

— Ваша жизнь для него ничего не значит, — продолжила я. — Когда ему кто-то не нравится, он расплющивает его автобусом.

— У меня нет желания начинать вражду с Домом Харрисонов, — сказал Роган.

Правда.

— Я гарантирую вашу безопасность.

Тоже правда.

— И у меня есть запись последних мгновений вашей жены, — закончил Роган.

Ублюдок.

Корнелиус посмотрел на меня.

— Он не лжет, — сказала я. — Но если вы сядете в эту машину, я не знаю, позволит ли он вам из нее выйти. Пожалуйста, не делайте этого.

Корнелиус расправил плечи.

— С удовольствием приму ваше предложение.

Черт бы тебя побрал. Почему люди никогда меня не слушают?

Роган открыл заднюю дверцу «рендж ровера» и Корнелиус забрался внутрь. Роган склонился к открытой двери и посмотрел на него.

— Не возражаете, если к нам присоединиться ваша сотрудница?

— Конечно же, нет, — ответил Корнелиус.

Роган повернулся ко мне.

— Видишь? Твой работодатель не против. Если я такой мерзавец, то почему бы тебе не поехать с ним, чтобы обеспечить его безопасность?

Мягко говоря, он был просто невыносим, и не могло быть и речи, чтобы я села к нему в машину. Чем больше между нами расстояние, тем лучше. Но мой клиент теперь оказался у него в руках.

— Я поеду за вами в своей машине. Корнелиус, еще он умеет проецировать, поэтому постарайтесь не думать о том, чем не хотели бы с ним делиться.

Роган подошел ко мне ближе. Слишком близко. Как бы мне хотелось, чтобы мое тело прекратило предавать меня всякий раз, когда он сокращает дистанцию.

Он понизил голос.

— Не мне судить, но мне кажется, ты не воспринимаешь меня всерьез, как угрозу. Я мог бы прикончить его по дороге.

Я скрестила руки.

— Да неужели? Теперь ты хочешь напрямую перейти к угрозам?

— Ты считаешь меня злом во плоти, а тебе известно, как я ненавижу разочаровывать. Трой с радостью поведет твою машину.

Ладно, с ним явно что-то не так. Роган, которого я помнила, был прямолинейным, но в то же время изворотливым. Это же даже отдаленно не походило на какую-то хитрость За ним следовала еще одна машина, хотя обычно он предпочитал ездить один. Он из кожи вон лез, пытаясь заставить меня сесть в свой бронированный автомобиль. Машины были припаркованы таким образом, что их масса скрывала нас от кого-либо, въезжавшего на парковку. Трой носил пистолет на виду. Это не было связано с похищением Корнелиуса или принуждением меня сделать что-то против моей воли. Это было из соображений безопасности. Нам с Корнелиусом обоим было бы намного безопаснее в его бронированном автомобиле, чем в моем фургоне.

Как бы я ни хотела держаться от Рогана подальше, я была бы идиоткой, если бы не стала воспринимать всю его озабоченность безопасностью всерьез.

Я вручила ключи Трою.

— Моя «мазда» вон там. Заводится без проблем.

Трой кивнул и обежал машины.

Я подошла к «рендж роверу» Рогана, села на переднее пассажирское сидение и пристегнулась. Мне просто следовало перетерпеть и не думать о нем, пока он сидит рядом со мной.

Я думала, что два месяца без него не пройдут бесследно — и я была права. Меня стало тянуть к нему еще сильнее. Да, помнишь, как ты проснулась и побежала вниз, потому что решила, будто видела его, а когда открыла дверь, там никого не оказалось?

Он закрыл дверь с моей стороны и занял место водителя, внимательно осматривая парковку перед нами.

— В бардачке лежит «зиг».

Я открыла бардачок, вытащила «зиг», проверила его и положила на колени.

— Что случилось? — тихо спросила я.

— Я потерял людей, — признался он. В его голосе звучала ужасающая безысходность.

Я и не думала, что ему есть до них дело. Я считала, что он видел в своих людях лишь инструменты и заботился о них лишь потому, что инструменты должны быть в рабочем состоянии. Но в его голосе сквозила настоящая горечь — сложная смесь из вины, сожалений и всепоглощающей тоски, которые ты чувствуешь, когда умирает кто-то из твоих близких. Это разбивает тебя, и заставляет чувствовать себя беспомощным. В словаре Рогана не существовало слова «беспомощность». Возможно, я была не права раньше, а может, ошибалась и сейчас. Время покажет.

Я умолкла и принялась изучать проплывающий за окном Хьюстон, выглядывая в теплом зимнем дне возможную мишень для стрельбы.