Две Наташки и пришельцы

– Значит, так надо. Такова воля богов.

– Это по какой же причине боги вдруг передумают вам помогать?

– Мне неведомы замыслы богов. Боги непостижимы.

– Странно… А раньше ты говорил, что слышишь голос богов. Оказывается, они непостижимы. Где же логика?

С широкой выпирающей из почвы скалы, на которой сидели молодые теранцы, раздался насмешливый свист. Кто-то глумливо заулюлюкал. Раздался презрительный хохот. А с деревянных скамеек кто-то метнул в него переспелым манго. Изворотливый шаман, способный танцевать в стремительном кручении несколько часов подряд, успел от него увернуться, но крупный дуриан, разбившись о его рога, вонючий слизью покрыл его лицо. Не имея возможности поднять скованные руки и хотя бы рукавом вытереть глаза, жрец наклонился и потряс головой. Не успел он выпрямиться, как несколько мужчин и одна женщина с корзинкой выскочили на площадку и стали бомбардировать его тухлыми плодами.

– Все достаточно!!! Прекратите измывательства!!! – заорал Даарон и что-то тихо сказал начальнику караула.

Через пару минут подошел солдат, отключил магнитные наручники и сунул в руки шамана чистое полотенце для того, чтобы тот мог утереть лицо.

– Рухио[i]! Казните его! Он честных гуариев в жертву приносил. А еще отраву подсыпал, кто с ним не согласен! – выкрикнул с каменистого возвышения молодой гуарий и пронзительно свистнул.

«Рухио!», «Рухио!» – с разных концов площади раздались разрозненные выкрики, потом с одной из скамеек несколько объединенных голосов поддержали это требование. И вскоре уже немало осмелевших теранцев присоединились к ритмичному звучанию хора скандирующих: «Ру-хи-о! Ру-хи-о! Ру-хи-о!».

– Я не боюсь смерти! Я уйду к богам! Я стану одним из них! Я покараю вас! – с яростным желанием отомстить выпалил Верховный Жрец в попытке сохранить пошатнувшееся величие. – На лбу его выступила испарина, и он шумно выдыхал воздух.

Несколько воинов пересекли Площадь Жертвоприношений и, подбежав к закрытому темной тканью загону, сдернули с него покрытие. Синяя космическая самка Шеол- Кууля, грациозно прогуливающая по просторной клетке, на поток хлынувшего света отреагировала утробным рычанием. Солнце уже садилось, и в вечернем сумраке ее белые светящиеся глаза вспыхнули, напоминая потустороннего призрака.

– Ты так и не признал мое право называться Дланью богов, – произнес Танаар. – Но я даю тебе возможность продемонстрировать всем свою связь с богами. Ты можешь войти в клетку с голодным Шеол-Куулем – мы не кормили его два дня – и пообщаться с ним. А также мы даруем тебе право выбора. – Последний Луч угасшего светила подождал, пока к нему подойдет изящная, похожая на русалку, немного пучеглазая майрианка, несущая на подносе серебряный сосуд. – Это стакан с галлюциногеном, которым ты хотел отравить меня, и которым ты опаивал смертельно раненых теранцев, чтобы они «уходили к богам». Можешь выбрать что-нибудь одно или… и то, и другое разом. Если ты и вправду Голос Богов, яд на тебя не подействует, а Длань Богов склонится перед тобой. Если случится чудо, народ снова возлюбит тебя, как героя! Решайся: Шеол-Кууль или кубок?

Зухруул задышал еще чаще, глаза его непроизвольно стрельнули по сторонам, но площадь была оцеплена правительственными войсками. – Кубок! – прохрипел шаман и схватил в руки чашу. Глаза его округлились, рот приоткрылся, но духу выпить отраву, не хватало. Он замер, держа на расстоянии стакан, рука его тряслась, подбородок дергался.

– Если не выпьешь сию же минуту, значит, отправишься к Шеол-Куулю. Там твоя смерть не будет быстрой и безболезненной, – пригрозил император.

Зухруул рывком отпрокинул в себя зелье и упал. Смерть его была мгновенной.

После перерыва, когда площадь была очищена от трупа и гнилых фруктов, на том же помосте стоял уже жрец, Жатуф. Теранский народ с любопытством взирал на одного из своих могущественных повелителей. Его редко кто видел без шаманского облачения. Он был могучего телосложения, но возраст уже брал свое – обвисшее брюхо заплыло жирком, и поредевшие волосы не скрывали обширную гематому на месте вырванного рога. Под испуганными глазами, а также на лбу тоже были видны лилово-желтые следы от кровоизлияния.

– Жатуфу, носящий титул Жрец-Священный Воин, тебе предъявляется обвинение в попытке отравления вождя Цветов Ритана, в организации бунта против правительства, а также в двойном посягательстве на жизнь землянки Таши, ставшей членом императорской семьи.

– Даа.. поджилки-то трясутся. У первого жреца, самообладания было побольше… – усмехнулась Яарана.

– Священный Воин?! – удивилась я. – Как же он до высшего ранга дослужился, такой трусливый?

– Шаура говорила: в молодости он всегда побеждал в единоборствах. Внушительный рост, недюжинная сила, а так же хитрость и подхалимство в немалой степени способствовали его продвижению.

– Жрец Жатуф, веришь ли ты в Онзома и других богов? – продолжал дознание прокурор. – Нет, я не верю, – заискивающе проговорил шаман. – Я никогда не верил в богов, но верил в нашу силу и величие.

– Тогда зачем же ты обманывал народ в течение многих эоров?

– Я считал, что для народа так будет лучше и правильней! Два первых Эл Ор Ритана во всем поддерживали нашу политику. Под нашим управлением Цветы Ритана стали могущественной державой. Вся галактика боялась нас. Мы завоевали много планет, которые стали колониями теранцев. Зухруул мне говорил, что если бы Эл Ор Ритан Третий нас послушался, то леары никогда бы не завоевали нас, – начав приводить доводы в целесообразности своего курса, жрец все больше и больше увлекался. – Наоборот, мы бы заставили их служить себе. И рабочей силы, и высоких технологий… мы бы многого добились, благодаря …

– Этот вопрос мы уже обсуждали, – перебил его Даарон. – Признаешь ли свою политику ошибочной?

– Да, да…признаю, – поспешно закивал головой Жатуф, чувствуя, что наговорил лишнего в попытке оправдать себя. – А знал ли Зухруул, что ты не веришь в Онзома и других богов?

– Как не знать… Мы вместе выдумывали, как нам обыграть знаки богов, чтобы народ верил. Подсыпали химикаты в костер, чтобы пламя изменило цвет, посылали дронов в небо, чтобы все думали, что это летящая комета! Непокорным подсыпали в пищу галлюциноге… – договорить ему не удалось – прямо в лицо смачно шмякнулся брызнувший во все стороны переспелый фрукт.

Моргая глазами, шаман наклонился и затряс головой, стряхивая липкую кашицу. Охранник щелкнул дистанционным ключом, и освободив его от наручников, сунул ему в руки мокрое полотенце. Но это было только начало. Народ в ярости срывался с мест и с криками забрасывал его тухлыми яйцами птиц и порчеными овощами.

– Лживый змей!

– Обманщик! Негодяй! Врун!

– Хамелеон, меняющий цвет!

– Сколько честных теранцев сгубили мы по вашему подлому навету! Когда бомбардировка приутихла, Даарон задал ему новый вопрос:

– Признаешь ли ты, что хотел власти, поклонения и способа манипулировать нами? – Я? Вовсе нет! Я верил, что так лучше для нас! Вера в богов – это то, что сплотило нас на долгие-долгие эоры! Сделало сильными, непобедимыми! Я осознал… я осознал свои ошибки, – жрец поспешно поднял обе руки, показывая свои раскрытые ладони, увидев, что к нему подскакивают новые метатели. – Я готов покаяться. Пожалуйста, не убивайте меня.

– В клетку егооо! В клеткууууу!!! – заорал один из теранцев. – Он скормил этим зверям моего отца! Вот пусть узнает, каково это!

– Клет-ку!!! В клет-ку!!! – в разнобой закричала группа, сидящая на широкой скале.

Танаар поспешно вскочил, пока это требование не было подхвачено всем остальным народом.

– Один из главных принципов теранской расы: сильные не лгут. Теранец всегда держит слово. Клятвы, данные нами, крепки, как скала. И какова наша боль, когда мы узнаем, что те, кто величали себя лучшими из нас – лгали нам, пользуясь нашей наивностью?

Мы верили этим двоим столько лет.. А они водили нас за нос! Мы шли на поводу у чужих амбиций и ложных убеждений. Акцентируя этот момент, я хочу, чтобы вы крепко задумались над этим, прежде чем сделать выводы для себя.

Я не хочу убивать никого из своих соплеменников. Каждая смерть – это тяжкий удар. Но я не могу допустить, чтобы на сегодняшнем суде вы извлекли урок полной безнаказанности. За тяжкие преступления придется отвечать. Жатуф, Жрец-Священный Воин, за все свои злодеяния приговаривается к высшей мере наказания.

И снова инопланетянка, похожая на русалку поднялась по ступеням помоста и остановилась в шаге от осужденного. Тот, в ужасе вытаращив глаза и мотая головой, попятился.

Толпа загудела, несогласная с решением судьи.

«В клетку его, в клетку!», «А для чего здесь Шеол-Кууль?» – продолжали настаивать отдельные голоса.

– Нет, – сказал Танаар твердо. – Я не хочу, чтобы самка Шеол-Кууля стала палачом преступников. Вы заметили, что Шеол-Кууль не выпущена из клетки? Это сделано не только для того, чтобы оградить от опасности народ. Если мы хотим стать цивилизованной нацией, мы не должны уподобляться кровожадным дикарям с их жестокими забавами. А наш суд не должен заканчиваться кровавыми гладиаторскими боями. Я сам прошел через это, и до сих пор вспоминаю об этом, как о страшном сне. Мы должны воспитывать в себе гуманность и милосердие даже к врагам.

А Шеол-Кууль – это наше прекрасное воспоминание о погибшей Родине. Мы не для того ее привезли на землю, чтоб на наших глазах она раздирала тела наших сородичей и выпускала из них кишки. Она пока не знает вкуса крови разумных существ и, надеюсь, никогда не узнает. Я же мечтаю о том, чтобы эта большая, ласковая, добрая кошка просто играла с нашими детьми на цветущих лужайках.

Он обернулся к Жатуфу, который не притронувшись к кубку со снадобьем, медленно сполз перед ним на колени.

– Расстрелять в роще и перенести труп на площадь! Желающие пусть попрощаются с ним, – приказал император.

Жатуф, тяжело волоча ноги, спустился по ступеням помоста и, конвоируемый тремя солдатами и офицером, двинулся к пихтовому бору. Когда он проходил мимо зрителей, те, морщась, зажимали носы.

– Эх, ты, Жатуф… – укоризненно проговорила Шаура, сидевшая с дочерью в первых рядах. – Сердце твое еще бьется, а дух уже покинул тело. Он мертв.

Танаар, все еще стоявший за трибуной, обратился к народу.

– Сегодня на этой площади собралось все наше теранское поселение: те, которые участвовали в шаманском мятеже, и те, кто остался мне верен. Сегодня мы осудили главарей восстания. На протяжении последующих девяти дней перед судом предстанут все оставшиеся бунтовщики и смутьяны. Я надеюсь, что осужденные останутся среди соплеменников, как равные. В зависимости от вины каждого, – сказал он, обращаясь к подсудимым, мы вам назначим срок исправительных работ, во время которых вы должны будете доказать ваши добрые намерения. Некоторое время вы будете под присмотром. Ваши ретеллеры будут прослушиваться, снимать их запрещено. Ну а завтра к вечеру, когда солнцепек спадет, мы с вами продолжим рассмотрение дел по участию в заговоре.

_________________

[i] Рухио – казнить!