Лесной глуши неведомые тропы

И увидела снова.

Это было не мое зрение, а зрение волка, бывшего на тот момент юнцом-однолеткой. И в его видениях я узнала… себя. Юную, чистую, растерянную… испуганную. Красивую наивную принцессу в нарядном шелковом платье, с ужасом наблюдающую за кровавой битвой у перевернутой золоченой кареты. О нет, не разбойники напали на королевский кортеж, как прежде считалось. Королевская стража — я видела знаки отличия на плащах и доспехах — сражалась насмерть со стражей из Старого Замка.

«Что вы делаете?! — пытался перекричать звон мечей и стук щитов воин, убеленный сединами. Командир стражи ее высочества? — Ведь это принцесса, невеста будущего лорда!»

«У будущего лорда уже есть невеста, — расхохотался в ответ стражник Старого Замка в желто-красном плаще. — Еще одна ему без надобности. Принцесса исчезнет: такова воля юного лорда Милдреда».

Седовласый воин с озлобленным криком ринулся на него, но крупный, кряжистый стражник одним ударом вогнал лезвие меча ему в шею.

Вокруг меня — ведь я теперь была волком, затаившимся за густыми ветвями — зашевелились грозные мохнатые братья. Испуганная девочка-подросток сжимала тонкими побелевшими пальцами маленькую куколку и шаг за шагом отступала назад, не сводя широко распахнутых голубых глаз с жаркой битвы посреди леса. Красивое платье цеплялось за острые сухие ветки, оставляя на них клочья дорогого шелка, одна светлая туфелька застряла каблучком в остатках трухлявого пня. Вперед молча выступил вожак — матерый, сильный волк, — за которым двинулись остальные.

«Волки!» — заорал кто-то из людей, только теперь не разобрать, кто это был: взгляд юнца-однолетки был прикован к трясущейся от страха девочке. Зрачки голубых глаз расширились еще больше, она повернулась и наконец-то побежала со всех ног: прочь от кровавого побоища, прочь от лесных хищников, в которых она видела вестников скорой смерти. Легкие лапы переступили на мягком мху, и сильные, гибкие тела братьев серыми тенями пролетели вслед за ней. Юный волк всем своим естеством ощущал панику загнанной жертвы, биение горячей крови в ее жилах. Промелькнуло желание сжать острые зубы на мягком, тонком, вкусном горле…

Я вновь отдернула руку и невольно приложила ее к груди, словно пытаясь унять разбушевавшееся за ребрами сердце. Неудивительно, что бедная принцесса лишилась памяти от пережитого ужаса — на ее глазах разрушилась вера в добро: юный красивый жених оказался убийцей, верные стражники, обманутые и поверженные, потеряли жизнь, а волки… наверняка тогда ей казалось, что они сожрут ее заживо. Но они привели несчастное, запутавшееся, потерявшееся дитя к доброму порогу.

Теперь ты знаешь, двуногая сестра. Мы всегда были рядом.

Волки тихо ушли, а я еще долго стояла за калиткой, погруженная в горькие думы. Милдред никогда не хотел жениться на мне. Едва ли старый лорд Хенрик знал о его проделках… И если бы тогда у стражи из Старого замка все сложилось удачно, то не было бы уже на свете ни принцессы Ингрид, ни ведьмы Илвы…

Потрясенные Ирах и Энги молча дожидались меня во дворе, когда я вернулась. Чувствуя непрекращающуюся тошноту, я прижала руку к животу и тяжело вздохнула.

— Илва? — Энги, невзирая на свои раны, вихрем метнулся ко мне. — Тебе плохо?

— Милдред мертв, — сумела выдавить я из себя. — Остальные тоже.

— Но это же… к лучшему? — осторожно спросил Энги, прижимая меня к себе и принимая на себя вес моего внезапно потяжелевшего тела.

— Я виновна в его смерти.

— Ничуть. Ты даже пальцем его не тронула. Просто он не позаботился о надежной охране, а леса в этих местах опасные, — глубокий, низкий голос мужа действовал на меня успокаивающе.

— И вот что, дети, — вмешался в наш разговор озабоченный Ирах. — Запомните: вы знать ничего не знаете и видеть ничего не видели. Лорд Милдред как приехал, так и уехал, и что после с ним случилось — вам неведомо. Мы с Руной будем держать язык за зубами.

На лице Энги я прочла то же сомнение, которое одолевало и меня — поверят ли люди? Но выбора не было, и я молча кивнула.

— Что ж, замешкался я тут у вас, — засуетился внезапно Ирах, отводя глаза. — Пойду, что ли. Надеюсь, волки знатно отужинали, и мои старые кости им сегодня без надобности.

— Они не тронут никого из деревенских, — поспешила заверить я. — И спасибо за помощь.

Обнявшись со мной, Ирах ушел, грузно переваливаясь с ноги на ногу и бормоча что-то себе под нос, а мы с Энги вернулись в избу. Мои руки заметно дрожали, когда я помогала Энги улечься в постель.

— Как думаешь, Руна и в самом деле не станет болтать? — спросил он с сомнением, после того как я смыла с себя кровь, натянула ночную рубашку и легла рядом.

— Я доверяю Ираху, — сказала я с напускной уверенностью. — Если он утверждает, что она боится… Может, стоит как-то наведаться в деревню и припугнуть ее еще разок?

— Эх, — вздохнул Энги. — Сейчас я жалею, что ты не настоящая ведьма. Пусть бы язык у склочной бабы усох…

— Над этим мы не властны, — ответила я смиренно и придвинулась ближе, коснулась ладонью плеча любимого. — Сильно болит? Может, дать тебе еще отвара?

— Не надо, — негромко сказал он и положил теплую ладонь мне на живот. — Хочу чувствовать себя живым. И дожить до того дня, когда возьму на руки наше дитя…

На глаза навернулись слезы. Всхлипнув, я нашла губами губы Энги и нежно поцеловала.

— Ты был прав. Нам нельзя было возвращаться в Три Холма. Может, уедем, пока не поздно?

Пальцы Энги невесомо гладили мой живот, перебирая складки тонкой рубашки.

— Не знаю, Илва. Верно, нельзя было возвращаться, но теперь… Беспокоит меня эта Руна. Нельзя допустить, чтобы пошел слух о тебе по деревне. А пока ты здесь, есть надежда, что она побоится. Кроме того… Если мы сбежим сразу после исчезновения лорда Милдреда, нас могут обвинить в убийстве. Нет, сейчас не время бежать.

— Хорошо, Энги, — я прижалась губами к колючей щеке и вдохнула любимый запах. — Сделаем, как скажешь. Я люблю тебя.

— И я люблю тебя. Больше жизни…