Путь океана: зов глубин

* * *

Над портом повисла беззвёздная ночь. На волнах вокруг статуи Орфея плясали холодные зелёные блики его неугасимого ока. Синие молнии с тихим треском освещали недремлющую верфь, откуда доносился визг пил и стук молотков: ремонт судов вёлся сутки напролёт, ремонтники работали в три смены.

У неприметного пирса конвоиров ожидали.

— Спасибо, братцы, дальше я сам.

Витал поднял взгляд.

…Томас.

Гвардейцы салютовали и, чеканя шаг, ушли.

— Привет-привет, салага!

Откусывая от булки, всё ещё пахнущей пекарней, Томас стоял, облокотившись на опору ажурной крыши доков. Мышиные глазки поблескивали в зеленоватом освещении, пока он не без удовольствия разглядывал бывшего капитана.

— Ну что, неплохая встрясочка вышла, да, брат?

Рассматривая сверху вниз стоящего перед ним моряка, Витал вдруг понял, что ничерта не понимает по-рыбьи: мокрые губы с прилипшими к ним крошками шлепали друг по другу, раздавались какие-то звуки, но связной для понимания речи не выходило.

Он только безотчетно сглотнул от голода.

— Ты же не будешь возражать, если я пока не стану тебя развязывать?

Томас вытер жирные ладони об зад своего бушлата.

— Ах, ну да. Ты, возможно, хочешь знать, при чем здесь я… В общем расклады такие. Я поручился за тебя, Витал. И мы пойдём на Лавраз на моём судне, — о, я даже рад, что ты не можешь видеть, в каком плачевном состоянии твоё корыто…

Виталу вдруг показалось, пинок в живот навсегда заткнёт мразь перед ним, но сейчас его руки были как назло связаны. Впрочем он не был готов ни к каким поступкам. Этот отвратительный слизень

Он мог только стоять.

Молчать. Слушать. Запоминать. — Но вопрос конечно в том, в каком качестве ты пойдёшь на Лавраз, — Томас закрыл глаза от удовольствия, когда отпил из фляги и погонял во рту нечто несомненно освежающее.

Витал снова безотчетно сглотнул. Жажда и голод мучали его весь день.

— Считай это моим последним тебе предложением, Агилар. Я за тебя, дурака, поручился перед людьми. Чтобы мы с тобой друг друга поняли. Ты ведь теперь никто, Витал, — для пущей убедительности Томас сложил колечком кургузые большой и указательный пальцы. — На воду у тебя пожизненный запрет, твоих судов уже нет, подъёмных нет. Но согласись, правила для того и нужны, чтобы их нарушать? — он по-дружески улыбнулся. — Я предлагаю тебе пойти ко мне на подряд. Работёнка непыльная, будешь как и раньше, возить свои ящики, не совать нос в накладные, кое-что подправлять, — ну, я тебе скажу. Парень ты у нас нелюбопытный, палубу держать умеешь, — вона как аж целого Венсана укокошил, — так что поднимешься ты быстро. Пара ходок с моим грузом, — ой ну чего, чего ты отворачиваешься, он такой же точно, как и скот, только две, а не четыре ноги, и ну может дохнет порезче, — и станешь человеком. А спустя пару годиков я нарисую бумагу о твоей скоропостижной кончине. Потом будет и новое имя, и стабильный заработок, все дела… Заживёшь!..

Слушая ритмичное журчание Томасовой речи, Витал сам не заметил, как начал кивать ей в такт. У него вдруг ужасно зачесался нос, и он потёр его связанными кистями.

— Так вот, то был, так сказать, палубный вариант, при условии, что ты так умён, как я о тебе привык думать. Вместе пойдём на Лавраз, познакомлю с людьми, вольёшься, так сказать, в коллектив… Дам суда для начала, — хоть посмотришь, на чём серьёзные дела делают. Ну а как рассчитаешься со мной, может уже и сам себе хозяином станешь. Там, глядишь, и в адмиралы тебя выдвинем, если конечно смекнёшь, что к чему…

Витал правда очень старался хранить серьёзность, но в животе словно завелась шкодливая смешинка, и как бы он ни пытался кусать щёки, она прорвалась наружу гомерическим хохотом.

Томас с сожалением посмотрел на него.

— Ну чё ты вот такой сразу нервный, а? Росалес свою можешь не опасаться, старушка уж давно, считай, кверху брюхом. А будешь опять крутить носом, придется тебя в воспитательных целях отправиться в Вердену в трюме. Глядишь, посговорчивее станешь.

Заговорщически оглядевшись по сторонам, Витал кивнул, встал к нему лоб в лоб и отчеканил, глядя ему прямо в глаза:

— Томас. А иди-ка ты… на хер!

И незамедлительно получил под дых.

Из темноты на него со всех сторон посыпались удары.

Били и сзади, и сбоку, и по спине… Он едва успевал делать короткие вдохи и укрывать голову связанными руками.