Любовь на уме

Глава 4

Мой второй день в BLINK почти так же хорош, как и первый.

— Что значит, мы не можем попасть в наш офис?

— Я же говорила. Кто-то вырыл вокруг него ров и заполнил его аллигаторами. И медведями. И плотоядными мотыльками. — Я молча смотрю на Росио, и она вздыхает, проводя своим удостоверением по считывающему устройству у двери. Он мигает красным и издает ровный звук. — Наши жетоны не работают.

Я закатываю глаза. — Я пойду найду Кейли. Она, наверное, сможет это починить.

— Нет!

Она звучит так нехарактерно панически, что я поднимаю бровь. — Нет?

— Не звони Кейли. Давай просто… выбьем дверь. Сосчитаем до трех? Раз, два…

— Почему я не должна звонить Кейли?

— Потому что. — Ее горло перехватило. — Она мне не нравится. Она ведьма. Она может проклясть наши семьи. У всех наших первенцев будут вросшие ногти на ногах, на века вперед.

— Я думала, ты не хочешь детей?

— Не хочу. Я беспокоюсь о тебе, босс.

Я наклоняю голову. — Ро, это тепловой удар? Может, мне купить тебе шапку? В Хьюстоне гораздо теплее, чем в Балтиморе…

— Может быть, нам стоит просто пойти домой. Не похоже, что наше оборудование здесь. Что мы вообще собираемся делать?

Она такая странная. Хотя, если честно, она всегда странная. — Ну, я принесла свой ноутбук, так что мы можем… О, Гай!

— Привет. У тебя есть время ответить на пару вопросов для меня?

— Конечно. Не мог бы ты пропустить нас в офис? Наши бейджи не работают.

Он открывает дверь и сразу же спрашивает меня о стимуляции мозга и пространственном познании, и так проходит больше часа. — Возможно, будет сложно добраться до глубинных структур, но мы можем найти обходной путь, — говорю я ему ближе к концу. Между нами лежит лист бумаги, заполненный диаграммами и стилизованными мозгами. — Как только появится оборудование, я смогу показать тебе. — Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, колеблясь. — Эй, могу я тебя кое о чем попросить?

— О свидании?

— Нет, я…

— Хорошо, потому что я предпочитаю инжир.

Я улыбаюсь. Парень немного напоминает мне моего британского кузена — полный очаровашка. — То же самое. Я… Есть ли причина, по которой нейрооборудование еще не прибыло?

Я знаю, что Леви должен быть моим контактным лицом, но сейчас он сидит с тремя письмами без ответа. Я не знаю, как заставить его ответить. Использовать шрифт Comic Sans? Писать в основных цветах?

— Ммм… — Парень закусывает губу и оглядывается по сторонам. Росио работает на своем ноутбуке с наушниками в ушах. — Я слышал, как Кейли сказала, что это проблема с авторизацией.

— Авторизация?

— Чтобы средства были выделены, а новое оборудование привезено, нужно, чтобы несколько человек поставили свои подписи.

Я нахмурилась. — Кто должен подписать?

— Ну, Борис. Его начальство. Леви, конечно. В чем бы ни была задержка, я уверен, что он скоро все исправит.

Вероятность того, что Леви задержит, такая же, как вероятность того, что я сделаю ошибку при заполнении налоговых деклараций (то есть очень большая), но я не указываю на это. — Ты давно его знаешь? Леви, я имею в виду.

— Много лет. Он был очень близок с Питером. Думаю, именно поэтому Леви бросил его имя в шляпу для BLINK. — Я хочу спросить, кто такой Питер, но Гай, кажется, предполагает, что я уже знаю. Это кто-то, кого я встретила вчера? У меня так плохо с именами. — Он фантастический инженер и отличный руководитель команды. Он был в Лаборатории реактивного движения, когда я совершал свой первый космический полет. Я знаю, что они были опечалены его переводом.

Я нахмурилась. Сегодня утром я проходила мимо него, разговаривая с инженерами, и они все смеялись над чем-то спортивным, что он только что сказал. Я предпочитаю верить, что они просто подлизывались к нему. Ладно, он хорош в своей работе, но он не может быть любимым начальником, не так ли? Не доктор Уорд с несговорчивым нравом и зимним характером. И раз уж мы заговорили, какого черта они решили перевести кого-то из JPL вместо того, чтобы Гай возглавил его?

Наверное, это божественное наказание. Наверное, в прошлой жизни я избила много щенков. Может, я была Дракулой.

— Леви — хороший парень, — продолжает Гай. — И брат хороший. У него есть грузовик, он помог мне переехать, когда моя бывшая выгнала меня. — Конечно, помогает. Конечно, он водит машину с огромным экологическим следом, которая, вероятно, ответственна за смерть двадцати чаек в день. Пока я доедаю свой веганский пончик. — А еще мы иногда вместе сидим с детьми на детских площадках. Выпив пива и поговорив о «Бэттлстар Галактика», мы значительно улучшаем впечатление от наблюдения за двумя шестилетними детьми, спорящими о том, кому быть Моаной.

У меня челюсть отвисла. Что? У Леви есть ребенок? Маленький, человеческий ребенок?

— Я бы не беспокоился об оборудовании, Би. Леви позаботится об этом. У него отлично получается все делать. — Гай подмигивает мне, когда встает. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что вы, два гения, придумаете.

Леви позаботится об этом.

Я смотрю, как Гай выходит, и думаю, были ли когда-нибудь произнесены более зловещие слова.

Интересный факт обо мне: Я довольно спокойный человек, но у меня очень бурная фантазийная жизнь.

Может быть, это гиперактивная миндалина. Может быть, это слишком много эстрогена. Может быть, это недостаток родительских примеров для подражания в годы моего становления. Честно говоря, я не знаю, в чем причина, но факт остается фактом: Иногда я мечтаю об убийстве людей.

Под «иногда» я имею в виду часто.

А под «людьми» я имею в виду Леви Уорда.

Первые яркие грезы возникают у меня на третий день работы в NASA, когда я представляю, как убиваю его с помощью яда. Меня бы устроил быстрый и безболезненный конец, если бы я могла гордо стоять над его безжизненным телом, бить его по ребрам и провозглашать: — Это за то, что он не ответил ни на одно из семи моих писем. — Затем я небрежно топчу одну из его огромных рук и добавляю: — А это за то, что ты не был в своем кабинете, когда я пыталась загнать тебя туда. — Это приятная фантазия. Она поддерживает меня в свободное время, которого у меня… много. Потому что моя способность делать свою работу зависит от моей способности магнитно стимулировать мозги, что в свою очередь зависит от прибытия моего чертова оборудования.

К четвертому дню я убеждаюсь, что Леви нуждается в чудо-ноже. Я устраиваю засаду на общей кухне на втором этаже, где он наливает кофе в кружку из «Звездных войн» с изображением малыша Йоды. На ней написано «Йода лучший инженер», и она такая очаровательно милая, что он этого не заслуживает. Я ненадолго задумалась, купил ли он ее сам или это подарок его ребенка. Если это так, то он не заслуживает и ребенка.

— Привет. — Я улыбаюсь ему, прислонившись бедром к раковине. Боже, он такой высокий. И широкий. Он как тысячелетний дуб. Кому-то с таким телом не место в кружке ботаников. — Как дела?

Его голова дергается вниз, чтобы посмотреть на меня, и на долю мгновения его глаза выглядят запаниковавшими. В ловушке. Это быстро переходит в его обычное невыразительное выражение, но не раньше, чем рука соскальзывает. Часть кофе выливается на край, и он чуть не получает ожог третьей степени.

Я пещерный тролль. Со мной так неприятно находиться рядом, что я делаю его неуклюжим. Я обладаю огромной силой.

— Привет, — говорит он, вытираясь кухонной бумагой. Нет. Хорошо. Нет «А ты?», нет «Боже мой, погода сегодня влажная».

Я внутренне вздыхаю. — Есть новости об оборудовании?

— Мы работаем над этим.

Удивительно, как хорошо он умеет смотреть на меня, не глядя. Если бы это была олимпийская дисциплина, у него была бы золотая медаль и его фотография на коробке Wheaties.

— Почему именно она еще не здесь? Есть проблемы с фондами NIH?

— Разрешения. Но мы…

— Работаем над этим, да. — Я все еще улыбаюсь. Убийственно вежливо. Нейронаука о положительном подкреплении надежна — все дело в дофамине. — Чьего разрешения мы ждем?

Его мышцы, многочисленные и огромные, напрягаются. — Парочку. — Его взгляд падает на меня, а затем на мой большой палец, который крутится вокруг кольца моей бабушки. Они тут же отскакивают.

— Кого мы упускаем? Может быть, я могу поговорить с ними. Посмотрим, смогу ли я ускорить события.

— Нет.

Точно. Конечно. — Могу я посмотреть чертежи прототипа? Сделать несколько заметок?

— Они на сервере. У тебя есть доступ.

— А есть ли? Я отправила тебе письмо об этом и о…

В его кармане звонит телефон. Он проверяет определитель номера и отвечает тихим: — Привет, — прежде чем я успеваю продолжить. Я слышу женский голос на другой стороне. Леви не смотрит на меня, произнося: — Извини, — и выбегает из кухни. Я остаюсь одна.

Наедине со своими колющими снами.

На пятый день мои фантазии снова развиваются. Я иду в свой офис, тащу бутылку с водой для кулера и полусерьезно думаю о том, чтобы использовать ее для утопления Леви (его волосы кажутся достаточно длинными, чтобы держаться за них, пока я толкаю его голову под воду, но я также могу привязать к его шее наковальню). Затем я слышу голоса внутри и останавливаюсь, чтобы прислушаться.

Ладно, хорошо: подслушать.

— …В Хьюстоне? — спрашивает Росио.

— Пять или шесть лет, — отвечает глубокий голос. Леви.

— И сколько раз ты видел Ла Ллорону?

Пауза. — Это женщина из легенды?

— Не женщина, — насмехается она. — Высокая женщина-призрак с темными волосами. Обиженная мужчиной, она в отместку утопила собственных детей. Теперь она одевается в белое, как невеста, и плачет на берегах рек и ручьев по всему югу.

— Потому что она сожалеет об этом?

— Нет. Она пытается заманить еще больше детей в водоемы и утопить их. Она потрясающая. Я хочу быть ею.

Мягкий смех Леви удивляет меня. Как и его тон, мягко дразнящий. Тепло. Какого черта? — Я никогда не имел такого удовольствия, но могу порекомендовать близлежащие туристические тропы с водой. Я пришлю тебе письмо.

Что происходит? Почему он разговаривает? Как нормальный человек? Не ворчит, не кивает, не обрывает фрагменты слов, а говорит реальными предложениями? И почему он обещает отправить электронное письмо? А он умеет это делать? И почему, почему, почему я думаю о том, как он прижал меня к этой дурацкой стене? Опять?

— Это было бы здорово. Обычно я избегаю природы, но ради моей любимой знаменитости я готова отважиться на чистый воздух и солнечный свет.

— Я не думаю, что она квалифицируется как…

Я вхожу в кабинет и тут же останавливаюсь, ошеломленная самым необычным зрелищем, на которое я когда-либо обращала внимание.

Леви Уорд. Стоит. Улыбается.

Очевидно, Уорд может улыбаться. Людям. У него есть необходимые лицевые мышцы. Но как только я вхожу внутрь, его мальчишеская ухмылка исчезает, а глаза темнеют. Может быть, он может улыбаться только некоторым людям? Может, я просто не отношусь к «людям»?

— Доброе утро, босс. — Росио машет мне рукой со своего стола. — Леви впустил меня. Наши жетоны все еще не работают.

— Спасибо, Леви. Есть идеи, когда они заработают?

Ледяной зеленый. Может ли зеленый быть ледяным? Тому, что у него в глазах, это точно удается. — Мы работаем над этим. — Он направляется к двери, и я думаю, что он собирается уйти, но вместо этого он подхватывает бутылку для подзаправки, которую я притащила сюда, поднимает ее одной рукой — одной! (1)! рукой! — и ставит ее на верх кулера.