Цена его ревности. Книга 2

В ванной Вика с трудом, но завязала на спине блузку-чоли, которая села на нее как влитая. Кисточки завязок затанцевали вдоль позвоночника, а от середины расшитой пайетками полочки протянулись к спине два ряда спадающих каскадом цепочек. Надела длинную юбку из тонкой расшитой ткани, на широком, плотно охватившем бедра поясе. Юбка, туго обтянула живот и ягодицы, обрисовывая малейший изгиб и облегая бедра. Она расширялась от колена и спадала к полу мягкими, с роскошной вышивкой складками.

Когда Вика вышла, женщины, перебивая друг друга, запричитали, как ей идет наряд. Ей даже показалось, что они сейчас захлопают крыльями, как курицы-наседки над своим цыпленком. Не понимая, почему новобрачная, которая выходит замуж за любимого человека и даже сбежала ради этого от родных, столь безучастна, помощницы развернули Вику лицом к зеркалу, чтобы могла оценить насколько ей идет наряд. Но невеста скользнула по отражению равнодушным взглядом — какая разница, насколько роскошна тюремная одежда, она не сделает ее свободной.

— Не переживай, — успокаивали женщины Вику, как куклу, усаживая на кровать. — Не такое уж сейчас это и преступление — сбежать, чтобы выйти замуж. Поругают, конечно, немного, но потом все равно простят, а уж когда подаришь малыша, тебя все полюбят. Как можно не любить такую красивую девушку? Ну-ка, посмотри, — они повернули лицо Вики к зеркалу — пока болтали, дамы уже успели уложить густые локоны в тяжелый жгут, а на затылке, наискосок, из ее же волос сделали три розочки.

— Да-да, — безучастно согласилась Вика, не слыша что они говорят, только, чтобы от нее отстали, но женщины, продолжая щебетать, принялись за ее лицо. Чуть-чуть затемнили брови, сделав их разлет ярче и выразительней; подчеркнули, слегка удлинив, разрез глаз, а их цвет оттенили и придали ему глубину серыми, как промозглые северные туманы, тенями. Покрыли длинные загнутые ресницы густым слоем туши, придали бледным щекам легкий румянец, а на нежные губы нанесли персиковую помаду и покрыли их прозрачным блеском, придав дополнительный объем и соблазн.

— О! Богиня! — воскликнули женщины, когда закончили последние штрихи. — Ты самая красивая невеста, которую мы когда-либо видели! А ну, улыбнись! Ты же замуж выходишь, а не на костер идешь!

— Это как посмотреть, — пробормотала Вика и растянула губы в вымученной улыбке.

— Еще секундочку, и с тобой никто не сравнится, — женщины метнулись к бархатным коробкам и извлекли на свет тяжелые традиционные свадебные украшения. Они положили на лоб и тику из мелкого изумруда, а затем надели такие же серьги и колье. И Вике показалось, что ее наряжают, как фараона, только для того, чтобы положить в саркофаг. — Вот! Посмотри! — триумфально проговорили женщины, в очередной раз разворачивая несчастную к зеркалу. — Твой жених настоящий счастливчик. Господин Радж всегда отличался прекрасным вкусом. Тебе очень все идет. Ты, действительно, самая красивая невеста, которую когда-либо видел свет.

— Моя сестра самая красивая невеста, — проговорила Вика, с отвращением глядя на свое отражение. Она не любила громоздкие вызывающие украшения. Тика давила на лоб, и у Вики разболелась голова, сережки оттягивали уши, а колье душило, и все поплыло перед глазами.

— Нисколько не сомневаемся, что она такая же красивая, как и ты, — продолжали щебетать дамы, только усиливая головную боль. — Так ты сбежала с ее свадьбы? Ну не переживай. Она сестра, и она тебя простит, когда увидит, как ты счастлива. Забыли же самое главное! — воскликнули они. — Натх! Дорогая, у тебя не проколот нос? Обязательно сделай это! О! Господин Радж очень предусмотрителен, он купил клипсу, — женщины сделали попытку закрепить маленькое аккуратное колечко на крыле носа невесты, но этого Вика уже стерпеть не могла.

— Я не корова, чтобы носить в носу кольцо! И я его не надену! — взвилась она и вскочила с кровати. — Хватит! Захочет жениться, женится и без кольца в носу, — взяв расшитый шарф, Вика вышла из каюты и направилась на корму к импровизированному храму, где ее уже ждал Ракеш в белоснежном свадебном шервани с богатой вышивкой, по одной стороне украшенной жемчугом.

— А вот и моя прекрасная невеста! — Ракеш просиял улыбкой, в своей белизне успешно спорившей с шервани. — Как ты задержалась, дорогая. Я успел соскучиться. Пойдем, милая. Пора начинать обряды, — он протянул руку, но Вика, проигнорировав его и высоко подняв голову, окинула взглядом всех собравшихся на палубе — барабанщиков; стайку девушек в широких юбках и, таких же как у Вики коротких топах, только ярко-красных цветов; что-то бормочущего пандита; еще одного, очень официального человека, одетого в европейскую одежду; женщину, в окружении кисточек и альбомов; и отошла к борту, подальше от царящего на корме бедлама. Ничего не понимая, следом за ней двинулся и Ракеш.

— Прежде чем начнется это представление. Ты должен пообещать, что оставишь в покое Айрин и не будешь вмешиваться в ее жизнь. Не будешь мешать ее браку и предпринимать каких-либо шагов против нее. — сказала Вика, остановившись у поручня и снова всматриваясь, как тяжелыми валами катятся к горизонту свинцовые волны.

— Именно это и есть ставка в нашей игре, и ты выиграла. Значит, так оно и будет.

Ракеш взглядом ласкал стройную фигурку в свадебном ленге чоли — узкую спину, вдоль которой спускались завязки чоли и вишневые локоны, которые нещадно трепал все свежеющий бриз; плавный и манящий прикоснуться прогиб спины; стройные бедра, которые обвивала трепещущая на ветру юбка. Он отвернулся из-за подкатившей к голу горечи — как бы хотел, безумно хотел, чтобы все было не так. Чтобы в этот день ее глаза сияли от счастья, а на губах играла улыбка, которую он так любил. Чтобы она не отстранялась отчужденно, а хотела быть рядом. Если бы это было в его власти, то Ракеш отмотал бы назад время и никогда не заказывал тот несчастный отчет, не слышал бы разговора девчонки с братом. Радж сжал руки в кулаки, чтобы успокоиться и подавить жалость к поганке, которая с независимым и гордым видом стояла к нему спиной, но сердце, помимо воли, нетерпеливо сжималось от близости цели, к которой он шел с таким упорством.

— Пообещай! — развернувшись, потребовала Вика, и в глазах сверкнуло предупреждение.

— Обещаю, — просто произнес Ракеш — какое значение имели амбиции, когда он возвращает смысл в свою жизнь.

— Карточный долг — долг чести. Я тоже надеюсь, что ты это будешь помнить, — сказала Вика, а потом, повысив голос и обращаясь к находящимся на палубе, театрально произнесла: — Представление начинается, дамы и господа! — и пошла в сторону пандита.