Навсегда

— Да, красавица, да, цыганка хорошо над нами подшутила, — усмехнулась Хуана.

Чем дальше, тем она больше успокаивалась, видя, что те, кто на них глазеют, выглядят достаточно цивилизованными людьми.

Монце опять начала петь. Слушая ее, Хуана ухмыльнулась:

— Не могу поверить. Ты боишься?

Невероятно, но Монце кивнула, и ее подруга продолжила:

— Не хочу тебя еще больше расстраивать, но позволь напомнить, что нам тут еще торчать три месяца, потому что цыганке, с которой, клянусь, когда я ее снова увижу, собственными руками заживо сдеру кожу, вздумалось одарить тебя таким абсурдным желанием.

— И не напоминай! — запротестовала Монце.

— Послушай, красавица. Не знаю, как ты это сделаешь, но эти люди выглядят вполне воспитанными, — прошептала Хулия. — Если уж мне придется на какое-то время задержаться в этом чертовом веке, я бы предпочла жить здесь, а не в Эдинбурге среди дерьма, чумы и воров. Поэтому смирись с тем, что ты пожелала, и оставь страхи, не думаю, что этот мужик из твоих снов тебя съест.

Ее подруги были правы. Из-за нее они оказались здесь, и пути назад нет. Дрожащая, но не желающая отступать Монце, решительно последовала за всеми и удивилась, увидев за поворотом больше сотни потных мужчин, таскающих огромные камни на некое подобие строительных лесов.

Заметив незнакомок, те в свою очередь удивленно уставились на них. И их взгляды не сулили ничего хорошего.

— Я чувствую себя как на витрине, — прошептала Хуана.

Внезапно Монце услышала скрип. Одно из перекрытий, находившееся ближе всего к ней, кажется, вот-вот рухнет под весом гигантского валуна. Оценив высоту и направление падения, она не раздумывая ринулась туда, где, ничего не подозревая, стоял Алистер и разговаривал с другим мужчиной, и толкнула его, а когда свист падающего камня раздался над ее ухом, бросилась на второго и упала, покатившись с ним по земле. Каменная глыба с невероятным грохотом рухнула на землю. Вокруг наступило испуганное оцепенение. Монце открыла глаза и увидела над собой разозленный мужской взгляд, узнав мужчину, она прошептала:

— Ты!

— Я?! Что я? — недоуменно спросил тот.

Над ней собственной персоной нависал Деклан Кармайкл, герцог Вемисс, и глядел на нее, совсем недружелюбно нахмурив брови. Ничего общего со взглядом мужчины из ее снов. У этого были жестокие, холодные глаза. Встав, он не помог Монце подняться, а вместо этого грубым голосом зарычал на нее, желая своей огромной комплекцией внушить девушке страх:

— Черт побери, женщина, что вы натворили?

Опешив от подобного обвинения, она не испугалась и закричала:

— Что я натворила?

— Да, вы!

— Но… — не веря собственным ушам, прошептала она. — Может, ты настолько тупой, что не заметил тот камень, что собирался раскроить тебе череп, а, грубиян?

Увидев, как смотрит на нее мужчина, Монце сама поднялась с земли и, отряхивая пыль с грязной юбки, проворчала:

— Ах, да, и спасибо, что помог мне встать. Очень любезно с твоей стороны.

А тот, пораженный тем, что какая-то грязная оборванка, которую он едва понимает, смеет орать на него, схватил ее за руку, и со злостью выплюнул:

— Когда вы, женщина, обращаетесь ко мне, я требую от уважения. Я лэрд этих земель, и относится ко мне надо соответственно.

Монце удивленно на него взглянула, а он с сердитым видом продолжил:

— Я не знаю, кто вы, и не желаю об этом знать… Убирайтесь с моей земли немедленно, если не хотите, чтобы вас выпороли и отрезали ваш грязный язык!

Возмутившись тому, как мужчина на нее смотрит, а особенно, презрению, которое Монце почувствовала в его словах, она молниеносным приемом освободилась из его хватки. Все были удивлены, включая Деклана, который хотел схватить ее еще раз, но, ловко отпрыгнув, девушка избежала плена.

— Не вздумай трогать меня своими граблями, а о моем языке можешь забыть.

Растерявшись от такого нахальства, герцог Вемисс подошел к незнакомке.

— Вы хотите, чтобы вас наказали? — прошипел он.

— Смотрите-ка на него, каков наглец! — завопила она, глядя на подруг, которые с выражением ужаса на лицах, умоляли ее заткнуться.

— Что вы сказали, женщина?

Готовая к атаке, Монце готова была ответить, но между ними встала побледневшая Эдель и, глядя на злобного мужчину, сказала:

— Мой лэрд, Синди…

— Замолчи, Эдель! — потребовал Деклан, отодвигая ее в сторону, чтобы снова встретиться лицом к лицу с тяжело дышавшей Монце.

Все вокруг глядели на них во все глаза. Никто не смел так разговаривать с лэрдом, а особенно, такая непонятно откуда взявшаяся грязная шлюха. Грохот падающего камня привлек внимание всех, кто жил в замке, и его обитатели поспешили на этот шум.

— Сынок, что произошло? Все хорошо?

Пришедший в ярость Деклан чертыхнулся, но увидев испуг на лице седовласой женщины коротко ответил:

— Успокойтесь, мама. Все в порядке.

Хуана и Хулия подошли к подруге, и последняя прошептала ей по-испански:

— Синди Кроуфорд, закрой пасть, разожми кулак и перестань глупить. Не надо шутить с этим мужиком. И пожалуйста, если не хочешь, чтобы нас забили камнями, зови его на «вы», а если он попросит, пой, пляши и скачи на одной ножке, как ему будет угодно, пожалуйста!

Впервые осознав, что Хулия права, Монце расслабила руки. И прямо в этот момент послышался детский голосок.

— Отец… это женщины, которые помогли нам в Эдинбурге, они спасли нас от плохих людей, которые на нас напали.

Подойдя к Монце, девочка улыбнулась и сказала:

— Привет! Ты меня помнишь?

«Отец?!», — удивленно подумала Монце, но, смягчив тон, ласково ответила:

— Привет, принцесса, конечно, я тебя помню. Как поживаешь?

Наклонившись, чтобы оказаться на одном уровне с девчушкой, она убрала с ее лица прядь волос и заткнула ее за ухо.

— Подойди ко мне, Мод, — зарычал Деклан на дочь.

Звучащая в его голосе сталь заставила девочку стереть с лица улыбку и, опустив взгляд в пол, подойти к отцу. Глядя на малышку, Монце вспомнила свое детство, и вся ее кожа покрылась мурашками. Не моргнув взглядом, она поднялась и с презрением посмотрела на герцога. Почему он с ней так разговаривает?

Бывший до того немым свидетелем разыгравшейся сцены Алистер подошел к Деклану и что-то ему прошептал, тот удивленно на него посмотрел. Переговорив между собой на гаэльском, герцог взглянул к Монце, крепко схватил дочь за руку но, проходя мимо, остановился и объявил:

— Я благодарю вас за то, что вы сделали для моей семьи в Эдинбурге, но не позже чем послезавтра я хочу, чтобы вы покинули мои земли, вам понятно?

Монце разочарованно кивнула. Как мужчина из ее снов мог так с ней поступить?

— А пока, надеюсь, что вы больше никому не доставите неприятности.

— Конечно, сеньор, — ответила она, но не удержалась и добавила: — Если я вам так мешаю, я уйду сейчас же. Не хочу никому создавать неприятности.

— Было бы великолепно, — ответил герцог и удалился.

Монце хотела было ответить, но, обменявшись взглядом с подругами, предпочла заткнуться. Ради них она вынесет все в этом доме. Если бы не они, она бы ему еще показала. Старушка, молча наблюдавшая за стычкой своего сына и темноволосой девушки, подошла к подругам и, прижав руки к груди, прошептала:

— Ради всего святого, девушки, что с вами произошло?

ГЛАВА 15

Приказав всем возвращаться к своим делам, пожилая женщина отвела девушек в замок и позволила им привести себя в порядок в одной из комнат для прислуги. После она приказала служанкам приготовить для неожиданных гостей ужин. Судя по лицам, они очень устали. Зайдя внутрь, Монце обратила внимание на одну приоткрытую дверь. Там находилась гостиная, в которой она несколько дней назад в другом веке увидела портрет Деклана Кармайкла.

Когда подруги спустились по черной лестнице, одна милая рыжеволосая девушка по имени Агнес отвела их в какую-то комнату и оставила там одних.

— Матерь божья… матерь божья. Ты показала себя во всей красе перед мужчиной твоей мечты, — усмехнулась Хулия, распутывая волосы.

— Это ты о ком? — мрачно прорычала Монце, стягивая с себя старую рваную юбку фиолетового цвета. — Ты хотела сказать чудовища из моих кошмаров? Ты видела, какой он грубиян?

— Да, девочка моя, — согласилась Хуана. — На редкость неприятный, вечно недовольный тип, да еще и орет по любому поводу.

— Ради бога, — продолжила Монце, снимая подвеску, которую для сохранности спрятала в карман своей помятой юбки. — Он бы, конечно, предпочел, чтобы этот камень прилетел мне на голову. Кто мог подумать, что я собиралась бросить в него камень? Только идиот! А теперь из-за него у меня содраны все локти, — прошептала она, разглядывая ссадины.

— Монце, попридержи язык или…

— Синди, — прерывая ее, напомнила та. — Здесь я Синди. Не забывай!

Расхохотавшись, Хуана продолжила:

— Попридержи язык, Синди Кроуфорд, или с этим горцем у тебя будут большие проблемы. И зови его на «вы», потому что мне кажется, что этот тип тебе не по зубам. Он совсем непохож на тех мужиков, с которыми ты имела дело в наше время.

— Ну, вот еще! Я же тебе уже сказала, что знать его не хочу.

В это мгновение в дверь постучали, и не успели девушки ответить, как она уже отворилась.

— Можно войти? — уставившись на них, спросила девочка.

— Ты уже вошла, — улыбнулась Хуана, подмигнув малышке.

— Конечно, солнышко, заходи, — увидев ее, ответила Монце.

Обрадовавшись, девочка закрыла дверь, и, подойдя к Монце, которая сидела на кровати и изучала рану на своем локте, спросила:

— Больно?

— Нет, не больно, — улыбнулась Монце, глядя на девочку с голубыми глазами и золотистыми, как спелая пшеница, волосами. — Как тебя зовут, принцесса?

— Мод Камайкл.

— Мод? Какое красивое имя, — кивнула Хулия.

— А вас? — спросила малышка.

— Меня зовут М… Синди… Синди Кроуфорд, — произнося это имя, она снова улыбнулась. — Это Пэрис Хилтон, а ту, что расчесывается, зовут Норма Дюваль.

Девочка радостно подскочила к Хулии и попросила:

— Норма, ты меня причешешь?

Хулия с удовольствием усадила Мод на кровать и принялась расчесывать ее прекрасные длинные светлые волосы. Через несколько мгновений послышался шум открываемой двери, и в комнату зашла седовласая женщина. Увидев девочку, она зашептала:

— Мод, я же тебя просила не беспокоить наших гостей.

— Не волнуйтесь, сеньора. Она нисколько не мешает, — улыбнулась Монце, увидев герцогиню.

Та только вздохнула.

— Извините за поведение сына, — сказала она, подойдя к ней. — У него отвратительный характер, но Деклан хороший человек, просто в последние дни ему пришлось особенно тяжело.

— Почему? Что произошло? — спросила Хулия, заработав тяжелый взгляд от подруг за желание посплетничать.

— Если коротко, то скоро будет восемь лет с тех пор, как умерла Элизабет, его жена. — И, глядя на Монце, шепотом продолжила: — Уверена, когда он поймет, как плохо обошелся с тобой, то немедленно постарается исправить причиненный им вред…

— Не волнуйтесь, — пошутила Монце, взглянув на наблюдающую за ними девочку. — Хоть мне и очень хотелось взять другой камень и хорошенько ударить его по его упрямой голове! Только, пожалуйста, ему об этом не рассказывайте, иначе тогда он сам меня пристукнет этим камнем.