Мы просили у вечности рай

— Ирада. — Не громко произношу имя няни, и сразу вижу ее появление в коридоре. — Эсма уснула, пожалуйста, не оставляй ее одну. — Измотанно. Эта ночь вытащила из меня все силы.

— Конечно, господин Эмир. — Взгляд опускает, больше ничего не говоря. Входит в детскую комнату, не закрывая двери. Выдыхая, начинаю шагать в сторону лестницы, чтобы спуститься в свой кабинет. Осталось несколько нерешенных вопросов, в которых я немедленно должен был разобраться. Пока спускаюсь по лестнице, набираю номер Виктора, чтобы узнать появилась ли Клео дома. Зная эту непослушную девчонку, она могла выкинуть что-то, оставшись практически беззащитной. Длинные долгие гудки. Несколько секунд тишины.

— Эмир?! — Виктор настороженно произносит мое имя, затихая.

— Клео вернулась домой? — Спрашивая напрямую, не церемонясь. Да, он скорее всего сам догадался зачем я звонил.

— Недавно приехала. — Стук и громкие шаги. Видимо Виктор уходит в уединенное место, чтобы наш разговор никто не смог услышать. Черт! Если бы Клео знала, насколько близко к ней я был все это время. Наблюдал и сопровождал, изнывая от того, что не мог появиться. — Ты ловко все провернул вчера вечером. — Виктор усмехается в трубку, ожидая моего ответа.

— Ты сам знаешь, что это было необходимо. — Серьезно. Тихо. Желая отдохнуть хоть несколько часов, но это для меня сейчас непозволительная роскошь.

— Слушай, Эмир, — Виктор притихает, собираясь с мыслями, чтобы что-то рассказать, — к Клео обратилась девушка, которая умоляет о помощи. Но некоторые моменты в ее рассказе, мне кажутся очень странными. Поможешь что-то разузнать? — Спрашивает, и так зная, что я способен сделать все, что в моих силах.

— Не позволяй Клео пока ничего предпринимать. Не своди с нее глаз. — Начинаю неимоверно злиться, зная, что эта чертовка может все решить сама. Вхожу в кабинет, с грохотом захлопывая дверь. Места себе, не находя. Замираю посреди комнаты. — Перезвоню тебе позже. — Мгновенно завершаю вызов, до боли в костяшках, сжимая мобильный телефон. Прохожусь по кабинету, обессиленно садясь в кресло. Мысли сжирать начинают. Иногда наступал такой момент, когда я не мог справиться с чувствами и преодолеть порог боли, который раздирал на части. После встречи с Клео спустя долгих два года, внутри что-то взорвалось. А потом словно по волшебству соединилось воедино. Хотя все это время я учился жить без нее. Существовать, приспосабливаясь к той жизни, которую уготовила судьба. Откидываясь в кресле, прислоняюсь спиной к бархатной обивке. Глаза прикрываю, вспоминая все, что произошло после исчезновения Клео из моей жизни.

Полтора года тому назад….

Мне пришлось свыкнуться с мыслью, что я остался без своего сердца. Пытался разобраться, до конца не веря, что Альби так жестоко предала. Казалось, я даже находил оправдания, но понимая, что она ни за что не захочет меня видеть, не предпринимал никаких попыток встретиться лично. Все было бесполезно. Ради будущего ребенка, мы с Амани смогли построить дружеские, и даже теплые отношения. Замечая, как она меняется ради малыша, был рядом и поддерживал. Полностью прекратились ее неожиданные вспышки агрессии. Беременность кардинально что-то внутри, превращая ее в ту девушку, которую я когда-то, казалось, любил. Я даже смог поверить в то, что мы сможем быть вместе ради нашего ребенка. Но все рухнуло, не оставляя даже руин….

Я приехал в тот дом, в котором мы раньше жили вместе. Никогда не забуду те ощущения, которые испытывал, шагая по его коридорам. За несколько недель до этого, Амани занялась ремонтом в одной из комнат, чтобы сделать из нее детскую. Покрасила стены в синий цвет, уверенно думая, что у нас родиться сын. Она не захотела узнавать пол ребенка, посещая УЗИ. В такие моменты я видел в ней прежнюю Амани. Добрую и улыбчивую. Жизнерадостную. Счастливую. Осознавал, что я не любил больше эту женщину. Да, наверно, и вообще никогда не любил. Но готов был находиться рядом, видя, как она меняется. Амани изъявила желание пройти новый курс в клинике по психологической помощи после рождения малыша. Чтобы раз и навсегда избавиться от тьмы, все еще ее тревожащей. Она продолжала меня любить. Чувствовал это. Амани, понимая, что больше никогда я не отвечу ей взаимностью, принимала все, что я мог ей предложить. Обожала нашего малыша до безумия. Ради него готова была на все. И я слепо снова ей поверил, не предполагая, что скоро все станет кромешным адом.

Минуя коридор, захожу в комнату, видя Амани лежащую на кровати. Уставшую и слегка обессиленную. Тогда думал, что хлопоты перед рождением ребенка ее просто изматывали. Интересуясь о ее состоянии, получил ответ, что она просто хочет поспать. Дурак, и почему же тогда я не забил тревогу, и не вмешался. Около десяти часов она провела в кровати, не выходя из комнаты. И только на следующее утро, я настойчиво поднялся в ее комнату и увидел ужасающую картину. От которой леденящий холод прошелся по коже. Кровь повсюду. Она бледная и совершенно невменяемая. В бреду. Долгое ожидание возле дверей операционной. Кроме ребенка меня с Амани ничего не связывало, но я не желал этой женщине ничего плохого. Иногда так бывает. Плод умирает в утробе матери, даже на позднем сроке. Амани уже около четверых дней знала, что ребенок перестал двигаться. Знала, но не могла допустить, чтобы его у нее отняли. Безумие.

— Верни его мне! — Орала, как сумасшедшая, вцепившись мертвой хваткой в мои руки. После того, как пришла в себя в палате. — Умоляю, Эмир, верни! — Отчаяние и боль. Но я не мог ей ничего ответить тогда. — Это он наказал меня, да? Ответь он?

— Кто он, Амани? — Путаясь в собственных мыслях, не понимал, о чем она говорит.

— Аллах наказал. Отобрал ребенка, чтобы я не стала его матерью. — В тот момент я обнял ее, прижимая к себе. Ощущая ту боль, которая на части разрывала. Амани, возможно, была права, но я не мог сказать это вслух.

— Ты любила его и ждала. Ты была его мамой. — Монотонно. Стараясь успокоить, понимая, что это все бесполезно. В ту секунду во мне снова что-то умерло. Я стал призраком ни на что не способным.

Выйдя из клиники, Амани замкнулась в себе окончательно. Обезумела еще сильнее. Спустя несколько дней, я нашел ее с ножом в руках. Крича звериным голосом, она разрезала детскую одежду и полосовала собственные руки. Тут же было решено устроить ее в психиатрическую клинику. Она перестала с кем-либо разговаривать. Предприняла несколько попыток суицида. А потом ей удалось сбежать, и скрыться где-то в Европе. Долгое время вместе с ее отцом, мы пытались найти Амани. Она жила по поддельным документам на окраине Англии, веря в то, что она совершенно другой человек. Амани пыталась убежать от самой себя, думая, что сможет начать новую жизнь. Моя чертова жена. Мой крест, который я буду нести до конца своих дней. Ее отец отказался от Амани, стыдясь ее существования. И тогда я понял, что до одури страшно оставаться один на один со своим безумием. Не понимать, где реальность, а где сумасшедший вымышленный мир. Сейчас Амани вернулась в клинику. Находится под постоянным наблюдением врачей. В последний мой визит к ней, доктор сказал, что она начала вести дневник, описывая все, что с ней произошло. Это стало отдушиной не только для нее, но и для меня тоже.

Страшно, даже просто вспоминать об этом. Не соображаю, как оказался в своей спальне, где минувшей ночью спала Клео. Этот дом я купил относительно недавно, понимая, что в старом больше никогда не смогу находиться. Делая несколько шагов, замечая махровое полотенце, которым, видимо, пользовалась Клео этим утром. Беру его в руки, делая долгожданный вдох. Аромат цветов и нежности. Запах, по которому я неимоверно скучал. Вспоминаю тот день, когда я, сорвавшись, приехал в Лас-Вегас, понимая, что не смогу больше и дня прожить, ничего о ней не зная. И первое, что я увидел Клео за ручку с фотографом. А потом его квартира, в которой она с легкостью осталась на ночь. Тогда-то я и сорвался с цепи, понимая, что Клео раз и навсегда вычеркнула меня из своей жизни. Мимолетный секс со случайной девушкой. Бессмысленный. А потом Амани и ее беременность. Между нами не было никаких близких отношений. Но осознавая, что ребенок может стать шансом, продолжил жить дальше. И больше я не старался узнать что-то о Клео. Ровно до той минуты, пока не выяснил, что она вместе с Виктором влезла во всю грязь Востока. Все, что сумели узнать эти двое, повергло меня в полнейший шок. Игра может стоить слишком дорого, но в мире есть решения, что будут фатальными и пагубными. Разворачиваясь, подхожу к комоду, открывая самый верхний ящик. Достаю стопку фотографий Клео, которые я получил еще до того момента, как выкупил ее у Ирмы. Если бы я только знал, что увлекшись этой девушкой, открою ящик Пандоры, наверняка действовал бы по-другому. Помнил тот момент, когда явился к Ирме с желанием заплатить любую сумму за Клео. Лишь бы она не досталась никому кроме меня. Не мог понять, почему Ирма тянет время, играя в непонятные игры. Но играл совсем другой человек. Друг. Учитель. Тот, кто заменил мне отца, и находился всегда рядом. А на деле более двадцати лет Сафир Азар являлся самым крупным теневым работорговцем по всему Востоку. Жить скромно, при этом ловко играть судьбами других людей. Именно этому он постоянно меня учил, видимо, думая, что в будущем я смогу его заменить. Перебирая фото, нахожу изображение Сафира тридцатилетней давности. Но такого человека и вовсе не существовало. Сафир Азар давно мертв. А рядом со мной день ото дня был Рифат Аббас. Сын француженки и беглого иранца. Который настырно поднялся из самых низов, постоянно пробиваясь, идя по головам невинных людей. И для того, что бы взять чужое имя, он избавился от настоящего Сафира, присвоив себе его жизнь. Сложно поверить, но это была чистая правда. Долгие месяцы, вместе с Виктором и моими проверенными людьми, мы шаг за шагом раскапывали прошлое этого мужчины, собирая все необходимые материалы. Придет время и Сафир ответит за все, что совершил в своей жизни.

— Эмир! — Дергаюсь, бросая фото в открытый ящик. Осторожно прикрываю его, не оборачиваясь. — Добрый день. — Вежлив и беспринципен. Хладнокровен, как обычно. Разворачиваюсь, смело, смотря Сафиру прямо в глаза.

— Добрый день. — Нехотя отвечаю. Он не должен видеть мое замешательство и напряжение.

— Что-то в последнее время ты очень задумчив, друг мой?! — Делает несколько шагов навстречу. Строгий вид. Лицо не выражает не единой эмоции. Черт возьми, а знал ли отец о Сафире и моей матери? Скорее всего, нет! Слабохарактерность и слепая вера отца, не способны были отличить ложь от правды. Я все равно многим обязан этому человеку. Но не смогу простить его поступков. Ведь именно Сафир преподнес мне урок никогда не прощать предательства. А он меня предал, за что и ответит сполна.