Мы просили у вечности рай

— Врага нужно хладнокровно душить. Отключив чувства и эмоции. Не забывай об этом. — Виктор говорит мне те же слова, что когда-то произносил Сафир.

— Я справлюсь. — Ни говоря больше не слова, Виктор согласно кивает головой, осознавая насколько важно мне самому сделать это. Посмотреть в глаза человеку, которому я доверял всю свою жизнь, а потом уничтожить.

— Ты должен поговорить с Клео. — Виктор меняет тему разговора, выводя меня из мучительного транса.

— О чем?! — Не до конца понимая его напора. Или просто интуитивно спрашивая, собирая мысли в единое целое.

— Она должна знать, что эти два года ты всегда был рядом с ней. — Виктор начинает говорить, и я осознаю, что возможно он прав. — Только благодаря тебе с ее головы не упал ни один волос. Эмир, — убеждающе. Пытается помочь нам с Клео наладить отношения, надеясь, что мое признание растопит ее сердце, — большая часть девушек найдена благодаря твоей помощи. Ты открывал на Востоке центры помощи, делая все, чтобы помогать плененным девушкам, наладить свою жизнь. Клео должна знать, какие поступки ты совершал ради нее. — Умолкает, давая мне, немного времени переварить его слова.

— Это не к чему, Виктор. — Пожимаю плечами, понимая, что ничего не измениться, если я откровенно во всем признаюсь Клео.

— Недосказанность губит отношения. Поверь, я знаю, о чем говорю. — Виктор продолжает настойчиво пробираться в мой разум, убеждая в своей правоте.

Замечаю, что в палату входит парень. Тот самый фотограф, который на протяжении всех этих чертовых двух лет, вился рядом с Клео. Он кладет сумку на кожаный диван, и подходит к больничной кровати. Именно в тот момент, когда доктор выводит Клео из состояния гипноза. Она начинает громко плакать, прикрывая лицо руками. Дергаюсь, желая подойти к Клео, чтобы обнять. Прижать к себе, клятвенно пообещав, что с этого момента все измениться. Все будет хорошо. Всего несколько шагов, но неожиданно малышка Альби вонзает мне нож в самое сердце. Кидается в объятия Киллиана, прижимаясь всем дрожащим телом. Совершенно не замечая моего присутствия. Будто я для нее пустое место. Фотограф прижимает Клео, нежно начиная целовать мокрые от слез щеки. Пальцы в кулак сжимаются. Зверею, разворачиваясь. Замахиваюсь, ударяя кулаком в ближайшую стенку. Но даже на этот звук Альби, не реагирует. Ей важен он. Не я.

— Мне пора идти. — Проговариваю тихо. Говоря эту фразу то ли Виктору, то ли самому себе.

Быстрыми шагами выхожу из палаты, целенаправленно направляясь на улицу. Чтобы поставить точку. Увидеть Сафира и вынести ему приговор. Я знал, где непременно найду его. Зал боевых искусств, где Сафир любил проводить свободное время, находясь в полном одиночестве. Выскакивая на улицу, забираю ключи от машины, говоря водителю, что поеду один. Забираюсь на водительское место, мгновенно заводя мотор. С места срываюсь, со всей силы давя на педаль газа. Всего десяток минут, и я посмотрю в его наглые глаза, которым я беспрекословно всегда доверял. Сложно справиться с собой, признав, что предают самые близкие люди. Водят за нос, оставаясь при этом примером для подражания. Еще недавно я и подумать не мог, что Сафир окажется предателем. Тем человеком, который целенаправленно и безжалостно растерзал мою жизнь. По оживленной улице. Зациклено продолжая вжимать педаль газа до упора. Не обращая внимания на спидометр, стрелка которого начала зашкаливать. Вспотевшие руки вцепились в руль. Эта встреча неизбежна. Я никогда не смогу простить Сафиру то, что он сделал с Клео. Плевать на меня. Теперь это не важно. От жары голова начинает кружиться. Сбавляю скорость, сворачивая на тихую улицу. Всего несколько кварталов, и доберусь до нужного места. Сердце начинает из груди вырываться. Кости ломит. Я справляюсь со всем, посмотрев демонам Сафира в глаза. Неизбежность. Жесткая расплата, которую он заслужил. С визгом торможу, съезжая на обочину. Глушу мотор, не в силах отцепить руки от руля. Дышу часто и обрывисто, пытаясь собраться с силами. Сафир не должен видеть моего сожаления и слабости. Моей привязанности, которая по-прежнему крепко удерживает сердце. Вынимая ключ из замка зажигания, выхожу из машины, сжимая его крепко в ладони. Осматриваюсь, понимая, что поблизости совершенно никого нет. Иду вперед, резко дергая массивные двери. Прохожу внутрь, слыша отчетливые удары по боксерской груше. Всего несколько шагов, и я замечаю Сафира, который скидывая перчатки с рук, усмехается. Словно твердо знал, что я должен появиться именно в этот момент. Глаза в глаза. Напряжение нарастает. Сафир ощущает, что я знаю всю правду. Всю. Кем он является на самом деле. Обо всем, что натворил за всю свою жизнь.

— Рифат. — Громко и грозно. Ужасаясь от собственного голоса. Сказать честно, я не знал с чего начать этот тяжелый разговор.

— А я уже успел забыть это имя. — Усмехается. Так громко, что эхо проносится по всему спортивному залу. — Последней, кто позволял себе называть меня так, была моя мать. Но я поклялся, что вырву ее язык, если она еще хоть раз его произнесет. — Спрыгивая с боксерского ринга, идет навстречу, не прерывая нашего зрительного контакта. — Но тебе мой друг, я разрешаю называть меня Рифат. — Останавливается, наклоняясь к большой сумке, лежащей на полу. Достает из нее длинный нож, и, подходя еще ближе, протягивает руку. — Помнишь, я учил тебя обращаться с этим ножом. Давай, Эмир, возьми его и убей меня. Ты же за этим пришел? — Победная улыбка. Даже в такой ситуации он старается удержать власть в своих руках.

— Легкая смерть слишком мягкое наказание. — Скулы судорогой сводит от ярости и ненависти. Наверно, если бы я так стойко не сдерживал себя в руках, поддался бы на провокации этого человека. — Я хочу, чтобы ты гнил в тюрьме, день за днем, терзая себя за все, что совершил. — Шаг ближе. Нас разделяет расстояние меньше метра.

— Как себя чувствует Клео? — С легкостью спрашивает, делая вид, что его действительно это беспокоит. Не верю не единому слову. Вскипаю, вырывая нож из его руки. До боли в костяшках сжимаю рукоятку, изо всех сил удерживая неуправляемый гнев.

— Не смей спрашивать о ней. Ради ее жизни, я готов отобрать твою. — Дергаюсь, становясь с Сафиром практически вплотную. Рука трясется. Сафир ядовито усмехается, зная, что я не смогу его убить. Пытается играть на чувствах. Манипулировать. Делает то, что всегда у него отлично получалось.

— Она чертовски похожа на мою жену. — Берет полотенце, вытирая выступивший пот на лице. — Подобные девушки созданы для того, чтобы открывать свет в душе мужчин, которых они полюбили. Но, увы, моя жена умерла. — С грустью в голосе. Сейчас я даже с точностью не могу сказать, любил ли он на самом деле эту женщину. — Аллах меня покарал, забрал к себе жену и не рождённую дочь. Не дал больше детей. Знаешь, мой мальчик, — он обращается ко мне так, как это делал всегда, — с самого начала пути я знал свой конец. Когда еще был Рифатом, я все знал, но надеялся, что судьба не допустит его. Все можно было исправить, когда была жива моя жена. Она ведь умерла не из-за болезни. — Он откровенно начинает рассказывать то, что я никогда от него не слышал. В конце жизни, каждый решается покаяться в своих грехах. Но я не верил ему. — Она узнала правду. Не смогла принять меня таким, какой я есть. Легко любить хорошего человека, а вот полюбить чудовище, не каждой женщине дано. Ты же сам знаешь это, правда? — Улыбка не сходит с его лица. Сафир медленно прохаживается по залу, растягивая время. Ему не удастся обвести меня вокруг пальца.

— Давай закончим бессмысленные разговоры. Ничего не хочу слушать. — В висках пульсировало. Разжимаю пальцы, бросая нож на пол. Сафир подходит снова ближе, прямо в глаза смотря.

— Разреши мне забрать Коран и фото моей жены. — Смиренно спрашивает, зная, что я без него никуда не уйду. согласно киваю, давая Сафиру несколько минут свободного времени. Зная, что он не станет скрываться. Он выходит из зала, не закрывая дверь. Всего несколько десятков секунд и я слышу сильный удар и грохот. Выбегаю в коридор, видя перед собой его лежащего на полу. Безжизненное тело. Бездыханное. Хватаю за руку, прикладывая палец в районе запястья. Пульса нет. Сафир мертв. Другой рукой накрываю его лицо, моментально глаза прикрывая. В памяти тут же всплывают его слова. «Я с самого начала знал свой конец». Замечаю рядом опустошенный пузырек. Старый, но все еще красивый. Я видел его однажды, когда был еще совсем ребенком. Сафир часто крутил его в руках, а затем прятал в боковой карман своего пиджака. Однажды я спросил, что в нем, на что Сафир ответил, что там хранится окончание его судьбы и начало новой жизни. Будучи ребенком, я не понимал значения его слов, сейчас все было ясно.

— Прощай. — Смотрю на Сафира, понимая, что даже смерть моего отца не принесла подобного потрясения. Возможно, он был прав. И конец одной жизни, лишь продолжение и возрождение чего-то нового. Он наказал себя за все, что совершил. Избавив мою совесть от мук. Так или иначе, каждый человек получает то, что заслужил.