Два цвета страсти

Так и оказалось. Мы зашли во двор. В самом дальнем углу восседала новостройка. Рыбина повела меня именно туда.

Мы поднялись на лифте на нужный этаж. Она открыла дверь своим ключом и мы вошли.

В квартире был и вправду ремонт. Красивые занавеси, обои, паркет, мебель…  А мы, Ахметовы, из-за этих постоянных ссор и вовсе позабыли о нём. С тех самых пор, как мама с папой поругались на счёт того, какого цвета должны быть обои в зале, уже прошло полгода. Но мы так и не принялись за него.

Она провела меня в свою комнату.

Просторная и светлая, с большим диваном посреди комнаты. На стенах висели плакаты Димы Билана, Linkin Park, и других. Чуть поодаль располагался стол с компьютером, видно, это было рабочее место Рыбиной.

— Сейчас, — ответила она, и удалилась куда-то в гостиную. — Чай будешь?

— Не откажусь, — ответила я.

Она ушла. А я осталась разглядывать комнату.

Я подошла к компьютеру. Он был включён. Я, открывши Google Chrome, сразу же увидела вкладку. Это была вкладка, оставленная Рыбиной. «Вконтакте».

Страницу Рыбиной в «Вк» я никогда раньше не видела. И потому мне стало интересно. Я нажала на кнопку в меню справа «Моя страница». Страница перегрузилась, и я увидела страницу «Вишенка Smile».

Так вот кто это был! Это была не Быкова! Это была Рыбина! Та самая, которая писала гадости на моей стене! Это она! Но за что? Мы вроде бы, как общались…  А сейчас…

Я в спешке открыла последние диалоги. Там высветилась моя фотография, и диалоговое окно. Все сообщения, всё…

Через минуту в комнату вернулась Рыбина, с подносом в руках. Я обернулась. Поняв, что её тайна раскрыта, Рыбина посмотрела на меня.

Я не могла и слова вымолвить.

— Так…  это была ты? — спросила я.

Она подняла вверх брови.

— Да! — крикнула она. — Это была я.

— Но зачем…  — я была потрясена. Все её старания, все…

А как же тот случай, когда она меня на дискотеку потащила? Может быть, специально, чтобы я увидела Рому с его тёлкой? Пожалуй, это единственное здравое размышление её «благородного» поступка.

А что если…  Она всё это специально подстроила? Чтобы…  Выкурить Быкову из нашего класса?

— Нет, я к Быковой не имею ни малейшего отношения, — словно прочтя мои мысли, ответила она. — Это уже твоя история…

— Зачем? — кричала я. — Зачем ты это сделала? Чем я тебе не угодила?

— Ты думаешь, приятно, когда у тебя отбивают парня?

— Я никого у тебя не отбивала!

— А Вишневецкий? — напомнила она.

— Да причём здесь он? — гаркнула я. — Причём тут Рома?

— А при том, что, уведя у меня Рому, ты лишила меня авторитета в школе! За тобой бегал Рома, Евдокимов…  А я? Я стала пустым местом в школе! С меня все смеялись! Все! — её глаза наполнились слезами. — Все! Все перешёптывались! Что за Ахметовой бегает больше, чем за Рыбиной!

Неужели…  Рыбина на столько подлая? Подлая, низкая…

— Неужели тебе твой авторитет дороже всего остального? Дороже дружбы…  любви…  человечности?.. Из-за тебя пострадал невинный человек!

— Это ты Быкову избила? — сквозь слёзы подняла брови она.

— Не важно.

— Мой авторитет здесь вообще не причём! Я надеялась…  Что, из-за того, что я писала тебе тогда на стене, над тобой будут подтрунивать…

— Знаешь, Ир, — ответила ей я. — Мне тебя даже как-то жалко стало…  Авторитет, самооценка, парни…  Ты не видишь настоящих ценностей в этой жизни! У тебя в сердце есть только ты, только ты одна…  самовлюблённость! Ты эгоистка! Ты на столько подла и нагла, что…  Тебе плевать на остальных!

Я ушла, громко хлопнув дверью.

Славка…  Получается…  Что я её избила ни за что? Ведь это дело рук Рыбиной!

Бедная Славка…  А я? Я тоже недалеко ушла от Рыбиной…  Тоже подлая и мерзкая, ради собственных амбиций втянула в эту историю кучу людей…  Паша, Саша, Рома…  А если бы узнали? Ведь Быковы могли пойти в милицию! Пашку бы тогда вычислили, а он, как герой, не стал бы выдавать меня…  Это подсудное дело!

О, Господи! Из-за меня, из-за меня любимой всё это завертелось…  Всё началось…  Надо было сначала проверить, что, да как…  Теперь уже поздно.

Где искать Быкову? Где? Ведь её странички нет «В контакте»…

Надо её найти! Найти, и извиниться! Извиниться перед её родителями!

Слёзы…  Слёзы текут из глаз…  Подлая шавка, мерзкая…  Опуститься до такого…

Стыдно…

Говорят, что сложнее всего в жизни простить себя…  Не простить обидчика, или врага, а себя…  Это невозможно…

Умереть…  Точно! Умереть… Нет, я не умру, пока не извинюсь! Да и потом…  В четвёртый раз пытаться покончить собой…  Это уже как-то…  не так…

Нет! Я не умру…  Пока не отыщу её…  И то, ещё неизвестно, что могло с ней случиться за это время…

Может, расспросить в школе? Нет, это точно уж тупик. Славка ни с кем, кроме меня, насколько я помню, не общалась. У неё не было друзей. И, тем более, кому интересна судьба жалкой зануды-зубрилы?

О, боже…

Умереть — не выход, особенно сейчас…  В этот момент…  Конечно, моя смерть многим облегчит дело…  Папе на меня наплевать, он слишком занят, подруг у меня нет…  Роме, я тоже не нужна…

Подумав об этом, у меня выступили слёзы…  Неужели…  я никому не нужна? А Паша? А как же он? Наверняка тоже уже давно нашёл себе другую…  ведь я столько времени его отшивала…  А тот случай, когда он дважды помог мне ещё не о чём не говорит…

Был единственный человек, которому я была нужна…  Игорь…  Как я могла про тебя забыть? Как? Как могла променять на этого подонка? Игорь…

Зачем? Зачем всё это? Для чего? Для какой такой корысти? Ради кого? И ради чего?

«Ах жизнь…  Твои пути необратимы!..» — Недаром так говорил М. Лисянский, который, хоть и не родился в Москве, но большую часть жизни провёл у нас…

Жить…  Дышать…  Любить…  Зачем? Для чего? И ради чего? Чтобы потом, попользовавшись тобой, выкинуть? Выкинуть, как ненужную куклу, поломанную игрушку? Жить…  Для чего? Чтобы всю жизнь страдать…  Мучиться…  Зачем?

Следующее утро не предвещало ничего хорошего…  Вот ещё один прожитый день каникул в пустую…

Завтра Новый год! Из-за этих постоянных молчаний и мыслей мы с отцом и вовсе позабыли про него.

Однажды, когда папа пришёл с работы, я напомнила ему о своём существовании.

— Скоро Новый год. Как и где мы будем его отмечать?

Он поднял глаза на меня.

— Отмечать мы будем дома.

— Одни?

— Не важно.

После чего он удалился в свою комнату, показав этим, что разговор окончен.

Наша ёлка, вот как две недели валялась на балконе, мирно дремая. Родители, ещё тогда напрочь позабывши о ней, оставили умирать на балконе. Без воды, на холодном балконе, из-за щель которого с улицы поступал морозный воздух, который обжига лёгкие…

Новый год…  Из-за всех этих событий я и вовсе потеряла счёт времени…

Новый год…  Праздник счастья, любви, семейного благополучия…  Но из всех перечисленных этих слов у меня уже не было ничего…  Я растеряла…  Я потеряла всё, что имела…  Маму, мир в семье, любовь…  И из-за чего? Из-за авторитета в школе? В классе?

Новый год…

Мама…  Ну конечно же! Моя мама давно тесно общалась с мамой Славки…  Боже, какая же я дура! Случись это всё раньше…  Получается, что одна лишь мама знала её местонахождение…  Ведь, наверняка переезжая, она могла оставить свои координаты! Ну конечно!

В семье все давно знали что у мамы очень плохая память. Не то, что это из возраста, просто…  У мамы была девичья память. И потому, чтобы ничего не забыть, она всегда всё записывала в свою записную книжку…

Я тут же кинулась в родительскую…  Открыла выдвижную дверцу комода у кровати…  И вот она, удача! Пожалуй, это самое хорошее событие за всю эту неделю!

У меня в руках была записная книжка моей покойной матери…  Обычный записной блокнот на пружинке, на котором был изображён олень с оленёнком…  Этот блокнот хранился у нас в семье ещё давно, и, когда я была маленькая, я представляла, что на обложке этого блокнота я и мама. Вместе.

На глазах выступили слёзы…  Горячие, влажные…  Они покатились по щекам…

Открыла…

На первой странице были записаны все адреса и телефоны её подружек. Вот здесь должна быть Быкова!

И вправду, на букву Б я сумела отыскать Быковых. Там, явно свежими чернилами, был записан неизвестный мне адрес, и телефон. Костянский переулок, дом 6. Странно!

Я не знала где находиться Костянский переулок. Но, отыскав его на карте, поняла, что он находиться на самой окраине городе, в старом районе. Там давно уже не строились новые высотные дома, а потому, были лишь ещё со времён войны.

Я решила направиться туда немедля. На звонки всё равно никто не отвечал.

После нескольких часов нудной тряски в автобусе я наконец достигла цели.

Какой там был дом? Кажется, шестой?

Узнав у случайных прохожих, где находиться этот самый дом, и, немного заблудившись, я наконец отыскала его. Старый кирпичный дом, четыре этажа. Он был жилой.

Уже смеркалось. В некоторых квартирах этого дома уже горел свет.

Обшарпанные стены, в нежилых квартирах выбитые стёкла…  Да уж, и зачем только Быковы обменяли свою, пусть и двухкомнатную квартиру, в центре Москвы, на этот бомжатник?

Лифта не было. Пришлось подняться пешком.

В подъезде ужасно воняло кошками и куревом. Стены были расписанными всякими глупыми выражениями и словами. Также, на первом этаже красовалось граффити.

Несколько квартир на первом этаже были заколочены. На некоторых дальнейших отсутствовал номер, и потому отыскать квартиру было довольно не просто.

В конце концов, спускаясь с верху — в низ, я таки нашла нужную квартиру.

Третий этаж…  Старый, покосившийся номерок, у которого отлетела цифра 1. (квартира была одиннадцатая)…  старенькая, побитая временем дверь…  Сломанная дверная ручка. И в этой глуши, оказывается, живут люди?

А ведь если бы не я…  А ведь если бы не моё тогдашнее самолюбие…  Возможно, этого всего бы не случилось. Жили бы себе Быковы в своей, пускай и не роскошной, а квартире и по сей день…  А этот барак…  я сомневаюсь, что его вообще можно назвать квартирой.

Я позвонила. Звонок тоже был сломан. Тогда я стала колотить в дверь кулаками, а после в дело и подключились ноги. Быть может, мама что-то перепутала? И вовсе не здесь сейчас живут Быковы?

Я ещё раз пересмотрела листок, в который внесла данные, переписанные с маминого блокнота. Всё верно. Костянский переулок, дом 6, квартира 11. Странно!

— Откройте! — завопила я, продолжая наносить удар за ударом старой двери.

— Ты чего здесь расшумелась? — окликнул меня голос.

Я оглянулась. С верхнего этажа спускалась старушка, закутанная в тулуп. Обе руки были заняты тяжёлой ношей.

— Ты чего здесь хулиганишь? — повторила она.

— Быковы здесь живут? — довольно грубо осведомилась я.

— Живут. — кивнула она. — Да только Танечка давно уж здесь не появлялась. После аварии.

— Какой аварии? — переспросила я, недоумённо поднимая брови.

— А ты разве не знаешь? — удивилась она. — Мирослава, Танюшина дочка, вот уже неделю назад, как в аварию попала. ДТП. Какая-то пьянь её в поздний вечер сбила. Совсем с ума сошли! Бесстыдники! Чтоб вас Господь покарал! Мирослава-то, в реанимации! Теперь Танечка каждую ночь там проводит, всё за девчонку боится… Надо же! Ребёнка сбили! Сволочи! Чтоб у вас руки отсохли в следующий раз пьяными за руль садиться! Подонки! А Мирослава-то, славная была девка! Милая, приветливая, вежливая…  Всегда здоровалась, когда, помниться, гололёд был, за хлебом в магазин бегала для меня…  Да и вообще, покладистая была! Что ни попросишь — всё делала! А тебе-то она зачем нынче понадобилась?