Аннотация: Говорят, что Каллум Джексон — дикарь. Бездомный. Бесперспективный. Несдержанный. Он помечен красным флажком в моей системе, он первый в моем списке агрессоров, для него доступ к девушкам, вроде меня, запрещен. Но эти правила не соответствуют моим опасным играм; они не соприкасаются с моими двойственными желаниями. Каллум Джексон — самое красивое чудовище. Чудовище, мысли о котором не покидают мою голову — я не могу перестать хотеть его и охотиться за ним… …и все, о чем я молю Господа — чтобы чудовище кусалось. Софи Хардинг умеет управлять своей жизнью. Она может работать среди отбросов в трущобах, но лакомый кусочек уже ждет ее. Антиобщественное поведение идет на спад, занятость возрастает, ее даже номинировали как менеджера года. Кажется, все пришло в норму. Все действительно стало хорошо. Пока Каллум Джексон не отсиживает свой срок и не появляется прямо у нее на пороге. Она могла бы обойтись и без парня вроде него — ошибка системы и боль в заднице. Софи должна соответствовать своему образу, делать свою работу и держаться на расстоянии — вот то, что говорит ей инструкция. В инструкции написано: никаких контактов тет-а-тет, никаких рискованных ситуаций и никаких прямых столкновений, в любом виде. Но инструкция не упоминает о склонности Софи к жесткому подчинению. Инструкция не имеет ни малейшего долбаного понятия о том, насколько сильно Софи жаждет раскрепостить Джексона в клубе Explicit, где его животная натура может вырваться на свободу. Инструкция ни хрена не знает…
Я кивнула.
— Я отлично.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Что ты хочешь делать теперь? — спросил он, потянувшись за футболкой. Я погладила его грудь, прежде чем он спрячет ее из виду, но он не дал мне много времени. Его настроение изменилось, я чувствовала это, чувствовала, как опускаются ставни.
— Пойти домой, — сказала я. — Поспать. Дать моей бедной избитой заднице отдохнуть.
— Тебе нужно прилечь? Ну, знаешь… последующий уход и все такое?
Я улыбнулась.
— Я в порядке, спасибо. Однако это хорошая мысль.
Он начал топтаться на месте.
— Ничего хорошего в этой болтовне нет, не знаю, что и сказать.
Я потянулась к его руке, поглаживая большим пальцем костяшки.
— Тебе не нужно ничего говорить. Только не уходи.
— Никуда не собираюсь, — улыбнулся он. — Нет, если ты этого не хочешь.
Желудок снова пустился в пляс, наполненный бабочками. Я не хотела, чтобы Каллум куда-либо уходил.
